Добрый человек из Хорасана

В далекий, всеми уж забытый, век
Жил в Хорасане добрый человек.
Он был богат, всегда и всюду зван,
Его любил и уважал весь Хорасан.
Был хорасанец этот щедр и готов
Пожертвовать всегда для бедняков,
И каждый в этом городе привык,
Что милостив ко всем Абу Малик,
(Так звали хорасанца – добряка.
Да сохранится его имя на века!)

За щедростью всегда идет удача,
Делясь во всем, он делался богаче.

Абу от всей души любил людей
И наслаждался радостью своей,
Когда, вникая в суть чужих забот,
Он мог помочь от всех своих щедрот.
Так сопереживала всем его душа,
Что все раздал он, до последнего гроша,
И, не раскаиваясь в щедрости своей,
Ушел в пески подальше от людей.

Он похудел, но был свободе рад,
Стал мудр и спокоен его взгляд.
Там, пребывая в неосознанных надеждах,
Увидел он себя в оборванных одеждах,
С таким собой Абу был незнаком,
Он выглядел бродягой дервишем.
Абу чалму чуть сдвинул набекрень,
Хотел проверить, не его ли это тень.
Дервиш сказал: – Нет, я не тень твоя.
Абу, я – твое истинное «Я»
Я раньше был тобой совсем незнаем,
А вот теперь почти что осязаем,
За доброту твою ты будешь истинно богат
Из настоящего источника наград.
Коли понадоблюсь тебе я только в чем,
Предстану тут же в облике таком,
Ударь меня, и ты увидишь возле ног
Из золотых монет спадающий поток.
Сколько не возьмешь – все будет пополняться,
Мне в том ущерба нет, не надо сомневаться. –

Сказавши так, дервиш растаял как туман,
А добрый человек вернулся в Хорасан.

В то время там во всем преуспевал
Жаднейший ростовщик – жестокий Бай Акал.
Абу в халате ношенном своем
Вошел к нему, чтоб выкупить свой дом.

– Да ты гляжу, еще глупее стал! –
Сказал ему с издевкой Бай Акал,
Абу разглядывая с головы до ног –
Вернешь свой дом, когда отдашь залог.
Я человек простой, уж не взыщи, добряк,
Долги я не прощаю просто так! –

Но тут же замолчал, едва дыша,
Когда увидел облик дервиша.
Тот за Абу в дверном проеме встал,
И онемел от страха Бай Акал.
Так и стоял Акал, дыхание тая,
Когда Абу ударил собственное «Я».
Тут ростовщик издал протяжный стон,
Когда услышал столь знакомый звон
Дождя из крупных золотых монет,
Которому конца, казалось, нет…
Когда растаял в воздухе дервиш,
Абу сказал: – Бери, чего стоишь? –
Но тот с минуту двинуться не мог,
Смотря на груду золота у ног…
Расстались они каждый при своем:
Акал взял золото –
       Абу вернул свой дом.
 
Но только черная душа Акала
Еще сильнее золота взалкала,
Он днем и ночью думал об одном –
Как стать крупнейшим в мире богачом.

Казалось бы смешно на первый взгляд,
Куда ж богаче, коль и так богат?
Но в этом мире только так, а не иначе:
Богатый жаждет быть еще богаче.
 
И Бай Акал, в плену у алчных дум,
Стал напрягать свой изощренный ум:
– Сюда вошел он нищим, без гроша,
Но стал богат, ударив дервиша…? –

Такая связь казалось очевидной,
(Он видеть мог лишь то, что было видно),
Ни по уму, и ни по внутреннему чину
Акал не мог понять реальную причину
Такого необычного явленья,
И он, придя к такому заключенью,
По глупости и жадности своей
Надумал деньги выбивать из дервишей!

Безумству алчности преграды в мире нет,
И Бай Акал назначил им обед.

Неся с собою жалкие гроши,
К нему на трапезу явились дервиши.
Никто из них не думал о плохом
За этим переполненным столом.

Но только принялись за яства гости,
Как встал Акал, и покраснев от злости,
Он палкой дервишу удар нанес,
Крича: – Где золото, что ты принес? –
– Какое золото? – вскричал дервиш – бедняк –
Есть у меня всего один медяк!

Но охватил Акала дикий раж,
Вокруг него – такой ажиотаж…!
Махал он посохом налево и направо.
Кричали дервиши: – Да по какому праву!
Ты смеешь нас бесчестно избивать!
 – Спасите! – Надо стражников позвать! –
И лишь, когда скрутила его стража,
Он отошел от золотого ража.
Но дервиши ему побоев не простили
И в суд немедленно буяна притащили.
Судья, узнав о поведении таком,
Его отправил в сумасшедший дом.

Там, вспоминая золотистых дервишей,
Он прожил жизнь среди больных людей.

Абу Малик же, свой секрет тая,
Черпал богатства в кладе истинного «Я»,
И до последних дней он помогал реально,
Тем, кто нуждался в нем и так, и материально.

И не было в то время выше сана,
Чем званье «Добрый человек из Хорасана»!