Из цикла Ворон

       (Перечитывая Эдгара По)

Как- то раз, в ночи печальной, я задумался над тайной,
Что от наших глаз сокрыта в письменах забытых книг.
Что-то было в час тот рядом, было, было и прошло:
Там за дверью, в мягких постуках размытых,
Кто ты гость времён забытых? -
В этом всё и ничего!

Ах, я это точно помню, это было зимней хлябью,
Когда с гнусной непогодой остаёмся мы на ты.
В час такой желанья скупы: не желаний не исчислить;
Мысли, мысли, - шаги, стуки - нежеланна даже весть.
И всё то, что исторгает - всё исходит из небес -
Но его не произнесть.
       
.....
Но внезапно дух мой ожил, и тогда я речь продолжил
И стоявших в заоконье вдруг по имени назвал.
Но они не отвечали
И меня не замечали,
Лица их полны печали,
В ней моей вины сполна.
То, что в жизни я исполнил,
А скорее, что запомнил
Это так - лишь так - канва.
Основное содержанье
В том, что было недержанье,
А скорее воздержанье,
Но быстрей была молва.
Не успевший впасть в безумье,
Но познавший образумье,
Я не смел, жить по-иному
И в себе таил сокрому.
Для чего таил, не ведал,
Но таил и от себя.



Пели песни, я их слушал,
Растравляя ими душу:
Только жаждал пониманья -
Почему и отчего?
Те, кто раны наносили
Слишком долго нас томили,
Не прикончив, уходили
Ничего не рассказав.

Я - я весь был в напряженье:
Жизнь - чужое притяженье,
Со своим бы совладать.

Сколько слов - все мелодичны,
Не навязчивы, тактичны.
Как такому не внимать?

Я сужу, иль судит время
Осуждая своё семя,
Обратившись быстро вспять.

Как- то вдруг я оглянулся,
Оглянувшись, ужаснулся -
Все куда-то удалились,
Мои вены в тело впились;
Небо разом покачнулось,
Но потом оно вернулось
И застыло надо мной,
В душу мне вошёл покой.

Так случилось, ближе к ночи,
Тени вкруг меня исчезли,
Я - один, и это благо
И его я заслужил.

Только всё не так-то просто:
На душе моей короста,
И никак не соскрести
Пыль на жизненном пути.

Но, а жизнь всё продолжалась.
Что такое? Это - жалость?
Только кто жалеть так смеет?
Кто так истово умеет
Воплощать не воплотив?
Песни - все один мотив,
С ним себя не примирив,
Возвратись, попробуй в детство...

Март, Колдобины. Ручьи.
Снег от копоти печей
С каждым днём черней, черней
И хохлатый воробей
Возвещает, он - ничей.
Хлопнул выстрел в воробья:
Жизнь его ничья, ничья...
Я рыдал - и почему
Весь свинец и воробью!?
Вон нахальные вороны,
Что надменно топчут кроны
Почерневших тополей,
Смерть для них была б верней.
Как я мало понимал,
Что без смерти мир так мал,
Что его измерить трудно
И что в нём всё неподсудно,
Что бы кто не совершал.

Снег сойдёт, а с ним обида,
Что не понял разум дней,
Что становятся длинней,
Но становятся для вида,
Потому что всё скучней.

Потому что из понятий,
Из которых скроен мир,
Ты одно из неприятий.
Ты им стыл! И так застыл!
Отгорожен, нет, не кожей,
Наделён лицом - не рожей.
Только зеркало - обман:
Явный в зеркале изъян.
В нём себя не узнаю
И ужасно устаю:
В мире нет прямых зеркал,
Чтобы я себя узнал!

Я бежал, спотыкаясь, по полю,
А за мною летела молва,
Но хотелось мне выбрать долю,
Чтобы фоном была синева.

Я бежал, а мне вслед вербный запах.
Предо мною - река, ледоход,
Синева: в её ласковых лапах
Мне бы кончить свой первый поход.

Но томило, томило безбрежье,
И за каждою кочкой болот
Находил я опять порубежье
И оно для меня как оплот.

Так и было бы ненастоящее,
Тёмно-прошлое, чащее, чащее...

Только прошлое - настоящее:
Только в нём ты находишь участие.

Обман, который был в тебе,
Родился видно в декабре,
Когда без листьев тополя
В небес прозрачные поля
Втекали жизнь боготворя.
Под ними бурный тёк поток
Свивая вод извив в комок,
Точа собою берега...
Названье странное река
Имела. Как эхо снежно-белых гор
Её исторгших на простор:
Салар, Салар, Салар -
Оно звучало будто дар.
И в знойной, южной духоте,
Когда пыль неба голубая,
Собой сознанье покрывая:
Все мысли только о воде.
Но время укрощало воды
Они текли, текли в пески
И с ними уходили годы
Отсеребрив свои виски.
..................................................

Кажется, я ничего не напутал:
Заполночь речь заплеталась,
Прошлое сон зябко укутал,
Память на лица никак не смеркалась.

То, что я видел пугало и корчило,
Был я порочен и чист не единожды:
Лунная перхоть и звёздное сочиво
Всё насыщало меня не единожды.

Скрип за калиткой и тихо, как шёпоты,
Нет ни слова, а - глаза... Милосердия!
Хлеб - подаяние. Скорые проводы.
Кто-то оценит ваши усердия.

А на базарах калеки убогие,
Тянут культи к вам: смотрите, смотрите...
Сцепки вагонные, как же вы стонете?
Что вы на скрипах своих наскрипите?
Вот недострой, но родной и берёзовый,
Сосны как свечи возжённые небу,
Дальше барак. - И зачем-то он розовый?
Очередь, очередь, очередь к хлебу.
Вечно с пустою посудой проблема:
Эту берут, а ту отставляют.
Квасная бочка - это ж эмблема,
Где на копейку, но вас одуряют.

Только нельзя, чтобы помнилось серое,
Так тошнота доведёт до отверзия...
Помнишь, как сладостно бритвенно лезвие
Входит и ноет. - Ноет иное...
Шорох застенный - скребутся соседи
В душу войти и душе посоветовать:
Надо тебе себе соответствовать,
Коли не так - сгинешь в беде...

Пакости, пакости воронам в радости,
Всем им крикливым к собственной жалости:
Тучно по нивам стадам тоскливым.
.......................................................