Песня караима, покидающего Чуфут-Кале

       Что, если бросить всё то, чем гордились сородичи, бросить,
       Чтобы уйти вон в те дали, всю жизнь меня звавшие бросить,
       Чтоб ни случилось: мор, голод, чума, иль неверных набеги.
       Гордый покой этих скал раздражал их, и они совершали набеги.
       В этих пещерах рождались мы, жили, насквозь промерзали,
       Нам завещали в землю зарыться, в скалы уйти, слиться с ними, примерзнуть,
       Камню довериться, выщербить знаки, навечно вписаться
       В Книгу Земли, этих гор, страхом своих отречений вписаться.
       Помню, мальчонкой, меня тяготило, давило пространство:
       Столько деревьев, цветов, облаков эта вечная тяжба в пространстве
       Неба живого, чей купол казался Единственным Богом,
       Тем, Кто во всём: и в травинке, и в птице, и в листике павшем, убогом,
       В ящерке каждой, в струях волшебных летящего вниз водопада, -
       Вот они мчатся, застыли и длятся, а с ними душа водопада,
       Вечная в гулкой прохладе и в тёмной угрюмой печали,
       Той, что зимою в продрогшей тиши, в леденящей печали -
       Всё же жива и пугает своим омертвелым величьем.
       Может Природа и манит нас, малых, безмерным величьем?
       Вот и стремит нас уйти навсегда её молчаливая воля,
       Мучает тщетностью воль единичных мгновенная мощная воля...
       Скоро уйду навсегда - стариком, разорвавшим все путы,
       Слишком я верил в устои, вот этим камням, этим путам,
       Тем, что держали меня и мешали вздохнуть и продлиться,
       Птицей подняться и в дали планировать, длиться,
       Мучиться, длить умиранье своё и рожденье по капле...
       Господи, дай мне глотнуть напоследок свободы хоть каплю!
       Ту о которой во сне вожделел я, летая над миром прозрачным,
       То приближаясь к земле, то удаляясь на крыльях прозрачных.
       Гордому, мне, люди кричали, махая руками, и звали вернуться,
       Но воспарял я, от счастья глухой, - где им знать, что не мог я вернуться...
       
       Мною прервётся та нить, и погаснет огонь уходящего рода,
       Где-то возникнут осколки, обрывки, опевки народа.-
       Ткань обветшала и заново ткать эту жизнь им придётся,
       Песни устали быть петыми снова, и снова придётся
       Петь, и слова позабудутся, только останутся всплески мелодий
       Наших лесов, водопадов, и скал, и пещерных мелодий
       Ветра, когда завывает он, мечется в тесном пространстве
       И вылетает обратно, на волю, в простор и убранство
       Наших цветущих долин и ущелий, бездонных, душистых, любимых!
       Господи, дай же мне сердце и силы покинуть всех, мною любимых!
       Надо уйти навсегда - раздавать горький мёд неисполненных песен.
       Как же их трудно найти, тех, кто нуждается в песнях...
       Ну так вернись моё детство, когда ничего ещё в жизни не надо,
       Только вот плакать по мне никому не дано и не надо.

       Крым. Большой Каньон.   1989-90