Когда свершилось...

       Свет падал сверху, пыльный и встревоженный
       Клубами сизыми литых Ильёю туч.
       Дрожал и бился с тенью луч стреноженный,
       И был пейзаж предгрозия пахуч.
 
       Храпели лошади, кося Туда болезненно,
       И приседали, и рвались из рук,
       И удила впивались, словно лезвия
       В углы намученных, истрескавшихся губ.

       Дождь заглушил прерывистое ржание,
       Сомкнулась тьма, а муравейник тел
       Всё копошился в страхе, плаче, жалобах,
       И о бессмертии бессмысленном радел.

       Толпа зевак, плебеев и патрициев,
       Увечных, прокажённых и слепых
       Топтала в исступленье Место Лысое,
       И не было клевретов среди них.

       А рядом с Местом трое первых стражников
       Бросали кости судорожно в грязь,
       И плыли вопли, ругань, крики страждущих:
       Сойди! Отмсти! Нас излечи от язв!

       И издали,
       И издали,
       И издали взирали вдовы и приверженцы-мужи,
       Заламывали руки и записывали,
       Где Слово Первородное лежит...

       И только лошади,
       и лошади,
       и лошади тревожно ржали и покорно шли,
       И груз любви был непосильной ношею,
       Но твари Божие несли его, несли.