Такой же, как и все

(посвящается Улану Н.)

Он был такой же, как и все.
Ходил, учился и смеялся.
Глаза кружились от бесед
С друзьями, в час, когда слонялся,
По улицам? Кварталам и домам?
Везде, где помнят его след.
Все верили его словам, Как слову, что не из газет.
Не льстил, не думал, не гадал,
Что так плучится однажды.
Он знал, что каждый б угадал,
То, что не делается дважды.
Все знали, что веселый рыжий парень,
Умел ценить любовь и доброту.
Любил рубить дела под корень,
Любил свой город – Алма-Ату.
Который вместе с ним был тверд,
И в искренность людей он верил.
Но после только не поверил,
Что что-то жизнь перевернет.

Х

Одетый скромно, походкой взрослой,
Вступал он в стены этажей.
И думал, что найти в себе не просто,
Частичку сердца для людей.
Имел, как все - одну любовь,
В том возрасте, что очень страшный.
Кипела радость, в жилах кровь,
Была тепла, неравнодушна.
Хранила много теплых слов,
Для избранных, которым душно.
От людских забот и глупой жизни.
Которую изобрели мы все давно.

х

В тот день, он поздно возвращался,
Никто не знал, что делал он.
Никто спросить не догадался,
Что с ним, и что потом.
Усталой, нервною походкой,
Домой летел, не помня ног.
С улыбкою у рта скупой и скромной,
Торопясь переступить порог.
Легко раздевшись, улыбаясь,
Хотел все объяснить, замолк.
Не обращать внимания он стараясь,
Тянул к ним руки, но не смог.
Сказать, что он сегодня счастлив,
Напомнить, что мы все одни.
Но радость быстро в них погасла,
Но не было в ту ночь слезы.

Х

Записка - черное на белом,
Написанная тяжелою рукой.
Говорила, что закрасить мелом,
Те пятна, чтоб не стать душой.
Слепым от гнева.

Х

В глазах усталых не было печали,
Лишь только горечь от того,
Что руки и глаза не рассказали,
Что, где, за что, когда, кого.

Х

И в самом тихом месте на земле,
Нашлось тепло, чего так не хватает нам.
Разобрать, где правда есть во мгле,
А где есть зло, дающее словам,
Свирепость, страх и гнев.

осень, 1988г.