Харьковчане. Поэма о Городе в цитатах поэтических

ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ

Там, где летом не холодно, а зимою не жарко,
чуть южнее России и несколько северней Крыма
расположен мой город с негромким названием Харьков,
и к нему все дороги ведут, даже те, что из Рима.
Не Чикаго, не Палермо, этот город стоит нервов,
хаотичен, безупречен, работяга и поэт.
Интеллектом искалечен, он, конечно, в мире первый
по числу красивых женщин на один квадратный метр.
Не Варшава, не Женева, если в профиль глянуть слева,
этот город – он мыслитель и повеса.
Здесь – сказать могу я смело – что ни дева – королева,
или, в самом крайнем случае, принцесса.
Опаленный, окрыленный, этот город – для влюбленных,
в этот город ты не сможешь не влюбиться.
Побывайте на досуге в украинском Петербурге,
здесь не бывшая, а ПЕРВАЯ столица.
Для меня этот город дороже любого подарка,
мириадами нитей он связан со мною незримо.
Я люблю возвращаться в свой город с названием Харьков,
ведь к нему все дороги ведут, даже те, что из Рима.
       Пугачев Алексей, «Этот город»
Вот он город по имени Харьков –/ полуночный озябший вокзал…
Сколько раз своим светом неярким/ он меня провожал и встречал.
И, возможно, однажды навеки/ я останусь когда-нибудь тут,
чтобы он положил мне на веки/ медяки двух последних минут.
А потом все случится сначала –/ будет дождь бормотать за окном,
будет кто-то с того же вокзала/ покидать свой родительский дом.
И с такой же пронзительной страстью/ будет вечно стремиться назад,
находясь в неосознанной власти/ этих улиц, домов и оград.
Ахмедова-Колюбакина Марина, «Вот он город…»
На харьковских разбитых мостовых,
сто раз воскликнув: – Ах, Москва! Ах, Питер!
Но ты и там – затейник-массовик
тусовок. Дилетант, любитель.
Экскурсий завсегдатай. Что Париж,
что Рим – тебе родня. Прочтя путеводитель,
ты в междометиях восторженных горишь.
А у крыльца во дворике спорыш
растет сто лет подряд, серебряный вредитель.
Сто лет подряд тебя он знает, сто
подробных лет все льнет к ногам, лелеет
дорожку вытоптанную. Я про то,
что рядом зеленеет, каменеет.
Сереет неба узенький зазор,
моя любовь, кромешный мой позор.
Не Елисейские поля, не Нотр-Дам,
архитектура пыли сладковатой
лип и акаций. Я ли им воздам?
Но и не ты, музейный соглядатай.
Добрынина Виктория,
«На Харьковских разбитых мостовых …»
Что тебе в этой местности?/ Кроме лишь… жизни всей,
кроме родной словесности,/Родины и друзей…
Раз уж этапы пройдены, –/ дальше свой путь верши!...
Что же такое – «Родина»,/…если не часть души?!
Борис Соколов, «Что тебе в этой местности?..»
Я городом этим смертельно больна.
Сквозь всех переделок уродство
вдруг высветит каменный профиль луна –
и можно отдать первородство….
Полякова Юлиана, «Я городом этим…»
…Пускай неприметны и серы/ одежды гранитных дворцов…
Останусь носителем веры/ создателей их и творцов…
Мой город, в твоей колыбели/ я таинство звуков познал.
В твоей колыбели созрели/ все песни, что я написал.
Гулаков Павел, «Впитал я с величием храмов…»
Ну что, ну что мне город этот?! С глухой громадою домов,
с больничным снегом, дряблым летом и осенью некормовой.
Ну что мне эта грязь и серость, клочок безжизненных небес,
голодных галок оголтелость и водосточных труб отвес?
Мой опостылевший любовник с глазами цвета янтаря.
Мой брат земной, единокровник, уже с какого января
мы дух и плоть, мы половины зодиакального кольца:
как связанные пуповиной? Как два сиамских близнеца?
Оленина Елена, «Ну что, ну что мне город этот…»
Харьков. Стоны невидимых горлиц,
и прозрачные ивы в наклон,
и в тени непробужденных звонниц
незакованной Лопани сон.
Световые под мостиком сети
и на торжище едущий гусь…
Я запомнила мелочи эти,
я сюда, умирая, вернусь.
И услышу, не веря рассудку,
как, «умру-у-у» повторяя, «умру-у-у»,
голос горлицы, свернутый в трубку,
нажимает на долгие «у».
Ванханен Наталья, «Харьков»
Мне ворон накаркал,/ цыганка сказала:
– Продымленный Харьков/ и тяга к вокзалам...
Без слов и пророчеств,/ без визы на въезд,
искала я родину/ в множестве мест,
искала я счастье,/ искала любовь,
сквозь реки и чащи/ я шла за тобой.
Но птицы правдивы,/ цыганки премудры.
Оранжевым дымом/ наполнено утро.
С тобою расстаться,/ остаться одной,
нигде не скитаться,/ захлопнуть окно...
И только на карте,/ затянута в ГОСТ,
дорога на Харьков,/ дорога в Загорск.
Клемент Инна, «Пророчество»
В зеленый, липовый, медовый/ я возвращаюсь в Харьков снова,
к нему, как к другу припадаю,/ в его объятьях пропадаю.
Ах, вновь до головокруженья/ в него влюблюсь я неужели?
Неужто буду я зависеть/ вновь от его случайных писем?
И от стареющего сада,/ и от взволнованного взгляда,
что на себе поймаю снова,/ в вишневом омуте Основы.
Мне никуда уже не деться/ от запахов сосновых детства,
где вновь на станции Удянка/ почувствую, что я – славянка
и из окошка электрички/ махну кому-то по привычке,
и буду вечно возвращаться/ и каждый раз навек прощаться.
Ахмедова-Колюбакина Марина,
«В зеленый, липовый, медовый…»
От строгих северных широт/ на юг ведомая судьбою,
достигла я твоих ворот/ и постучалась. Как родное,
звучало мягкое: «Ввійди».
И мне открылась Украина/– веков нестертые следы:
Тараса плач над Катериной/ и острый смех Сковороды...
Отяжелевшие сады/ повелевали поклониться –
я их отведала плоды/ и зачерпнула из криницы.
И хороводом окружил/ поток твоей певучей «мови»,
и, чувствуя истоки сил,/ ответное рождалось слово...
Балановская Наталия, «Харкову»
Я родился и вырос на этой земле,/ благодарен тебе, моя колыбель,
и скажу я сейчас, любви не тая,/ ты – родная земля.
Харьковщина моя, как тебя я люблю,
это чувство в душе навсегда сохраню.
Харьковщина моя, ты мой песенный край –
все со мною, друзья, запевай:
Харьковщина моя, как мы любим тебя,
ты для нас и детей родная земля,
Харьковщина моя, Слобожанский наш край,
процветай, процветай!
Манит Харьков меня куполами церквей,
у Зеркальной струи повстречаю друзей:
все, кто с песнею дружен – большая семья,
и согреет теплом нас родная земля!
Город наш, город в сердце своей красотой,
наши мысли, надежды – только с тобой.
Пусть живет город Харьков тысячи лет
и роднее для нас земли в мире нет!
Заводчиков В. (слова и музыка), «Харьковщина»
До тебе любов моя вірна і кревна./ Не однобічна, а щира, взаємна.
Люблю, як оті безіменні солдати,/ що йшли тебе, друже, з біди визволяти.
Люблю я пролитою їхньою кров'ю./ Люблю я своєю живою любов'ю.
Вона не проста, а подвійно-надійна –/ любов моя вічна, любов моя вірна!
Шаповал Микола, «До Харкова»
Наш Харків, рідне, любе місто!/ Ти сяєш гордою красою,
яскраве сонце променисте/ щоранку сходить над тобою.
Цибіна Зоя, «Наш Харків»
Ищу свои истоки в Харькове,/ где детства взлеты и уроны,
где над душой тревожно каркали/ холодногорские вороны.
Где журавли над Журавлевкою/ пронзали юность клином узким,
где обнимал рукой неловкою/ девчонку на Бурсацком спуске.
Где предо мной смущенной музою/ предстала улица Сумская,
грозя пожизненной обузою/ и лоб пророчески лаская.
Ищу свои истоки в Харькове,/ где все мечты и катастрофы,
где с кровью по ночам выхаркивал/ еще незрелых песен строфы.
Не для грядущего редактора/ растил я дар свой невезучий.
Хромым хореем, робким дактилем/ не зря тетрадки я измучил.
Судьба мальчишечья военная/ вросла в созвучья кодом генным.
И в строчках горечь сокровенная/ как бы просвечена рентгеном.
Ищу свои истоки в Харькове,/ где, маскировку соблюдая,
свечными теплила огарками/ подвал наш мама молодая.
Где на окне кресты бумажные/ под злое бомбовое пенье
внушали сердцу боль протяжную,/ ожесточенность и терпенье.
Где солнце, тлевшее над городом/ ржаной дразнящею краюхой,
меня испытывало голодом,/ промозглой стужей и разрухой.
Где при слезах, сугробы плавящих,/ любви и совести учила
в безлюдье Пушкинского кладбища/ отца щемящая могила.
Вальшонок Зиновий, «Ищу свои истоки в Харькове»
Мне этот город спишет все, –/ моих невзгод старинный враг,
здесь в гладь асфальта занесен/ мой самый первый детский шаг.
Здесь по булыжнику Сумской/ сбегают певчие ручьи,
оброненные синевой/ небес над городом моим.
И обмелевшая река/ кружит под сводами мостов,
и отражается закат/ от Благовещенских крестов.
Город, залитый солнцем детских лет.
Звезды сирени в оконце./ Свечек каштановых цвет.
Нет!/ Нет возвращенья к алтарю/ раз преступившему порог,
но, дав присягу Кобзарю,/ не откреститься. Видит Бог,
пусть дважды в реку не войти,/ но тот, кто верует, – спасен.
Мне Рим не довершит пути,/ мне этот город спишет все.
Адаменко Николай, «Мне этот город спишет все»
Місто мого дитинства, юності крила.../ Яка в тебе дужа сила,
яка доброта!
Минають літа.../ І хай уже, хай посивів,
та вірність тобі свята –/ завжди молода й красива.
Гляну в небо з гори твоєї –/ ясніша небо на подив,
гляну з неба – і світ Антеїв/ встає, надихає на подвиг.
Всесвіт душі моїй збагнеться –/ й на нього від тебе гляну,
все що маю в своєму серці,/ дали мені харків’яни.
Бакуменко Данило, «Харків»
Я люблю тебя, Харьков, морозной зимой,
в золотой листопад и весенней порой,
в дождь люблю проливной, в снегопады и зной
спутник жизни моей, город детства, родной.
Королева Валентина, «Здравствуй, город»
Мой город для меня стал высотой,/ а с высоты и видится немало:
герои и Донбасса, и Урала;/ необозримый край передо мной.
И всех своих друзей я созову –/ что расстоянья, и леса, и долы?
Без дружбы жить не могут хлебосолы./ Друзья! Я в этом городе живу.
Кравцов Александр, «Я в этом городе живу»
Місто, друже суворий, наставнику мій у житті!
На проспектах твоїх, на твоїх многошумніх заводах
я кохався і ріс. І куди не приводять путі –
голос чується твій, твого серця удари, твій подих.
У полярній пітьмі, у задусі тропічних гаїв,
у глибинах підземних, у синяві мирного неба –
це про тебе гудуть роботящі машини твої,
це лунає по світу хорошая слава про тебе.
Сивобровий трударю, ти вічно в труді молодий.
Рукотворні зірки над тобою, буденно-врочистий,
Ленінграде вкраїнський, уславлений Харкове мій,
край заводів і вузів, крилатої юності місто.
Я до тебе прийду, я для тебе лишу без жалю
моря теплого шир, дивовижні міста екзотичні.
І усе, що зумію, усе, що на світі зроблю, –
все во славу тобі, однодумче, трудяго мій вічний!
Герасименко Юрий, «Харкове мій»
Я знов синівським б;ю тобі чолом,/ мій Харкове, звеличений трудом!..
Горджусь завжди тобою я по праву/ за подвиги робочі і за славу,
за водограйний бій, за розмах площ,/ за сяйво ліхтарів у сніг і дощ,
за спів дівочий і за блиск вагранок,/ за мирні думи харків;ян і харків;янок.
Прийми ж синівську дяку і чолом,/ мій Харкове, звеличений трудом!..
Ти вдруге звівсь з вогню, руїн і згарищ,/ мого юнацтва друг, труда товариш.
Мужній же, місто слави і труда!/ Нехай твердішає твоя хода!
Щоб не було війни й неволі муки,/ твої сини не згорнуть дужі руки –
могутнім можна лиш вперед іти./ Красуйся ж, місто, слався і цвіти!
Лагоза Виктор, «Чолом тобі, Харкове мій»
Друзі, браття мої, харків;яни,/ робітництво, студентство мое,
серпень смажить,– ми ж пісню весняну/ упустімо у серце своє.
Звесеніло у серпні, тому ж бо/ синьота, медоцвіт, весновій.
Пригадай закіптюжену мужність/ з автоматом в руках на Сумській.
Пригадай, як шугнув височенно/ рідний прапор, як дніло отут,
як Держпром і сторукий Шевченко/ з бузувірських рвонулися пут.
Не забудь, політехник і медик,/ що живому хотілося жить,
що було, як то кажуть, не з медом,/ що чийсь батько у братській лежить.
Не забудемо! Харків, мій Харків,/ товариство, земляцтво моє!..
Серпень трунки п;янкі лісопарку/ із зеленої пригорщі п;є.
Не клянусь, що люблю,– а люблю ж бо!../ Харків наш! Харків – мій весноспів!
Харків – іскри з-під молота, дружба/ і мільон земляків!
Миценко М., «Харкове мій»
Город мой любимый, мой хороший,/ сколько ты мне песен подарил,
сколько юность чуткую тревожил,/ по садам, по улицам водил.
Сколько трудных задавал загадок,/ сколько раз ждала меня гроза,
но всегда средь бурь и неполадок/ ты учил беде смотреть в глаза…
Ночь уходит. Утро наступает./ Пусть всегда летящая заря
так же матерински обнимает/ бронзовые плечи Кобзаря.
Потехина И., «Город мой любимый…»
Люблю твою осень раннюю,/ вечер холодный, сухой,
степные ветра окраины,/ Харьков мой.
Пусть журавлям грустится/ во мгле, на свежей заре.
Слетаются, словно птицы,/ студенты сюда в сентябре.
Люблю журавлиный росчерк/ над заводскою трубой.
Люблю твою осень рабочую,/ Харьков мой!
Герасименко Юрий, «Люблю твою осень раннюю…»
О красавце железобетонном,/о его площадях и садах,
я не знаю, чем станет потом он,/ но горюю в чужих городах.
Веселей невозможно упрочить,/ нашу связь расшатать нелегко,
нас одна приютила жилплощадь,/ воспитало одно молоко.
Нашим будням, большим и бессонным,/ не ища ни названий, ни мер,
мы дышали гремучим озоном/ новостроек, садов и премьер.
Здесь бродил я, рассеян и кроток,/ за душой не имея гроша,
с асфальтированных сковородок/ газированным солнцем дыша.
С общежитьями и гаражами,/ с полыханьем неоновых жил,
дорогие мои горожане,/ я, как вы, зимовал и дружил.
И зато, лишь сомкнутся ресницы,/ в музыкальном и светлом дыму
он мне снится как будто не снится,/ а как будто иду по нему, –
после гроз, в электрических лужах,/ в перспективе любимых аллей.
Даже ради славнейших и лучших/ мне его не забыть на земле.
Чичибабин Борис, «О красавце железобетонном»
Он дремлет в объятьях проспектов,/ но тянутся, сну вопреки,
к горячим ладоням рассветов/ прохладные губы реки.
Лежат, как набухшие вены,/ сплетенья трамвайных путей,
ласкает бетонные стены/ зеленая пена ветвей.
Утрами, не верящий в небыль,/ я вижу сквозь рам полутьму,
как синей спецовкою небо/ ложится на плечи ему...
Шатилов Николай, «Люблю Харьков»
В Шевченківськім саду стоять в задумі липи
і мріють, мовчазні, у тихім скрипі віт
про ті прийдешні дні, коли привітний липень
хлюпне на них пахучий білий цвіт.
На вулиці Сумській всміхаються вітрини.
Стоїть Кобзар з осяяним чолом,
і білі хмари в небі, як вітрила,
пливуть собі кудись у далеч за Держпром.
О місто дороге, в твої вдивляюсь риси,
в обличчя земляків і вулиці нові,
і не тому, що в Харкові прописаний,
люблю його, мов син, люблю його навік
за працьовитість і за щиру вдачу,/ бо зичить миру світові всьому,
і коли я в житті хоч щось та значу,/ то цим я зобов'язаний йому!
Шумицький Станіслав, «Харкову»
Харкове – світанок і колиска/ моїх юних неповторних днів,
був ти завжди біля мене близько,/ диханням твоїм я завжди жив.
Я й тепер вслухаюся в твій подих,/ чую звуки владні і тверді –
гомін часу на твоїх заводах,/ день грядущий у твоїй ході…
Харкове мій! Лину я до тебе/ і весь час у думці лиш одно –
у тобі – моє високе небо,/ у тобі – моє живе зерно.
Бичко Валентин, «Харкову»
Как выжидающий противник,/ как вожделенный паладин,
мой вечный город, мой пустынник,/ мой луноликий Аладдин!
Над бездыханною Дзержинкой/ твой воздух черен и тягуч,
но нежно сыплются снежинки/ из древней пудреницы туч.
Мой миф, мой иероглиф – город/ в корсете, нет, под прессом глыб
весь тротуарами распорот…/ И фантасмагоричных рыб
плывут троллейбусные тени,/ и на крахмальных простынях
ты в царственной томишься лени,/ не помышляя о делах.
И что тебе в твоем блаженстве,/ в твоей божественной тиши
моей любви слепые жесты/ и неприкаянность души.
Оленина Елена, «Харькову»
Здесь то туман, то снег, то холод./ И дни покоя не дают.
Но полюбил я этот город/ за суету и неуют.
Есть в нем особая закваска,/ свои заря, звезда и пыль.
Но он совсем не город-сказка,/ он реалист, он город-быль…
…Желаю, чтобы величаво/ он добивался своего,
и чтоб ничто не омрачало/ лица прекрасного его.
Чтоб он не бредил Интернетом/ и не молился на пашей.
Чтоб больше было в нем поэтов/ и меньше всяких торгашей.
Ракотин Дмитрий, «Харькову»
…Был ты бит наповал,/ ведал ужасы пекла,
но, как Феникс, вставал,/ возрождаясь из пепла.
Поклонясь праотцам,/ в «завтра» глянув искристо,
ты не верь продавцам,/ что с приставкою «христо».
Верь себе и стране –/ не случайной персоне, –
верь святой тишине/ в Лесопарковой зоне.
Верь тому, что свершил,/ что не кривится трасса,
верь в рассказы машин/ и в раздумья Тараса.
Тут бы вспомнить метро,/ самолетные дали
да и то, как ядро/ харьковчане «достали».
У Зеркальной струи/ пусть читаются оды,
пусть высоты твои/ славят дети свободы.
Воздыми к облакам/ и дворцы, и аллеи…
Пусть расскажут векам/ о тебе Багалеи.
Воргуль Василий, «Харькову»
Город мой, до чего ж ты мне нужен сейчас!..
Город мой, я кровинка твоя от рождения;
насовсем уезжая, к тебе возвращалась не раз,
и не раз обращалась к тебе за спасением.
Ты мне дружбу дарил, ты давал мне совет,
и увидев, как солнце мое раскололось,
ты осколки собрал и такой закатил мне рассвет,
что услышала в нем я свой собственный голос…
Город мой, сколько выпало разных тревог
у тебя, у меня... Сколько вместе всего пережито!..
И опять приникаю к тебе я, любимый порог,
ты — опора и право мое на защиту.
Катаева Римма, «Родному городу»
Тронется поезда тень на оконном стекле.
Вы уезжаете, я – остаюсь на вокзале.
Нет, не поеду, хотя меня в общем-то ждали,
просто корнями прирос к этой мерзлой земле.
К этим застывшим каштанам в саду Кобзаря,
к этой кирпичной клетушке, к брусочку порога.
Я не скажу, что дороги придуманы зря,
просто, увы, но не каждого лечит дорога…
Адаменко Николай, « Тронется поезда тень…»
Мой Харьков – мой Париж/ без Эйфелевой башни,
ты в памяти паришь,/ как будто день вчерашний.
Зеленый мой приют, убежище лесное,
я далеко, но тут душа моя с тобою.
А, может быть, с судьбой/ своей я разминулась?..
Ты крикнул мне: – Постой!/ А я не оглянулась.
И жить мне суждено/ меж будущим и прошлым,
а путь к тебе давно/ снегами запорошен.
Но стоит зацвести/ сиреням и каштанам,
я с радостью в груди/ пакую чемоданы.
Все от тебя бегут/ в анталии и римы,
а я уж тут как тут/ опять неотвратимо.
И только мрак исчез,/ спешу уж спозаранку
я в свой Булонский лес/ на станцию Удянку.
Мой Харьков – мой Париж/ без Сены под луною,
глаза закрою лишь,/ и снова я с тобою.
Ахмедова-Колюбакина Марина, «Мой Харьков»
Коли ти довго не буваєш в місті,
усе тобі незнаним видається.
І навіть тихо серце стрепенеться
у ці хвилини зустрічі врочисті.
Ось башти-крани: у блакить звелися.
А ось будови – ніби перше бачиш.
А скверик – той, немов причепурився,
у літеплі купається гарячім.
Ось дітлахи. Веселі гороб;ята,
повсюди шастають… І квіти, квіти, квіти…
Спішать в кино усміхнені дівчата,
засмаглі, наче з сонця перелиті.
А ось завод. Як завше, гамірливо.
Іде, напевне, денна перезміна.
Шукаю я у натовпі шумливим
знайомого… Але в такі хвилини
усі тобі такі хороші, рідні,
усі тобі такі знайомі.
І враз відчуєш, що тепер ти – дома,
що в цьому місті ти – кровинка необхідна.
Шаповал Микола, «Після розлуки»
Живе на вулиці мого студентства сад,
сад харківських пісень, антен і яблунь.
У нім зненацька губи й ноги слабнуть.
У нім на мить любов моя скреса.
І місяця туманний циферблат/ приховує, наскільки справді пізно,
що закінчилась вже пора ескізна/ і перша власна лінія знайшлась
у ставленні до яблунь і снігів,/ до міста, до колиски, до романсу,
поки сльоза не віднімає шансу –/ не здатися на милість всіх боргів.
Мироненко Ірина, «Каретний годинник»
Я проходжу Шевченківськім садом,/ де в граніті великий Кобзар,
де фонтан б'є дзвінкім водоспадом/ й загартовує, наче казкар.
В срібних струменях світяться краплі,/ я б алеєю йшов би, та йшов.
Моє місто – улюблений Харків,/ в нім я щастя та долю знайшов.
Харків – місто найкраще на світі,/ я б тебе обійняти хотів.
Наді мною розкинув ти віти/ своїх скверів, бульварів, садів.
І немає на світі куточка,/ якій був би ріднішім мені,
ти мене колихав, як синочка,/ в мої світлі дитячиї дні.
І Сумської величні фасади,/ і святий Благовіщенський храм
ні за які заморські принади,/ закордонні дива не віддам.
Де б не був би, але, хоч на днинку,/ буду в Харків завжди приїзд жать,
щоб до милого серцю будинку,/ до стареньких батьків завітать.
Моісеєва Людмила, муз. Правдіна Юрия,
«Харківський вальс»
На горке, где сливались две реки,/ пошла когда-то стройка крепостная.
Отсюда шли на Сумы земляки –/ и вытянулась стрелкою Сумская.
Бекетовские здания живут:/ ни годы не сломили их, ни войны,
и дерзко задирает синеву/ величественный купол колокольни.
Наш город – одержимый театрал./ Поэзия в нем – яростно клокочет.
Из Харькова по свету запорхал/ тот синенький шульженковский платочек.
Я радуюсь красивым городам/ и часто по столице я тоскую.
Но знаю, что нигде и никогда/ без Харькова никак не проживу я.
Катаева Римма, «Харьков»
И когда меня звали в свои края, закрыла глаза.
Потому, что ты – мой город, и я не хочу исчезать.
Эти улицы – руки. Всегда они ласкают шаг.
И, как свечи, ты жжешь для меня огни, печаль кроша.
И уже не выживет загнанный зверь больной тоски.
Каждый твой закат – открытая дверь в мои зрачки.
Грабовская Мария, «Харькову»
…Есть в сегодняшнем дне это место, где мне повезло
появиться на свет. Эта мелкая точка на карте –
город мой беспокойный. Столица? Большое село?
Место встречи ветров и упрямых характеров – Харьков.
Ты всегда разделен на бурлящие струи воды:
то на красных и белых, то снова на рыжих и синих…
Но зеленый твой герб охраняет тебя от беды,
совмещая в себе так легко Украину с Россией…
…Сколько лет простоит твой упрямый Успенский собор,
колокольню храня, воскресая под звуки органа?
…Рубят – щепки летят – в прошлом веке посаженный бор,
но леса до сих пор обнимают тебя, как ни странно.
…Город рыночный мой, где базарчик – на каждом шагу,
на асфальте – плевки, на газонах – бумажные свалки –
ты светлее зимой, чище – мусор не виден в снегу.
Неотесан и груб, невзирая на «книжную балку».
До того многолик, что сквозь облик не видно лица –
словно Спас на крови, ты замешан на верах и расах.
Не добраться за час от конца твоего до конца.
…Продувные ветра завывают на салтовских трассах.
Если дождь на Восточном, Бавария в солнце с утра.
Алексеевка греется – мерзнут Рогань и Основа.
…Продолжают свой путь, воедино сплетаясь, ветра,
через ругань неся Чичибабина мудрое слово.
Реки прячутся в трубы, почти выпуская из рук
центр, который готов до окраин расти постепенно…
Вот последний троллейбус степенно вползает на круг,
где на Новых Домах осыпаются старые стены.
Лгут рекламы Сумской. Пьет-гуляет народ в гаражах.
В палисадники тихой сиреневой сказкой манишь ты.
Обветшали, осели кирпичных окраин домишки,
хоть окраины вверх разрастаются, как на дрожжах.
В Пятихатках гроза, Новожаново гасит огни.
Электричка прошла на Залютино – гомон веселый.
Ни людей, ни авто – громыхают трамваи одни –
Новоселовка спит – постарели твои новоселы…
…Позабудется цвет у обкома горевших знамен,
салютует сирень фейерверк распускающим пушкам.
И, взглянув на просвет через вечную призму времен,
улыбнется Тарас, усмехнется скептически Пушкин.
…В этой точке Вселенной закончится точкой строка,
но пока многоточий все больше становится в строчках…
…Я люблю тебя, Харьков! Плывут над тобой облака
и глядят сквозь века каре-серо-зеленые очи.
Подлесная Ольга, «Мой Харьков»
Я живу, труду и песне радуясь,/ в городе заводов и цветов.
Вот он – дышит утренней прохладою…/ Я, как сын, обнять его готов.
Он шумит густой аллеей парковой,/ он гудит гудками мне в ответ…
 Может, есть места красивей Харькова,/ но порой мне кажется, что нет.
Все бы затаили мы дыхание,/ если б начал повесть он свою
о маевках первых, о восстаниях,/ о победах в стройке и бою.
Он стоит в знаменах цвета яркого,/ в этом цвете – зарево побед…
Может, есть места красивей Харькова,/ но порой мне кажется, что нет.
А ночами отсветы широкие/ над цехами медленно плывут.
К вам, друзья, во все края далекие/ поезда груженые идут.
И когда получите подарки вы,/ этот вам припомнится ли свет?..
Может, есть места красивей Харькова,/ но порой мне кажется, что нет.
Котляров Борис, «Город мой»
Я по городу тебя повожу,/ по проспектам, большим площадям.
Столько нового о нем расскажу –/ я люблю его, себя не щадя.
Каждый сквер, каждый дом/ здесь мне с детства знаком,
а вот улица, где я живу…
Запиши мой маршрут,/ и тебя отвезут
там, где небо пронзает Госпром.
Покажу я тебе наш вокзал,/ где «железка» – розой ветров.
Он не раз провожал и встречал,/ столько добрых о нем слышал слов.
Здесь с Холодной горы/ окна друга видны,
дом, открытый всегда для гостей.
Но сегодня, прости,/ мне к тебе не зайти,
не услышать твоих новостей.
Сонных улиц коснулся рассвет,/ зелень парков омыта росой.
Для меня лучше города нет,/ вновь любуюсь его красотой.
Просыпайся, вставай! –/ звоном будит трамвай.
Вот и первый его пассажир…
Что сказать мне еще?/ Харьков – я восхищен!
Будем вместе с тобой, пока жив.
Зачепа Владимир(слова и музыка),
«Прогулка по Харькову»
Он богат и циничен, он полон волшебных метафор.
Он жонглирует ловко огнями своих площадей.
Обращайтесь к нему, помогает всегда безотказно.
Все мечты исполняет, лишь дождь отыграет в четверг.
Все пройдет, и о нас в нем останется светлая сказка,
украшая собою грядущий несказочный век.
Пролетим, просквозим, кто орлом, кто синицей, кто молью.
Жизнь по сути арена, сраженье творцов и мещан.
Я люблю этот город обычной, не странной любовью
и хочу, чтоб он дольше меня на себе ощущал.
Ракотин Дмитрий, «Я просрочил все сроки…»
Хотя прописки постоянной не имею,
я все же житель, безусловно, городской…
Куда там ихнему вонючему Бродвею
до наших Пушкинской, Клочковской и Сумской.
Здесь, как в Нью-Йорке, по ночам торгуют хлебом,
как во Флориде – всюду пьяные лежат.
Любому рынку до Благбаза – как до неба,
и как Рокфеллеру – до нашего бомжа!
Метро в час пик – схватиться не за что рукою,
вот двери сходятся, а ты опять проспал,
и обернется кто-нибудь: Ну шо такое?! –
и сразу чувствуешь: на родину попал!
Здесь очень быстро забываются обиды,
а закрома – побольше сказочных пещер.
Сравнить с Госпромом можно только пирамиды,
а Журавлевке – нет аналогов вообще!
Такого места нету в Западной Европе,
хотя казалось бы – землицы малый клок.
Вы были в Крыме и видали Севастополь? –
Так это ж вовсе же еще не потолок!
И сколько б мне ни обещали синь морскую
и в номерах заморских гербовый прибор,
я не меняю на Венецию Сумскую
и Колизей – на Благовещенский собор!
На этом месте в мятежах ломали пики
и на огне пруты калили до бела.
Здесь пел Вертинский, спорил с Врангелем Деникин,
и дважды немцы выходили из котла.
Какие парки здесь, а в них – какие клумбы!
Какие кольца и браслеты на руках!
Здесь перекрещивались все ветра и румбы,
и Маяковский напивался в кабаках.
И как тоска по путешествиям ни точит,
как ни болит от перепою голова,
не уезжайте в Петербург и даже в Сочи,
ведь это ж – Харьков, а не красная Москва!
Для Вас в июле – Гидропарк, зимою – лыжи,
обозревается полмира с наших крыш.
Здесь одеваются не хуже, чем в Париже,
а, кроме этого, видали ваш Париж!
Все колокольни, как и встарь, голосят дружно.
В депо стоит еще последний паровоз.
Когда с Одессы приезжаете на Южный,
то Вы моментом забываете Привоз!
Здесь водку пьют и наливают кофе в банки,
и расстаются и встречаются легко.
И хоть Основе далеко до Молдаванки,
но и Фонтану до Левады – далеко!
Гук Владимир (слова и музыка), «Харькову с любовью»
Я признаю, что этот город мой.
Я с ним срослась судьбой, друзьями, домом.
и каждую щербинку мостовой
я чувствую с досадою знакомой.
Мой черствый хлеб, мой крест, моя строка!
Твоею пылью пахнет вдохновенье.
Вздохнет из моего черновика
твое запечатленное мгновенье.
И если не смогу тебя любить,
и захочу смятения иного,
воспоминаний пасмурная нить
к твоим холмам меня привяжет снова.
Полякова Юлиана, «Харькову»
Этот гоpод – не Одесса,/ он – pабочий, не повеса,
хоть не легкого замеса,/ этот гоpод – не Ростов!
Не успевший возгоpдиться/ от избpания столицей,
не тоскует за жаp-птицей/ и судьбой Нью-Васюков!
На слияньи тpех pечушек,/ pазогнав кагал лягушек,
под защитой pусских пушек/ он стоит уж тpиста лет:
точит сталь и ваpит пиво,/ учит, стpоит всем на диво,
любит девок, «шоб кpасиво!»,/ водку, деньги и балет.
Если вдpуг загpустишь ты, пpиятель, спеша на кpай света, это все потому, что пpоездом ты в гоpоде этом!
Там, куда ты стpемишься, быть может откpыта двеpь pая,
но лишь здесь тебя пpимут, любя, и Благбаз, и Сумская!
Здесь бpодили печенеги,/ уходя в свои набеги,
и гpуженые телеги/ в Кpым татаpы волокли.
И пока гоpели хаты/ – шли стpельцы на супостата
и свеpкающим булатом/ вpажьи головы секли!
Хлебосолен, необидчив,/ тоpоват и неусидчив,
гоpод этот неуживчив –/он не любит дуpаков.
Гоpод пpост, но знает цены/ на победы и измены,
отличая без пpоблемы/ джентельменов от лохов.
Здесь и гои и не гои/ скажут Вам: «А шо такое?» –
если их побеспокоят/ ваши pечи и дела!
Бесполезно обижаться/ и не стоит выpажаться,
нужно пpосто улыбаться,/ вопpошая смело: «Га?»
Гоpод pусский, но «с пpоцентом»,/ укpаинский, но с акцентом,
от станка, но здесь доцентов –/ как неpезаных собак!
И по качеству студентов/ он не знает конкуpентов,
а засим, без сентиментов,/ знает, что, и где, и как!
От котлеты до pакеты/ может делать гоpод этот, –
здесь pаботал сам Бекетов/ и мудpил Сковоpода!
Хоть не веpя, ты послушай:/ Хаpьков твой счастливый случай, –
этот гоpод пpосто лучше,/ чем дpугие гоpода!
Копычко Владимир (слова и музыка),
«Харьковский вальс»