Осколки в груди

Посвящается тем, кого предали и тем, кто предал себя сам.

Я ломал стекло как шоколад в руке.
Илья Кормильцев.

- Я ухожу.
- Будешь к ужину?
- Нет.
- Будешь позднее?
- Нет.
- А когда?
- Никогда.
- Почему?
- Какая разница? Ты все равно не поймешь.
- Но, что случилось? Вчера же все вроде было нормально…
- Вчера у тебя была иллюзия, что все нормально. Впрочем, это неважно. Я уже давно все решила. Так будет лучше. Прощай.

Хлопнула дверь, посыпалась штукатурка белыми хлопьями. На вид они сладкие, как пастила, а на вкус – горькие, как прошлогодний снег. Уж я-то знаю.
Странное ощущение. Понимаешь, что все закончилось. Амур сыграл в ящик. Прозвучал реквием. Певчие отголосили: «со святыми за упокой!».
С другой стороны – паскудные отголоски надежды жалобно голосят на дне подсознанья. И еще эти странные красные и фиолетовые блики, невесть откуда взявшиеся на стенах. Поплыло. Повело. Какая-то адская машинка, надежно запрятанная в грудной клетке, начала новый отсчет времени. Раз, два, левой! Раз, два, левой!
Недоумение постепенно сменяется раздражением. Раздражение – гневом. Гнев же, сука, долгий и матерный.
Все, что связано с ней летит в мусорное ведро. О. н. – на полную. Посуда – вдребезги. В ярости выпиваются полбутылки коньяка. Кажется еще чуть-чуть и блицкриг по стиранию некогда любимого образа из памяти будет завершен…но… Тут приходит отчаянье, граничащее с безумием наркомана. Хоть дозу, хоть четверть дозы, хоть сколько…
Телефон в руке. Несложная комбинация цифр. Абонент временно не доступен. Если бы ЭТО действительно было временно…
Извечный вопрос «что делать?» находит лаконичный и неожиданный ответ – бежать! Куда? Неважно. Главное, прочь из этих четырех стен, каждый квадратный сантиметр которых напоминает о безвозвратно утерянном счастье.
Очередной хлопок дверью. Затхлая вонь подъезда. Кубарем с лестницы, пулей с крыльца, сквозь лужи, иномарки и постные физиономии старушек на скамейке.
Жадно вдыхаю городской воздух, но даже сквозь бензиновые испарения, сквозь запах увядающей травы, сквозь все миазмы урбанистического склепа, вопреки здоровому смыслу и логике, отчетливо ощущаю аромат Ее любимых духов. Надо закурить. Показалось. Снова замелькали красные и фиолетовые блики, правда теперь они еще перемежались с синими и зеленовато-желтыми.
Улицы… Бесконечные артерии единого организма. Перекочевывая с одной на другую, машинально вспоминаю какие-то образы, связанные с ними. Улица Одиночества, проспект Веселья, переулок Наезда, двор Трех Топоров, сквер Знакомств, площадь Разочарования, тупик. Назад, налево, продолжаем марафон. Бульвар Мечты, шоссе Облома, дом Первого Поцелуя, а в этом здании грузчиком подрабатывал… Странно, но проходя мимо мест, которые с полным на то правом можно назвать родными, в душе звучала не мягкая, аля Энио Морриконе, мелодия ностальгии, а клокочущая метель ненависти, рваное и черное полотно которой, похожее на знамя легендарного Нестора Махно, заставляло людей шарахаться в стороны и выплевывать недобрые слова в мой адрес.
До чего же в этом мире все противоречиво. Все эти остановки, гастрономы, супермаркеты, ларьки, толпы гопья еще вчера были вполне понятны (за исключением, может быть, последних) и объяснимы. Теперь же они будто закамуфлировались и превратились в пулеметные точки, дзоты, окопы, блиндажи, расположенные на небольшом плацдарме моего города и ожидающие команды сверху, чтобы наброситься на меня всеми своими многоэтажными ордами.
Устал. Немудрено: отмахал полгорода и с утра ничего не ел. Кстати, знакомый район, а ведь точно здесь живет мой Друг. Краткий марш-бросок через дорогу, вдоль дома, и пальцы уже нащупывают безразличие металлических кнопок домофона..
- Привет.
- Привет.
- Ты дома? – что за дурацкий вопрос, право.
- А как ты думаешь?
- Я думал, что это автоответчик.
- Заходи, шутник.
Типовая квартира, похожая на мою и миллионы других. Идем на кухню – любимое место всех несостоявшихся философов и извечное проклятье домохозяек. Стол, ясное дело, не пустует.
- За встречу.
- За них.
- Против всех.
- Между пятой и шестой…
- Вот такие пироги, брат. Разошлись…
- Наплюй! Займись чем-нибудь полезным!
- Полезным для кого?
- Для себя, для людей…
- Повеситься, что ли?! – страшный кашляюще-лающий смех.
- Дурак! Живи.
- Как?..
- Назло всем, назло ей, назло себе, если тебе уж так этого хочется…
- Тяжело…
- Кто тебе сказа, что должно быть легко? Сталь ведь не периной закаляется.
- Знаю, знаю…
- А тогда не звезди, а наливай…
Через два часа мы уже стоим во дворе и поем песни. Блики всех цветов радуги шуршали вокруг нас, оставляя кровоточащие следы на бледной коже.
- Ладно, я пойду, завтра на работу. Помни, о чем мы говорили…
- Да, конечно…
Встрепанные волосы развевает весенний ветер. Проход мимо малознакомой и пьяной компании, подобен попытке сохранить равновесие на острие бритвы, растянутой над тревожной и безнадежной пропастью. Что ж, впервые за сутки повезло. По дороге мимо бездны, успеваю заглянуть в нее, та улыбается беззубой голодной пастью в ответ. Ей терять нечего. А мне?
Снова один. Очередная бессмысленная прогулка по городу – попытка утихомирить напрочь расшатанные нервы. Тщетно. Таймер в груди захлебывается секундами, грозя скорым локальным апокалипсисом.
Центр. Всюду светло. Играет музыка. Снуют серые и разноцветные тени людей. Первые суетятся более активно, ибо признаны охранять последних от безумия. Огни, огни и блики всех цветов радуги. Огни повсюду. Одни призывают покупать, другие – продавать, третьи – продаваться. Зачарованные пары, компании и толпы бродят вокруг да около, явно отягощенные подобной свободой выбора. Интересно, это ли им было обещано Перестройкой и Господом Богом? Вряд ли… Но разве это кого-нибудь волнует?..
Прислонился спиной к шершавому углу здания. Здесь не так громко, здесь не так ярко. Перекур. Безразлично оглядываюсь вокруг. Ненавидимый и ненавидящий в одном флаконе. События утра кажутся такими глупыми и бестолковыми. Реальность отдаляется все дальше и дальше, подобно шуму уходящей грозы. Еще несколько сотен шагов…и дома.
Пошел снег. Мокрый и липкий. Замечено: если долго и пристально вглядываться в этот белоснежный поток – неизбежно возникнет ощущение того, что эти молочные хлопья неподвижно висят в воздухе, подобно полупрозрачному занавесу. Мир же, наоборот, скоропостижно проваливается в тартарары, под безразличными взорами многочисленных звезд, населяющих чернокожую коммуналку вселенной.
Снег залепляет глаза и ноздри. Кристаллы тают на веках и ресницах, почти струйками стекают по щекам. Странно, но на вкус они соленые. Снег в октябре. Краткий визит зимы в гости к осени. Недолгий обман, цель которого – полное разочарование человека, возомнившего себя венцом творения. Впрочем, ложь окружает нас повсюду, и особенно страшно, когда она отстраивает свою цитадель в твоей душе.
Справа раздается взрыв хохота. Напрягаюсь, но стараюсь игнорировать. Великовозрастное бычье, тупость и самодовольство, упакованные в дешевую турецкую кожу. Их подруги, устрашающие своим макияжем и внутренней опустошенностью, заливчато угорают над чем-то, что могут понять только подобные им.
Возможно у меня очередной приступ галлюцинаций, но в этом сатанинском угаре, я различаю знакомые смешливые нотки. Да, это она. Благосклонно внимает какому-то верзиле и заразительно улыбается. Она всегда хотела быть королевой, только вот зачем водружать свой трон на груде отбросов?
Что? Кто сказал «нормальные люди»? пошел сам отсюда, гондон! Ни хера не понимаешь, а лезешь. Нах из зала! Деньги, тачка и хата – это не все. Это не стоит того, чтобы класть на алтарь свою молодость. Кто наивен? Я?! Зато мои душа и тело не продаются! Никто и не купит? Тебе-то почем знать, маклер гребанный? Ты заодно с этими упырями, прочь из моей головы!
- А может, это любовь…
- Тогда я ничего не понимаю…
Неожиданная тишина. До меня вдруг доходит, что мой мир, который я так усердно отстраивал, которым правил и восхищался дал огромную трещину. Рассыпались в прах разноцветные витражи, покосились флагштоки, в реках вместо чистой воды потекла густая кровь, а изумрудная трава поникла и пожухла. Небо стало свинцовым, посыпался снег. Мой мир проваливается в тартарары.
Собственный резкий вскрик возвращает меня в реальность. Колонна. Небо. Неизвестные люди. Стою. Ноги промокли. Вокруг блики разнообразнейших цветов, искажающих лица окружающих, мельтешащие с огромной скоростью.
- Я не должен выглядеть смешным или жалким в Ее глазах.
Надо бежать. Бежать! Бежать!!!
- Эй, ты куда?
- Ты, придурок, …!
- Не надо, я его знаю!
- Ты что, встречалась с этим кретином?
- Неважно, пойдем отсюда.
- Вот псих!
Снова по улицам, проспектам, аллеям. Рельсы, провода, фонари. Чуть не попал под машину… Окрик. Вперед. Вперед! Вперед отсюда. По лужам, по газонам. Упал. Дальше, не отряхиваясь. Подъезд, пешком по лестнице. Блики, до того не отпускавшие меня ни на секунду, окружили голову плотным облаком и стали потихоньку надавливать. Из последних сил делаю скачок к двери, пытаюсь выудить ключи из кармана куртки.
Часть бликов отделилась от кокона, сжимавшего голову, и переместилась к груди. Полетав немного вокруг, они начинают по одному проникать прямо в сердце, превращаясь в осколки. Уже почти ничего не осталось – одни осколки, блики и боль, всеобъемлющая и абсолютная. Эта боль сначала разрастается до объема вселенной, после сжимается до пределов точки…
Взрыв.
Все.
Очнулся. Утро освещает коридор и куски штукатурки на полу. На стене разбитое зеркало. На обоях кровь. Наверное, моя. Смотрюсь в осколок зеркала: судя по разбитому лицу – точно моя. Встаю, ползу в ванную, опираюсь грязными руками о плоскость стены, насыщая ее бежевую окраску разнообразными оттенками черного и серого.
Что ж. я вошел в первый круг ада. Впереди еще восемь . А может быть больше? Не знаю. Ничего не осталось. Позади гаснет свет, впереди – пустота, в голове – боль, а в груди – осколки…