Эксперимент профессора Вилкина

       Эксперимент профессора Вилкина

       Был день как день. В больничном холле на прямоугольном электронном циферблате 10:22. До начала долгожданной операции по первой трансплантации и подключению головного мозга человека к сканирующему датчику интеллекта остается один час тридцать восемь минут. Операция запланирована ровно на полдень. Весь персонал нейрохирургического центра города N. пребывает в сильном нервном напряжении, и даже те, кто буднично выполняет свои прямые обязанности по уходу за рядовыми пациентами, не причастные к операции нейрокибернетической лаборатории, то и дело останавливаются обсудить готовящийся опыт друг с другом.
       Коридор, выкрашенный светло голубой краской, с прорезиненным напольным покрытием и высокими потолками, залит солнечным светом. Маленькая девочка, с перебинтованной головой, сидящая в кресле-каталке, зеркальцем в форме сердца пускает солнечных зайчиков на желто-синие квадраты пола. Двери некоторых палат приоткрыты.
       Эту девочку зовут Маша. Ей девять лет. Несколько недель назад врачи спасли ей жизнь, проведя операцию по удалению опухоли в районе лобных долей головного мозга. Операция прошла успешно, и вот теперь Маша снова может видеть и играть с солнечным светом.
-Как ты себя чувствуешь, Машенька?- спрашивает у девочки молоденькая специалист и сотрудник нейрокибернетической лаборатории Лосева, присев на корточки, напротив девочки.
-Хорошо, доктор Лосева. А хотите, я познакомлю вас с Дашей? - маленькими пальчиками Маша дотрагивается до металлической таблички с именем доктора.
-Дашей?
-Да, Даша - моя кукла! Мне ее подарил папа на рождество. Она мой талисман на счастье!
-А, эта та самая Даша с розовыми волосами, которая была рядом с тобой во время операции?
-Да, доктор Лосева. Это она! Вы с ней уже познакомились?
-Да, и она сказала, что очень сильно тебя любит!
-Доктор Лосева, а это правда, что я могла умереть?
-Кто тебе это сказал?
-Анжела, - Маша с грустью наблюдает за скачущим вдоль стены зайчиком.
-Знаешь, Маша, когда у человечка не все в порядке со здоровьем и ему во время не помочь, то с ним действительно может произойти что-то нехорошее. Но ты можешь не переживать, теперь с тобой все будет хорошо, - миловидная блондиночка Вера Лосева дважды произносит это "все будет хорошо", cжав руку девочки в своей.
-Доктор Лосева, вы плачете?
-Все в порядке, Маша. Все в порядке. Называй меня просто тетей Верой. Давай я помогу тебе лечь. Тебе пора отдохнуть.
-А вы мне включите мультик про «Nemo»?
-Ладно, но только не надолго. Тебе надо поспать.
-Хорошо тетя Вера! Доктор Лосева, вы настоящий ангел!
-Спасибо, Машенька.
       Вера Лосева помогает Маше перебраться на кровать, включает встроенный в матрас кровати массажер, чтобы тело малышки расслабилось, и девочка поскорее уснула.
       В палату заглядывает сестра Патхольм, грузная женщина австрийского происхождения, с низким гортанным голосом и большими щелями между зубов.
-Доктор Лосева, вас просит к себе профессор Вилкин.
-Да, сестра Патхольм.
-Это срочно.
-Сестра, учитывая обстоятельства сегодняшнего дня, я явлюсь незамедлительно.
       10:30. Доктор Лосева заходит в стационар, прежде пройдя контроль стерильности. На подключенном к множеству электронных приборов столе лежит профессор Вилкин. Пожилой профессор семидесяти лет, положивший всю свою жизнь на изучение человеческого мозга. В свое время Вилкин провел сенсационные эксперименты на мышах, отделял головы шимпанзе, присоединяя их к новым туловищам. Но настал день его главного эксперимента, в основу которого он положит накопленный за всю свою жизнь опыт, изложенный в огромном числе научных работ, а также себя, свою собственную жизнь, свой мозг, свой интеллект. Прикованный к кровати параличом, наставшем после произошедшей два года назад автомобильной катастрофы, Вилкин снова готов вступиться в схватку со смертью, и доказать, что пока жив мозг, жив и человек.
       В то рождественское утро двухлетней давности, автомобиль Вилкина, его грузную «Волгу», снесло на обочину и ударило о столб. Профессор получил серьезную травму головного мозга. Обширное кровоизлияние, внутричерепное кровотечение и, как следствие, поражение центральной нервной системы. Вилкин остался практически парализованным и лишенным общения, за исключением возможности шевелить двумя пальцами на правой ноге. Сегодняшний эксперимент, спонсируемый информационным магнатом, будет заключаться в том, что мозг профессора, по составленному им завещанию (Вилкин, словно предвидевший столь драматическое развитие событий, успел завещать свой собственный мозг науке), будет извлечен из утробы черепной коробки, а также позвоночника, и подключен к заранее подготовленному стационарному оборудованию, которое в течение некоторого времени будет питать мозг жизненно необходимыми элементами, полностью имитируя условия в человеческом теле. Основу сегодняшнего рациона доктора составят транквилизаторы и метаболики. И ничего с этим не поделаешь, лишь они смогут увеличить время мозговой активности, пока новоизобретенное устройство, сканирующее мысли еще не до конца умершего мозга будет считывать из него информацию. Пока трудно сказать, что именно ожидает ученых, решивших вплотную приблизиться к эре очеловеченных киборгов.
«Бедный профессор. Одному Богу известно, чем закончится этот эксперимент», - думает про себя Вера, глядя на неподвижные, отстраненные глаза профессора. Его кожа покрыта легким слоем старческих пигментных пятен, но, тем не менее, лицо не утратило прежнего волевого настроя, и даже сейчас, будучи неподвижным, он словно молодой горнист-кавалерист своим устремленным в безызвестность взглядом, призывает ринуться в путь, пришпорить коней и рвануть в бой.
В центре говаривали, но это все слухи и нет достоверных тому подтверждений, что Вилкин крутил роман с молоденькой стажеркой Лосевой. И вот сегодня, в столь ответственный для всех день, и для профессора в первую очередь, его последним желанием стала просьба (за два лежачих года Вилкин приноровился излагать свои мысли посредством шевелящихся пальцев) призвать старшего научного сотрудника Лосеву, в чьи руки он отдаст свою жизнь, весь свой научный багаж знаний, накопленный за жизнь.
       Бедняжка Вера, сколько эмоций сейчас трепещется в ее сравнительно молодой груди третьего размера. Они, словно лава в кратере вулкана, клокочут и стремятся извергнуться слезами из глаз. Вера старается держать себя в руках. Сейчас она теребит свое запястье, сдавливая кожу ногтями, прикусывает губу, только бы не разрыдаться. Вилкин, казалось бы, пожилой, парализованный Вилкин! Глава семьи, давший жизнь пятерым новым людям, порядочный муж, всегда все делавший аккуратно, оставляя свои романтические проделки в недосягаемости для слабой нервной системы супруги, Маргариты Вилкиной, талантливый врач и ученый, давший некогда кров для нее, сиротки Веры, выпускницы медицинского. Гениальный мужчина! Тогда она и не помышляла о нейрохирургии! Лучшим для нее вариантом была работа массажисткой или косметологом, но великодушный профессор заметил и оценил способности и аккуратность молодого специалиста и принял под свое крыло маленького неоперившегося птенчика, дав ей возможность выйти в широкий мир познаний о самом энергоемком органе человека, — мозге. Молодому специалисту Лосевой предстоит сегодня боевое крещение. Именно ей поручено руководить экспериментом. Будет слишком больно наблюдать то, как медленно умирает твой крестный отец, пусть и во благо всего человечества. Она это прекрасно осознает. От этих мыслей голова готова расколоться надвое, но она не имеет право дрейфить. Это ее великая миссия, завещанная ее наставником и покровителем. Она не имеет права отступиться. Сейчас или никогда.
       Сейчас. Вера борется с внутренним противоречием. В ее голове, в режиме ускоренной перемотки высвечиваются отдельные фрагменты операций, во время которых она ассистировала знаменитому на всю страну и мир профессору. Именно тогда, глядя в эти пронзительные и хладнокровные глаза, она впитывала в себя знания, шаг за шагом постигая фантастические трюки. Именно трюки, фокусы, назовите это как угодно, но это не подвластно общедоступному анализу. «Кудесник, маг, чародей, чернокнижник, безбожник», - что только не лил в адрес Вилкина научный мир. Но профессор был неумолим. После каждой неудачи он вновь брался за дело. Снова отделял головы животных от туловищ и присоединял их к новым телам, а после к электронным приборам, искусственно воспроизводящим условия состояния головного мозга внутри тела.
       Профессору удалось графически зафиксировать рефлекторные позывы шимпанзе Кати, мозг которой оставался живым в течение полутора часов. Сколько времени бестелесного существования уготовано Вилкину, ведает только Господь Бог.
       Многие расценивают эксперимент Вилкина, как кощунственное вторжение в законы природы. Их можно понять, но научный нигилизм профессора склонен оценивать опыт, как возможность создания универсальной оболочки, в лоне которой мозг мог бы оставаться живым в течение неограниченного срока, подключенный к искусственным проводникам зрения, слуха и другим источникам поглощения информации. «Ведь мозг, всего лишь губка, накопитель, синтезирующий информацию в рефлексы, рефлексы в активность, в жизнь, в пользу», - примерно так комментировал профессор свое отношение к экспериментам, - «Быть может, пройдет немало времени, и первые шаги нейрокибернетической лаборатории ворвутся в вашу жизнь, и станут чем-то банальным, встанут в один ряд с операциями по трансплантации органов. И тогда человек будет волен сам выбирать время своей смерти, пока жизнь ему не осточертеет. Необходимо лишь исключить попадание в мозг вирусов».
       Ах, если бы кто-то мог предсказать, суждено ли воплотиться мечтам профессора. А пока, электронный счетчик времени меняет свои показатели, приближая намеченный рубеж, после которого произойдет неизбежное, неведомое и таинственное.
       Для начала, ровно в полдень, в тело профессора будет введена инъекция, постепенно парализующая сокращения сердечной мышцы. В момент действия сыворотки, электрофицорованный подиум, на котором помещен доктор, будет медленно опускаться на уровень ниже, в «ледяную» комнату, с температурой минус пятьдесят градусов. После этого, мозг профессора Вилкина будет извлечен из тела и подключен к аппарату «Skun-2», который, взаимодействуя с искусственной оболочкой «Plazma», стимулирующей нормальную мозговую активность, начнет извлекать из мозга информацию. До начала эксперимента остаются считанные минуты.












       Из личных дневников старшего научного сотрудника нейрокибернетической лаборатории доктора В.А. Лосевой





       Прошло двенадцать минут сорок две секунды (показания с электронного табло в стационаре лаборатории). С этого момента высокочувствительные датчики аппарата «Skun-2», соединенные с нервными окончаниями, при взаимодействии с аппаратами диадинамической электростимуляции, а также аппаратом для ультравысокочастотной терапии, начал снимать первые показания.
 Далее, мое изложение будет находиться на грани научного и фантастического, ибо это невозможно описать только с точки зрения научной терминологии. Более того, мне хотелось бы описать чувства и эмоции, испытанные командой лаборатории и лично мной, в момент эксперимента.
       В следующее мгновение, на одном из высокочувствительных плазменных проекторов, напрямую соединенном со всеми отделами головного мозга, появилась первая рябь. Аппарат быстро выявил источник поступления импульса, исходящий из активизировавшегося отдела памяти, начав проявлять на плазменный монитор ни больше, ни меньше, а трехмерное изображение. Это означало, что контакт видео-сканера с интересующими нас отделами мозга установлен. В ту же секунду остальные мониторы вывели на экраны графические изображения с показаниями жизненной активности мозга (температура, давление). Персонал лаборатории, ассистенты и нейрохирурги вздохнули с облегчением.
       Дальше нас ждало самое интересное. Прямой контакт со всеми процессами, протекающими в отсоединенном от всех источников поступления информации мозге, был установлен, и теперь нам оставалось только следить за показаниями приборов. Мозг начал активно функционировать. Нашей целью было зафиксировать главную функцию мозга человека, его способность мыслить. Не имея возможности видеть, слышать и чувствовать, нам было любопытно расшифровать поведение мозга в подобной ситуации «замкнутого» пространства. По сути, мы просто затормаживали умирание нейронов,  электростимуляцией, а также вводимыми в мозг метаболитами. Перед командой лаборатории стояла задача увидеть то, как мозг внутри самого себя, адаптировавшись к искусственной оболочке, лишенный внешнего источника информации, но полноценно функционирующий, будет продолжать жить. Но то, что предстало перед нами, не мог предсказать никто.
       На плазменном мониторе появились первые очертания. Сначала мы не могли понять, что это, но позднее, когда изображение было окончательно сформировано и выверены все модули, мы к своему удивлению и ужасу догадались, что это пространство ни больше, ни меньше, а столь хорошо известная каждому из нас, верхняя лаборатория. Мы увидели прямоугольник помещения, находящегося у нас над головой, расположенную в ней аппаратуру. Первые секунды мы не могли уловить, что же нас смущает в этой картинке? Само наличие ее в памяти профессора было очевидным, - лаборатория и исследования были делом жизни Вилкина, но что-то здесь было не так. Мой ассистент и коллега из американского научно-исследовательской центра, доктор Мерфи, неожиданно воскликнул: «This picture’s turned upside-down!*» . Кто бы мог подумать, что это явится ключом к разгадке всего того, что произошло в следующие часы.
       Весь первый час эксперимента мы видели лишь это изображение и успели приспособиться к «перевертышу». Не происходило никакой динамики развития, но на втором часу, неожиданно, в верхнем правом углу изображения, который при нормальных условиях совпадал с дальним углом в левой части лаборатории, мы заметили некий объект. Это был перевертыш человеческой фигуры. При десятикратном увеличении в нем мы без труда узнали самого Вилкина. Он был в стерильном костюме, и как нам показалось, настраивал аппарат для лазерной терапии. Многократно увеличенный масштаб позволил нам во всех деталях проследить за действиями профессора, более того, видео-сканеру удалось считать внутренние показания приборов, находящихся в сознании Вилкина. И те были перевернуты. Мы увидели, как настроив аппарат на сверхвысокочастотный режим, фигура профессора переместилась в правый угол (на мониторе, левый). Нас смутило, что частота, на которую профессор запрограммировал аппарат, была неприемлемой, запредельной для работы. Такая частота при направлении на объект была способна не только уничтожить вирусы внутри черепа, но также и повредить саму костную ткань, соизмеримая в таком режиме с механизмом действия обычного сверла, только лазерного. Нам это показалось очень странным. Для какой цели сознание профессора могло готовить аппарат, да еще и в таком запредельном режиме?
       Находясь в правом углу, профессор занимался настройкой блока для проведения процедуры (влажность воздуха, проверка помещения на стерильность и прочее). Все показания были неверны. Ни один не соответствовал норме.
Все это продолжалось в течение второго часа эксперимента. Весь третий час мы вновь провели в напряженном ожидании. Картинка застопорилась. Приборы не фиксировали никаких изменений.
       В начале четвертого часа, утомленные ожиданием, мы вновь оказались прикованными к монитору. Видео-сканер зафиксировал появление второго объекта в пространстве лаборатории. При распознавании, к всеобщему удивлению, им оказалась я. Для всех нас это явилось полнейшей неожиданностью. Для какой цели я понадобилась профессору? Перевернутая с ног на голову? Фигура «меня» (иначе не скажешь), приблизилась вплотную к доктору. Складывалось впечатление, что мое присутствие было необходимо профессору для осуществления эксперимента, к которому он готовил технику и лабораторный блок. Спустя некоторое время видео изображение профессора оказалось в стерильном блоке. Вилкин разместился на магнитном подиуме. Но для чего? То, какую миссию уготовил мне профессор в своем искусственном сне, привела нас всех, и меня в первую очередь, в настоящий шок!
       В следующую секунду, фигура «меня» оказалась в стерильном блоке вместе с профессором. Рядом с собой, на подвижной мини-платформе для аппаратуры, фигура «меня» перевезла аппарат для лазерной терапии в блок. Затем, направив луч в центр лобной зоны, фигура «меня» начала в прямом смысле дробить голову профессора!!! Бред!!! Абсурд!!!
       Мы не можем понять, в чем дело? Что происходит? Что за чертовщина?
Послышался звук экстренной сирены внутри блока. Это означало, что произошел какой-то сбой, вся система, включая датчики «Skun-2», а также искусственную оболочку «Plazma», зафиксировали незапланированную аномалию. Аппарат оболочки продолжает активно вводить метаболиты, увеличивая дозу. Звук сирены сменяется миганием сигнальной красной лампы, сопровождаемый звуковым предупреждением: «Система не отвечает! Система не отвечает! Система не отвечает!». Это продолжается в течение минуты. В лаборатории начинается настоящая паника. Я же стою на своем месте, как парализованная. Я не могу в это поверить! Фантазия профессора сделала меня убийцей! Я не могла в это поверить!
       Неожиданно, я почувствовала чью-то руку на своем плече. Повернув голову, я увидела Мерфи. Странно, на его лице не было ни удивления, ни испуга. Кажется, он был совершенно спокоен.
-System’s blocked, professor just died. It’s a scientific. Not enough technical progress for living yet. Professor Vilkin was ready for it. It was his will*.
       Мне ничего не оставалось, как согласиться с профессором Мерфи. Но где-то подсознательно я все еще продолжала чувствовать свою вину.
       В общей сложности эксперимент Вилкина продолжался три часа тридцать четыре минуты. Само по себе это явилось настоящим прорывом для нейрокибернетической лаборатории. Меня же очень долго преследовало чувство вины за исход эксперимента. Но, разве это зависело от меня?
       На прошедшем спустя сутки совещании лаборатория выдвинула версию, что вся информация внутри центра переработки подверглась сильному искажению, начиная от перевернутых объектов, вплоть до финальной сцены.
Виной тому стала черепно-мозговая травма, пережитая Вилкиным, вследствие автомобильной аварии. Таким образом, переврав все, мозг Вилкина убил себя, возложив всю вину на меня. Именно так закончился этот эксперимент, и ничего уже не изменить. Как говорит Мерфи: «The way of progress is among lots of deaths. It’s a scientific*».

* «Система заблокирована. Профессор мертв. Это наука. Научного прогресса пока не достаточно. Профессор был к этому готов. Это была его воля».

*Путь прогресса пролегает через множество смертей.