Баллада о страхе

Нас толкнула под пули беда,
каждый взрыв страхом в души врывался.
Я боялся в окопе тогда,
чтоб мой внук никого не боялся.
Я от страха сто раз умирал,
в щель забившись под танковым траком,
от стыда и от горя сгорал,
и кидался с штыком в кучу драки.
Верил в небо без визга в ушах
бомб, разбросанных Злобой и Местью.
Каждый день несговорчивый Страх
вёл сраженье во мне с моей честью.
Я прошёл через эту войну,
автомат не пятная, как шпагу:
и награду имею одну,
лучший орден – медаль «За отвагу».
Я надеялся – это прошло,
и уже никогда не вернётся.
Потому, что душа – не стекло,
клея нет, если вдруг разобьётся.
Вырос внук, подросла и беда:
он увидел Афганские горы,
мы послали Надежду туда,
а оттуда прислали нам Горе.
Он служил, а в квартире жил Страх,
с каждым днём рос в глазах и рассудках.
Вся семья, позабыв о делах,
отмечала с Ним каждые сутки.
Страх сменила истошная Боль,
дом укрыла своим покрывалом;
говорят, жизнь любая – лишь роль,
и она свою Драму сыграла.
Внук ещё один вырос у нас,
в дом позвал Страх, а с ним разговоры,
и уехал, приказ есть приказ,
снова в горы, Кавказские горы.

Сердцу больно: там кровь и война,
там за что-то в кого-то стреляют.
Но за что же моя седина
вновь со Страхом в обнимку гуляет?
И зачем же в окопе тогда
я рычал «не боюсь!», словно клятву,
если Страх много лет, без труда
собирает богатую жатву?
И какая победа нужна,
чтоб не смел Страх раскрыть свои крылья,
чтобы слово такое «война»
стало сказкой плохой, а не былью?
Я б за это отдал всё, что мог:
я бы впроголодь жил, но с Надеждой,
я бы в доме некровленном мок,
я б ходил в прохудалой одежде.
Не нашёл я ответов простых
на умытые кровью вопросы.
Кто же Страху ударит под дых?
Он ведь души родные уносит!!!
Он ведь души с собою уносит…