Moscow G. G. Byron

Москва! Ты стала рубежом карьеры длинной,
Которой Чарльз суровый лил жалобные слезы.
Вторжение напрасно- какой тебя он видел?
Была ты в пепле вся, рассеялися грезы.

Чтоб не досталась ты врагу-Солдат сложил свой меч,
Крестьянин кров оставил свой,Купец- амбар. Все сжечь!

И извергаются вулканы,границы ада пред тобой,
Стоишь одна непобедимо, в лавине гибнет врак ночной.
Стоишь одна неутомимо и, гордо вскинув ясный взор,
Ты ждешь огня, где все державы исчезнут в пламени костров.



Moscow! thou limit of his long career;
For which rude Charles had wept his frozen tear
To see in vain – he saw thee – how? with spire
And palace fuel to one common fire.

To this the soldier lent his kindling match,
To this the peasant gave his cottage thatch,
To this the merchant flung his hoarded store,
The prince his hall – and Moscow was no more!
Sublimest of volcanoes! Enta’s flame

Pales before thine, and quenchless Helca’s tame;
Vesuvius shows his blaze, an usual sight
For gaping tourists, from his hackney’s height:
Thou stand’st alone unrivall’d, till the fire
To come, in which all empires shall expire!