Отголоски одиночества

     +   +  +  +

я - данность и ровно настолько же
ровняюсь со шпалами ровностью,
роняю обломки и фокусы
твои не беру в фокус дня.
я - алиби собственным выводам:
по качеству и по готовности
мы - самые нужные приводы,
но каждый - себе лишь родня;
порвали ожогами проводы,
и каждая бьется урывками,
где хочется верить - лишь доводы,
где хочется плакать - там бой.
я - данность, нежданная к случаю,
где что-то в бокалах со сливками,
не к месту под пологом с сучею
остывшей в подарок весной.
мы - вздутия вен на запястиях,
и ржавчина всем нашим лопастям,
и по фигу, коли ненастие
поднимет из прошлого пыль.
Смакуя ветрами касанием -
Разбросим упругие лопасти,
разменим себя испытанием
на эту бредовую быль.

   +  +  +  +  +

в этом доме смежаются веки
за растеками слов на буквы.
окольцуюсь с метелью веткой
до тоскою разбитых ногтей.
улыбаются кошки ветру,
убежав от (хоть им – до рук бы) -
изгибаться б линялым ухом
возвращаясь с заснеженных -рей.
и не кажется дальше – больше,
слишком ломки на зубах спички,
и не тянет под мост с игрушкой,
пузырящейся на бегу.
тот сильнее, кто выбрал боль-ше,
больше боли и - до привычки,
до насмешек во тьме подлунья
с крапьем крови в нагом снегу.
убивает в прорезах окон
бессловесность пугливых взглядов,
возрождает в груди бескровной
оголтелость кошмарных снов.
я теряю тебя, цветная,
моя ночь, я теряю - "надо!",
я, как снег, упаду и сяду,
чтоб увидеть глаза углов.
дрожь ключицы меня заводит,
раздевают немые губы,
за шершавостью пальцев кружат
гибким зверем. А время Че
тянет давку у мыслей в ложе –
давка куколок беглой ложи
под укусами и остывшим
чьим-то градусом на плече.
Так скольжу по тебе (отчаян?),
но заряжен мой гибкий взгляд,
будет капать за тенью края
моего простодушия яд.

   +  +  +  +  +

снова забываюсь, как забываются психи,
из тех, что себя такими считают по сути.
снова улыбаюсь, как улыбаются в крике,
примерив очки двуличности на распутье.
ну что еще путать? - у каждого свой короб страхов,
свои отголоски неопытности в простолюдье...
Но ты не бойся ни старых чертей, ни монахов,
из тех, что себя такими считают по сути.

   +  +  +  +  +

Всего несколько строк!
дном стакана отмеченных,
фонарем пересвеченных
на окне декабря.
Сам себе каждый - Бог
между встречами встреченных
воскресает в калеченных,
новым чувством горя.
я не верю окраинам,
не стенаю на сложное,
замечая возможное
по дороге и вдоль.
твоим терпким признаниям
третий год - это прошлое.
а внутри эта ложная...
во все стороны боль.

   +  +  +  +  +

убиться памятью в привете встречного
скоситься каменным проспекта выменем,
я - пепел осени, что за аптечными
дверями промахом из пальцев. ливнями
такое смоется. с кнута усталости
застынет каплями и перебожится,
сроднится с призраком по снам оскалости,
по скоморошности его у-божеству.