Верность

Этот рассказ об обыкновенном мальчике, немного грубоватом и простом, в общем, таком же, как и мы с вами…

(записи в дневнике Антона)

«…» «Сегодня мне почему-то впервые хочется плакать. Ну разве это парневское, ныть? Я мужик или баба? Не детские, ребяческие слезы, не слезы обиды. Мне просто больно. Она сказала, что я дурак. Как могла Катька, эта обыкновенная девчонка, сказать нет? Когда год назад впервые увидел я ее в полосатых шортах и рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, с дурацкими тощими косичками, я сказал ребятам: «Вот курица!». Нет, я не мог им рассказать, как приглянулась мне она, что сердце ёкнуло у меня в груди при виде ее пухлых рук и губ, розовых щек, стройных ног в сандалиях на высоком каблуке. Как часто с тех пор я думал о ней… о том, что, может быть, она слишком худая для домашней работы, и дети у нас вырастут хилыми; но обнять ее румяные плечи – это… это почти как маму, только она еще моложе и свежее. Она смеется надо мной, а я не могу не ответить ей тем же. Она ведь даже не понимает, что мужчина главнее женщины. Это общеизвестное правило.
И отчего она краснеет, когда с ней говорит Пашка? Отчего ей должно быть стыдно? И улыбка у нее тогда какая-то совсем светлая. Ну о чем он с ней говорит? Верно, о девчоночьих глупостях, что она так рада. А сегодня он пожал Катьке руку, и она почему-то испугалась и убежала. Что за тайны могут быть у этого обабившегося зануды с моей Катей?
Я видел блеск в ее глазах. И разве у девчонок бывают такие глаза, как у нее? Эти плоские белокожие безгрудые дурочки не могут рассуждать о высоких вещах. А я слышал… я слышал, как моя Катька говорила с Марьей Петровной о войне, она умная такая. А я тоже поеду воевать, я очень хочу защищать родину. Но я боюсь. Я боюсь убить человека. Как бы я мог убить живого человека? Ну хотя бы Пашку? Он – Пашка, но не убивать же мне его за это. Вот Машка или Танька – другое дело. Они – бабы. Ну за измену или за пререкания, там, всякие. Да и то, живые существа. А человека – ни за что. И Катьку – тоже ни за что. Но ведь воевать – с врагами. Они сами виноваты, что напали на нас.
Эх, этот мне Пашка! Я ведь тоже подошел к Кате и взял ее руку (а ладонь у нее такая мокрая, как у скотины). Она сказала, что я дурак, и толкнула в лужу. А я не упал. Я сказал, что я ведь хочу, чтобы она была моей женой, что ей это очень хорошо будет. Она смеется над этим. Ну что в этом забавного? И все равно моя Катька – самая лучшая».

13 апреля

«Можно ли плакать парням? Настоящим парням.… Это недостойно. Вот уже второй день я в слезах. Нет, не из-за Катьки. Что мне теперь она, когда я потерял друга? До чего же доходит человеческая жестокость. Моя сестра Маша и ее подруга Танька просто звери. Они смеялись, просто смеялись мне в лицо в такой день. Мне очень больно, так тяжело, потому что его больше нет. Комбат умер. Что же, это счастье для них? Он был самым добрым, человеческим существом, не просто животным. Он как человек был. Грациозный такой, гордый, сильный. И как жаль… как жаль, что мы не пошли с ним в поход, с палатками и шашлыками. Всю жизнь хотел я жить с ним. Прощай, Комбат!»

14 мая

« Она все знает. Она самая великодушная… И я люблю ее».

16 мая

(здесь записи обрываются…)

Наверное, это будет последняя запись в дневнике Антоши. Прошло восемнадцать лет, Катька теперь взрослая женщина, совсем не такая, как в том далеком счастливом детстве. Когда я вспоминаю, как они гуляли, держась за руки, лазили по гаражам, взрослели вместе, и мне хочется плакать. Он вырос настоящим мужчиной. Я смотрю на черно-белую фотографию, сделанную «Зенитом», чуть пожелтевшую, и моменты детства всплывают в памяти. На фото рыжий полный мальчишка одиннадцати лет, каким он был тогда, с веснушками и маленькими ямочками на розовых щеках. Во взгляде искорки. А рядом с ним такой же рыжий Комбат, как будто солнце расцеловало их обоих, и оба такие солнечные и веселые… были.
Мечта Антошки исполнилась, но к добру ли? Его отправили в Чечню девять лет назад… И через год он погиб. Когда мы с Машей узнали, долго плакали, обнявшись. Потом пришла его мама, ей стало плохо. Пришлось ей лечь в больницу. Антон погиб при исполнении боевого задания.
Но какая эта война мерзкая, фальшивая. Почему наши мальчики погибают ни за что? Он хотел защищать Родину, а подставил себя под пулю.
Я никогда не забывала его, а он в свой последний день написал два письма: семье и мне. Во втором было только две строчки:
«Ты самая лучшая. Люблю тебя».
Возможно, он знал, что может умереть. Может, он каждый миг ждал смерти.
Сейчас я вышла замуж за Пашку, ставшего лучшим другом Антона; у нас двое детей. Мы часто вспоминаем Антошу, и я плачу, и Паша плачет… Не парневское, ныть…
Я ведь до сих пор люблю этого курносого грубоватого мальчишку…

Катя