Роберт Геррик 1591-1674 Панегирик сэру Льюису Пемб

Роберт Геррик (1591-1674) Панегирик сэру Льюису Пембертону*

Пока я не приду опять, позволь
... Тебе послать для жертвы соль,
Тебе, жене, и детям. Этот дар
...Получит Гений твой и Лар.
Вот и крыльцо, в гостиной шум и гам,
...Вот кухня - прокопчённый храм,
Что мощными филеями загружен:
...Кто пообедал, к нам на ужин.
На вертелах висят говяжьи рёбра,
...Не символом, поддержкой доброй
Тому, кто терпит голод и нужду.
...Здесь все найдут себе еду.
Брадатого нет стража у ворот,
...Что бедняков дубиной бьёт,
Но из твоих дверей всегда уносят
...Кусочек пищи, коль попросят,
На солнце руки мерзнущие грея:
...Нет здесь привратника-злодея.
Никто не хочет из твоих гостей,
...Чтоб к ним насмешливый лакей
Так обращался на дурной манер:
...«О, вы разлили уксус, сэр;
А коль набили брюхо вы, теперь
...Бульон в сторонку, и за дверь.
Два дня вы жировали, но потом
...И гость, и рыба с запашком;
В других местах ищите дураков -
...Вкусить гусиных потрохов,
И смейтесь у иного очага.
...Идите к чёрту на рога.
Должна быть совесть, светский человек
...Несвежею едой вовек
Желудок не испортит». Нет, твой дом
...Приветлив, и еда есть в нём;
Не гадок он, и в том твоя заслуга
...Что вежлива всегда прислуга.
С душой открытой, с щедрыми руками,
...Как это делалось веками,
Когда рука и сердце, всем под стать,
...Стремились родичами стать,
Ты ныне возвращаешь нам сполна
...Той древней чести времена;
В тебе всё возродилось, твой почин
...И славный дар поддержит сын.
Твои врата как у трибуна Рима
...Весь день открыты, всеми зримы:
Нет грубоватой челяди, чей вид
...Испортил всем бы аппетит,
Кто лакомства твои пришёл вкушать.
...Слуга их должен приглашать,
Всем лучшие кусочки раздавая,
...А так же всех предупреждая,
Что разрезает он ножом свинину,
...Затем козлёнка, буженину.
И если он прислужит неважнецки,
...Глядите, тут как тут дворецкий.
Нет, нет, твой хлеб, и пиво, и вино
...Не Требию* сбережено,
Но все, садясь за стол твой, как нигде
...Равны в свободе и еде.
Ты как Юпитер, бог гостеприимный,
...Рад гостю радостью взаимной.
Здесь бычий окорок, телятина, валух,
...Здесь жадности исчезнул дух.
Голубка, куропатка и вальдшнеп,
...Фазан, кулик, петух, кроншнеп.
Их, и с различным яством вертела
...Проносят на конец стола:
Тебе все эти лакомства известны,
...И здесь они вполне уместны.
От мяса и бессмертного вина
...Сияют лица, как луна,
Но розовеют, если соль острот
...От вин искристых расцветёт.
Миледи и милорду за столом
...Мы все почтенье воздаём,
Ни грубой шуткой, и ни пошлой сценой
...Не опозорив эти стены.
Умеренность с весельем наряду
...Приятной сделает еду,
Добавит аромат вину, что ты
...Льёшь через край, и не пусты
Те чашечки – вино в них для богов
...Ты вёз с Канарских островов.
Здесь все мудры, и тех безумцев нет,
...Кому питьё идёт во вред,
Здесь пьют не для того, чтоб захмелеть
...И о свободе сожалеть.
Ты знаешь этику, законы, прочитал
...Всю экономику, в танцзал
Идёшь ты ловко, знаешь каждый па:
...Как двигаться должна стопа,
Как правильно исполнить все фигуры
...Со всем изяществом натуры.
А эти жесты, как они любезны.
...Твои указы, если честно,
Дом оживляют твой от стен до крова;
...Два Гения его основа:
Величье с добротой. Пройдут года,
...И дуб, и мрамор навсегда
Исчезнут, лишь достоинства рука
...Построить может на века.
Таков твой дом, чьё основанье – ты.
...Пускай же в бездну пустоты
Иль в прах уходят зданья каждый год -
...Зато без трещин твой оплот.
Не смогут поглотить его разломы,
...Тверды стоят твои хоромы,
И скалы в основании крепки:
...Что им удары, и толчки,
И время - от невзгод они прочней:
...Смерть доблести, когда у ней
Хозяин - враг, но мощная, кругом
...Она разносится песком.
Труд сохранит тебя и эти стены,
...Что не страданьем возведенны
Других, не ограбленьем бедняков,
... И не болезнью батраков.
Не истощал ты вдов арендной платой,
...Чтоб золотить свои палаты,
Не строил бань, где можно умащаться
...И в молоке ослиц купаться*.
И на гроши сирот не возведён
...Неф из гагатовых колонн,
В чьей влаге ты нашёл бы горе слёз,
...А в эхе криков - ярость гроз.
Нет надписей алтарных, чтоб взывать
...К Палате Звёздной*, иль печать
Проклятья наложить на весь твой род.
...Нет, в небеса твой путь ведёт!
Так действуй, чтобы честный человек,
...Поклявшись сотни раз, изрек:
То Пембертон, кто может научить
...Людей божественными быть:
Мужей достойных не найдут поэты -
...Они в тебе одном воспеты.

* Сэр Льюис Пембертон из Рашдена, был в 1622
году шерифом графства Нортемптоншир.
* Требий – обжора, персонаж сатиры Ювенала,
который ходит с одного пира на другой, ожидая
приглашений и заискивая перед богачами.
Он говорит: "Пообедаем вместе!" Вот верх вожделений!
Больше чего ж? Ради этого Требий прервет сновиденье,
(Ювенал «Сатиры» (1, 5) Перевод с лат. Д.С. Недовича)
* «молоко ослиц» - ещё Древние египтяне и Гиппократ использовали молоко
ослиц в лечебных целях. Ванны из тёплого молока ослиц
принимала Клеопатра для продления молодости. Плиний
Старший писал в «Естественной истории», что
Поппея Сабина (31-65 гг. н.э.), вторая жена римского
императора Нерона, также ежедневно принимала ванны
из молока ослиц, и во время путешествий ее обычно
сопровождало стадо из 500 этих животных.
*** «Звёздная Палата» - (Star Chamber) - в Англии
в 1487-1641 гг. особый королевский суд, названный так
по одной из палат английского королевского дворца
в Вестминстере, потолок которой был украшен звездами.
Созданная королём Генрихом VII для борьбы с мятежной знатью,
«Звёздная палата» позднее стала орудием расправы с
противниками абсолютистского строя и англиканской церкви.
Суд «Звёздной палаты» был уничтожен перед началом
Гражданской войны актом Долгого парламента (1641).
Геррик считал «Звёздную Палату» судом справедливости.


Robert Herrick (1591-1674)

377. A Panegyric to Sir Lewis Pemberton.

Till I shall come again, let this suffice,
I send my salt, my sacrifice
To thee, thy Lady, younglings, and as far
As to thy Genius and thy Lar;
To the worn threshold, porch, hall, parlour, kitchen,
The fat-fed smoking temple, which in
The wholesome savour of thy mighty chines
Invites to supper him who dines,
Where laden spits, warp't with large ribs of beef,
Not represent, but give relief
To the lank-stranger, and the sour swain;
Where both may feed, and come again:
For no black-bearded vigil from thy door
Beats with a button'd-staff the poor:
But from thy warm-love-hatching gates each may
Take friendly morsels, and there stay
To Sun his thin-clad members, if he likes,
For thou no porter keep'st who strikes.
No comer to thy roof his guest-rite wants;
Or staying there, is scourg'd with taunts
Of some rough Groom, who yirkt with corns says: «Sir
Y'ave dipped too long i'th' vinegar;
And with our broth and bread, and bits; Sir, friend,
Y'ave farced well, pray make an end;
Two days you’ve larded here; a third, ye know,
Makes guests and fish smell strong; pray go
You to some other chimney, and there take
Essay of other giblets; make
Merry at another’s hearth; you're here
Welcome as thunder to our beer:
Manners knows distance, and a man unrude
Would soon recoil, and not intrude
His Stomach to a second meal». No, no,
Thy house, well fed and taught, can show
No such crab'd vizard: Thou hast learnt thy train,
With heart and hand to entertain:
And by the arms-full, with a breast unhid,
As the old race of mankind did,
When either’s heart, and either’s hand did strive
To be the nearer relative:
Thou dost redeem those times; and what was lost
Of ancient honesty, may boast
It keeps a growth in thee; and so will run
A course in thy fames-pledge, thy son.
Thus, like a Roman tribune, thou thy gate
Early sets ope to feast, and late:
Keeping no currish waiter to affright,
With blasting eye, the appetite,
Which fain would waste upon thy cates, but that
The Trencher-creature marketh what
Best and more suppling piece he cuts, and by
Some private pinch tells danger's nigh
A hand too desp'rate, or a knife that bites
Skin deep into the pork, or lights
Upon some part of kid, as if mistook,
When checked by the butler’s look.
No, no, thy bread, thy wine, thy jocund beer
Is not reserv'd for Trebius here,
But all, who at thy table seated are,
Find equal freedom, equal fare;
And Thou, like to that hospitable god,
Jove, joy'st when guests make their abode
To eat thy bullocks thighs, thy veals, thy fat
Weathers, and never grudged at.
The pheasant, partridge, gotwit, reeve, ruff, rail,
The cock, the curlew, and the quail;
These, and thy choicest viands do extend
Their taste unto the lower end
Of thy glad table: not a dish more known
To thee, then unto any one:
But as thy meat, so thy immortal wine
Makes the smirk face of each to shine,
And spring fresh rose-buds, while the salt, the wit
Flowers from the wine, and graces it:
While reverence, waiting at the bashful board,
Honours my Lady and my Lord.
No scurrile jest; no open scene is laid
Here, for to make the face afraid;
But temperate mirth dealt forth, and so discreet-
ly that it makes the meat more sweet;
And adds perfumes unto the wine, which thou
Do'st rather pour forth, then allow
By cruse and measure; thus devoting wine,
As the Canary isles were thine:
But with that wisdom, and that method, as
No one that's there his guilty glass
Drinks of distemper, or has cause to cry
Repentance to his liberty.
No, thou knowest order, ethics, and has read
All economics, knowest to lead
A House-dance neatly, and canst truly show,
How far a figure ought to go,
Forward, or backward, side-ward, and what pace
Can give, and what retract a grace;
What gesture, courtship; comeliness agrees,
With those thy primitive decrees,
To give subsistence to thy house, and proof,
What Genii support thy roof,
Goodness and greatness; not the oaken piles;
For these, and marbles have their whiles
To last, but not their ever: vertue’s hand
It is, which builds, 'gainst fate to stand.
Such is thy house, whose firm foundations trust
Is more in thee, then in her dust,
Or depth, these last may yield, and yearly shrink,
When what is strongly built, no chink
Or yawning rupture can the same devour,
But fix’d it stands, by her own power,
And well-laid bottom, on the iron and rock,
Which tries, and counter-stands the shock,
And ram of time and by vexation grows
The stronger: virtue dies when foes
Are wanting to her exercise, but great
And large she spreads by dust, and sweat
Safe stand thy walls, and thee, and so both will,
Since neither’s height was rais'd by th'ill
Of others; since no stud, no stone, no piece,
Was rear'd up by the poor-mans fleece:
No widows tenement was racked to guild
Or fret thy ceiling, or to build
A sweating-closet, to anoint the silk-
soft-skin, or bath in asses milk:
No orphans pittance, left him, served to set
The Pillars up of lasting Jet,
For which their cries might beat against thine ears,
Or in the damp jet read their tears.
No plank from hallowed altar, does appeal
To yond' star-chamber, or does seal
A curse to Thee, or Thine; but all things even
Make for thy peace, and pace to heaven.
Go on directly so, as just men may
A thousand times, more swear, then say,
This is that Princely Pemberton, who can
Teach man to keep a god in man:
And when wise poets shall search out to see
Good men, they find them all in Thee.