Лавка древностей

Сердце стало изюмом в пути, за пригорком тридцатая миля,
Все колодцы отравлены, синий казенный картон –
Это снова фиалка в руке заведенной Сильфиды
На прилавке кондитерской в сахарной пудре на бис.
Но из букв ее имени трудно составить рецепт водевиля
Или признание с подписью – все они мило горят.
И в последней строке я учусь не отбрасывать тени
И плескаюсь чернилами в души пернатых гостей,
На угольном ушке составляющих партию в нарды,
Как о том сообщает Шишков, обинуясь притворно.
Мы накроем зазоры сукном и русалочьим мехом
Или перьями, что равноценно и в здешних широтах
Не дает растеряться и мыслью по ветхой осине
Разлететься на тысячу мелкопоместных «я есть
То, что можно украсить тряпьем и прибить над камином,
Любоваться вседневно, всенощно и верить во сне.
А проснувшись, доставить себе удовольствие, выпив
Сернокислую жидкость, последний французский декокт».
Сердце стало изюмом и в этой сомнительной роли
Воскрешает себя беленой на родном пепелище.