Москва

Декабрь. Рижский путепровод.
Автобус поздний на мосту.
Чуть-чуть размазывает холод
Огни. Вбирая темноту

Подросток, у окна сидящий,
Следит за бегом фонарей.
Там, за гармошками дверей,
Висит над городом пьянящий

Мороз. И с транспортных шаблонов
Мечтает мальчик ускользнуть.
Пройти вдоль складов и вагонов,
Переиграв обычный путь.

Ступать уверенно и гулко,
Чтоб тени разбегались прочь,
И беззастенчиво толочь
Хрустящий снег в глухих проулках.

Но страшно... И опять в туннели,
Струятся мимо провода,
К какой-то неизвестной цели
Его уносят поезда.

Шло время. Хаживать ночами
Случалось изредка ему,
Неловко двигаясь сквозь тьму
И ежась узкими плечами.

Интеллигентского уклада
Все прелести изведал он.
Однажды был на баррикадах,
Раз пять – на выставках икон.

И превращался в идиота
Пока, судьбе не нагрубя,
Не ампутировал себя,
Протопав к трапу самолета.

Над Рамат-Ганом желтой маской
Застыла полная луна.
Толкал я детскую коляску,
Искал свой дом в изгибах сна.

Мы с сыном маленьким бродили
По черным улицам Москвы,
Но неожиданно кривы,
Они нас к морю выводили.

Прошло и это. На экране
Встречаю город иногда.
Как два бандита в ресторане
Глядим с усмешечкой тогда.

“Ну что, Москва, убитых много?”
“Ты не в психушке, милый мой?”
Нам не дано попасть домой
По искореженным дорогам.

1986, 1999