В сибирской избе

Город танцует в безумстве огней,
Ломаясь цезурами строк,
Город из стали, железа, камней,
Город - бетонный блок.

Люди живут в перекрытиях сот,
Ссорятся, давят, пьют,
И, достигая небесных высот,
Находят в земле приют.

Так – в ожидании - день ото дня
Длится бессовестный век,
Город танцует в безумстве огня,
В нём отменён человек.

Что-то, подобно кастрюле, гремит,
Шепчется, плачет, зовёт –
Город обрёл новый имидж и вид,
Будто чего-то ждёт...

Греми, дорогая дурная страна,
Гремят последние дни.

Только мне жаль, что мать одна,
И дети в Сибири одни...

Я вижу, как в доме, в сибирской избе,
Уютно топится печь.
Затем ли ты, мать, родила детей,
Чтобы отдать их под меч?

Затем ты кормила, учила детей,
Чтобы не стало их,
Чтобы в реестр безумных смертей
Добавили этих двоих?

Ветер приносит нездешнюю пыль
И кружит, как лента кино.
Мать, опираясь на крепкий костыль,
Смотрит тревожно в окно.

Нет телевизора, радио нет,
Это борьба не про них.
Но когда будет с ума сходить свет,
Затронет и этих троих...

Они под ударом, как весь пёстрый мир,
И хоть не частица его,
Им тоже даны последние дни
В мире сибирских снегов.