Феерия о часах

Что-то происходит на равнине
По следам незримым сны бегут
Никого не видно средь пустыни
Все чего-то напряженно ждут

Проступают образы невольно,
Странные, лишенные имен
Вон, в тени укрывшись иллюзорной,
Хоботом в песок врастает слон

Вон над дюной изменился воздух
Он устал от вечного лица
День за днем оно одно и то же
Остается вечным без конца

На чужом стареет континенте
Дюны сумасбродное дитя
На его истрепанном портрете
Грешность проступает не шутя

А дитя поигрывает тростью
А дитя остротами пестрит
А дитя мешает смех со злостью
По дороге в ад вперед спешит

Хранит годы в сердцевине шпаги
На лице же носит вместо глаз
Два больших сверкающих алмаза,
Найденных в камине как-то раз

Все богатство у него снаружи,
А внутри – лишь мягкий злой песок,
Что умрет, лишь прикоснувшись к стуже
И аркады смотрят на восток

Ни одной стены не существует
Посреди огромного дворца
Залы беззастенчиво пустуют,
Приютив почти что мертвеца

Крыша на подпорках отдыхает,
Чтобы не упасть на чуткий сон
Человек в проеме исчезает
И уходит в темень без имен

В облаках отшельником гуляет,
Весь дождливый поднебесный ад
Меряя широкими шагами,
Будто там сокрыт какой-то клад

Полыхает молния, и рвется
Плотный серый бархат облаков
Пошатнувшись на краю колодца,
Вниз летит герой недобрых снов

Провалился в гибельную нору
Плавится светило под грозой
Он упал на призрачную гору,
Столб песка вздымая за собой

Черной, тонкой, грациозной раной
По лицу пустыни полоснул
Понял вмиг, что рухнул его замок
Растеряв подпорки, он уснул

И морфин похитил из кармана
Человек уж боле не заснет
Чистая и гибельная рана
Видно, уж не скоро заживет

Величайшей мукой для слепого
Назвалось исчезновенье сна
Он хотел нырнуть обратно в нору,
Но, схитрив, исчезла и она

Что же; есть рояль среди пустыни,
Выточенный из кости земной
Что же; есть растенье на равнине,
Что его потянет за собой

Тьма друзей! Ему не потеряться
Две перчатки падают в песок
Пальцы вмиг на клавиши ложатся
Нота улетает на Восток

И за ней – другая, дальше – третья…
Родником мелодия звенит
Губы ссохлись – здесь нет места песне
Два больших алмаза из глазниц

Выкрала пернатая воровка
Лишь рояль остался да родник
Кожа музыканта стала тонкой
За один столетний краткий миг

Волосы оттенка красной меди
Выцвели, как старомодный стих
И возникли вдруг просветы в теле
Горизонт проглядывал сквозь них

И, под стук колес проснувшись мерный,
Путник изумленный видит, как
Музыкант играет эфемерный
На своих же собственных грехах

Вновь заснув, он правды не узнает:
Далеко остался за спиной
Человек безжалостно-песчаный,
Что грозит бессонным слепотой

Завтра путник купит у воровки
Два алмаза цвета трех высот
Путник их в карман опустит ловко
И, с часами сверившись, уйдет

Человек, в песках нашедший имя,
Призрак за роялем из кости,
Должен был когда-то здесь, в пустыне,
Зеркало времен изобрести

Вехи шли. Песок не изменялся.
Призрак шел куда-то наугад.
На цепочке у него качался
Маленький старинный циферблат.

Для песков он столь же был заметен,
Как для камня – поцелуй осы.
Здесь никто не ведает ответа
На вопрос: «Как выглядят часы»?

Жаждущий бежит мимо колодца,
Где вода насмешливо поет
Он и царстве мертвых не напьется,
Не узнав об имени ее.