играцио 2006

Егору Балтиеву, Вадиму Кругеру

А м у з ы к е о п р е д е л ё н н о п о ф и г ,
кто ей прислуживает – Цой или Прокофьев,
иль полупьяный наш триумвират,
растягивающий безбожно ноты,
как басенные лебедь, рак и кто-то,
ей также абсолютно наплевать,

что чья-то хриплая надорванная жила
ей одноразовой струной служила,
натянутая между одино-
чеством певца и рогом изобилья,
что лопнула она посередине –
ей, музыке, конечно, всё равно –

из болирадостилигреховодства
сплетён узор, ведь для неё всё просто,
но в этой хладнокровной простоте
мы, как ни странно, ощущаем то, что
математически бесчувственная точность
нас научает чувствовать острей

11 мая, Т
 

А х , б е р ё з а ж ё л т а я –
голова китайца,
хорошо пошёл товар –
листья разлетаются

ветер раскошелился –
хулиган-транжира,
лес в богатстве шелеста
спрятал тишины дар

тучки-иностранницы
по зимы заказу
строят усыпальницу
с россыпью алмазной

спят дворяне лысые –
не ушли из жизни,
вместо кудрей лиственных
парики снежистые

ну а елям пофигу –
хладостойким кактусам –
в сарафанах колких ведь
им не замерзается

непредотвратимый – эх! –
птиц грабёж: натырят
рябинокалиновых
спелых бижетерий

ожидаем все мы: и
люди, и растения,
что грядёт весеннее
олицетворение

2002, 2006




В е л ё с и п а д е н и е
Лёське

всё дело, видно, в силе притяженья
земного шара к нашим головам
и моего к тебе, поэтому,
бессильный оказать сопротивленье,
я добавляю неизбежность травм
в психологический портрет вселенной,
кручу педали, продолжаю падать
и верить, будто вспыхнувшие пятна –
не датчик болевой, но озаренье,
все наши оправдавшее паденья

12 мая, Р

 
В о й н а – д о л г о и г р а ю щ а я м и н а ,
вот почему и у меня саднит
при звуках новостей пята Ахилла
и детское выскальзывает мыло
с беззвучным «мама!» из моей руки

я без понятий, кто был прав, кто не был,
когда француз в китайца русским метил,
зачем кораном бьёт по голове
учебник православия – не в этом
находятся ответы, а в коре

древес, земли, уголовно;го мозга,
в котором с миллиардами подзвёздно
убитых заминирован закон
языческой душепролитной розни,
и, будучи ему соподчинён,

я запускаю косточку черешни –
она взмывает вслед за кошаком,
по ходу лёта превращаясь в «першинг» –
я сам собой доволен, если честно,
а Гитлер переходит Рубикон

10 июля, И
 

Д а в а й т е о б н и м а т ь с я , н о н е п о с л е ,
в придуманный для церемоний час,
без предысторий, комплиментов, тостов –
давайте обниматься просто так

не мелкими рывками, без ужимок,
убрав дипломатическую важность,
так вкусно притягательно затяжно
соприкоснув взаимность о взаимность

чтобы корнями прорастали руки
и распускались на макушках листья,
в нечаянной беспочвенной поруке
нащупывая тёплое единство

30 мая, М
 

Глеболтаю

Е щ ё с в о и х и з в е д а е ш ь о ш и б о к
и красной пастой со-бог-весть черкнёт,
где был неаккуратен, поспешил где,
работу над ошибками и под

их тяжестью устроит, но не вздумай
ни вырывать, ни подменять листы –
учительское праволевосудье
твой почерк сможет вычислить из ты-

сейчастлив и, надеюсь, впредь
чтобы учиться без подсказки смог –
листай столетье с лёгкостью и пред-
чувствие творяй в умастерство

5 октября, И
 

З а в е щ а н и е

пусть будет каждый рассвет – нарыв,
солнечный перегар,
бьющий в глаза, чтобы их закрыв,
ты себя обретал

пусть будут боль и беда с утра
капать тебе в стакан
напоминаньем, что пустота –
кайфа похмельный дар

пусть будут ветер, цветы и сон
в помощь тебе, а всяк
превозносящий их высоко
будет твой верный враг

чтоб одиночество ты постиг,
а будет с тобой второй –
пусть он обманывает воровски,
чтоб ты мог простить его

пусть будет мать для тебя хоть чуть,
кем мне не сумела стать,
чтобы сквозь хаоса мутную жуть
ты различал благодать

19 декабря 05г., М

 
И з – п о д б о м б ё ж к и д е т с к о й д и с к о т е к и ,
мимо перекособоченных возле барной стойки развалин,
под неприятельским огнём клубной иллюминации,
в сиренах машин, в столпотворении убегающих
от заставшей их врасплох необъявленной тотальной жизни,
я, прижимая как младенцев к груди,
как спасённое знамя погибшей части,
из хаоса, из микроапокалипсиса «Бункера-2»
выношу бесценные детские рисунки –
осколки дробящейся мозаики,
приметы, по которым впоследствии
можно было бы вернуться
на исходную позицию
оставленной
высоты

14 мая, М


Из Омара Заходер-Хайяма

наверное, грусть в большей степени я –
её разделить очень сложно
выходит, что грусть – это как бы жена,
а радость, выходит – наложница

быть с грустью и в радости и в беде
мне правый канон заповедовал,
но я выбираю удачный момент
и с радостью прыгаю влево!

3 июня, М

 
К а ж д ы й д е н ь о б у ч а е т п р о щ а т ь с я
с тем, что не/удалось

каждый ночь –
как учебник с чёрными страницами

предисловие года – январь

морозная ясность прошедших событий
в сумерках дел предстоящих

что ты значишь, иероглиф
пленённой воды на стекле?

18 января, М

 

К а к с п р о с и л я у в а м п и р а :
«почему зовётесь «вам»,
когда пир, что вы вкусили,
всем другим не по губам?»

«ты прости – сказал, надкусы-
вая вену мне вампир, –
я ведь в слове неискусен...
ну, зови меня «нампир»

19 сентября 06г., Саратов – бжжжжж – Ростов

 

К и з д . п о л н . с о б р . с о ч . Б р о .

ну вот они томируют и вас,
сграбастав все созвучия до кучи
академической, где каждая из фраз
объяснена с докучностью научной

чтоб, стол украсив модным тиражом,
прилежный внук прилежных кэгэбистов
(не открывая книг) прилежно мог
науськивать свой мозг инакомыслью

так будто выставляет напоказ
заслуги цезаря, уняв его, плебейство
от каждого останется не часть –
не частность речи – речи ширпотребство

10 июля, И
 


К у х о н н ы й н а т ю р з а ж

сверчок ли печет ворошит
пустопорожнее кувшин
застроенный молекул ряд
трезвонит клятву октябрят
на выключайниковом брюхе
привычно закипают слухи
бессмыслицу хлебает рот
и тем же уху воздаёт
меня пьёт чай хоть я не сладок
оставливая лишь осадок
от выпи то гостей сосед
нравоучает ма там всех
над кем зевсда горит
смердозачатья алкоритм
молотится чепуха сна
цветы кайф уют не бо яс но
чуя древний свой инстинкт
ползёт светило освет тить
глупокомысленность вещей
в каждом раскрывшемся зрячке

25 сентября, тов Рос


Л е т о

окунись в эту тёмплую ночь,
разгоняя созвездья планктона
можно что-нибудь съесть, если хошь,
на пиру у Платона

ни насушный поджаристый хлеб,
ни лозы искушенье,
заплетённое в камерный свет,
перепутать ни с чем не

даже розы собрались как раз
в тип такого пейзажа,
что осталось прибавить «для нас»,
только это ужасно

проходить прирученье опять
с достоверностью лисьей,
но ещё невозможней играть,
уходя в закулисье

лучше ты обернись полотном
по примеру гречанки,
наблюдая, как плавно в окно
новый светоч причаливает

ты на детской кроватке не спишь,
я верчуся на взрослой
этой мхатовской паузы тишь –
избавление розам,

что остались несорваны так-
же, как аплодисменты
за ту жизнь, где достичь мастерства
никогда не суметь нам

26 мая, М


Л и с т с о р в а л с я с п е т е л ь –
это надо осмыслить,
а иначе зачем
надрываются листья?

если не стрекоза,
не кузнечик, то кто нам
посвящён подсказать
курсовик траекторий?

у-лови-сынови
шебуршание музык
звуковыльной волны,
ну а в кратер арбуза

ты спускаешься, как
в сердце дантова ада,
и сгорает щека
в грешной – ешь на! – усладе

ведь природа, она
от макушки до моря
в испытанье дана,
и она же – подспорье*

обними перед сном,
доза-правку дающим,
по жаре превзойдён-
ную гору из плюша

август, Крым

* подспорье (фр.) – ученик философа


М о ж н о н а з в а т ь в л ю б л ё н н о с т ь ю э т о т ж е с т –
полу от чая нно цвета глаз твоих сердце бьётся,
но когда птица весной возвращается в свой насест,
разве она считает, что это влюблённость? –
в запах смолы, крону, во взлётную полосу,
чтоб воспарять и обратно нырять с размаху,
чтоб желторотому дать обогрев юнцу,
а он забыл тебя, свой сочиняя запах,
следуя тысячелетней привычке птичьей –
вить настоящий дом из будущих из цитат
и обал денно и нощно выстукивать сердцем такт
без претензии на взаимную на тактичность

13 апреля, М

 

Н а д п и с ь в л и ф т е

когда читаю матерую исповедь,
написанную без ошибок, я
ликую и прощаю дикарям
неотомщённых лифтов инвалидность,
а заодно несоблюдение этих
лифтозащитных этикоэстетик
за то, что авторская точность грубой мысли
соблюдена

11 мая, Р

 
Н а п и ш у д л я п р и м е р а « к л е ё н к а » – какой-нибудь лодырь
тридесятого царства два веколетья спустя
пробежит оглавленье глазами, споткнувшись:
«напишу для примера «клеёнка» – какой-нибудь лодырь»,
но не будет тогда ни меня, ни клеёнки (конечно,
если мама не спрячет её в бескультурных слоях чердака
как реликвию – Тима писал ведь «клеёнка»,
наверно, с особенным смыслом),
а значит, сонет посвятив
замечательнаряднотравлявшей мне жизнь, но любимой подруге,
я её уровняю в правах с этой дурацкой клеёнкой
нет, хуже! –
вместо нас ведь останутся строчки и в первой из них
я поставил – о боже – несчастную эту клеёнку и какого-то лодыря,
тогда как подругу в последней...

9 октября, И

 
Н е в и н о в а т с и н д р о м A I D а
что убивает вас, как сына
родив или вернув назад,
ты поровну не виноват,
как невиновно лезут почки
весной, как, сидя в одиночке,
ждёт смертник свой последний вылет
в знак подтвержденья, что невинен
был он и жертва, и судья,
планета, что кружит всех, вся
вселенная, умывшись кровью,
парадоксально невиновна

21 февраля, Р

 
Н у ч т о , п о п а л с я ? з д е с ь л ю б о й
витриной выдан с головой,

твои движения и тени
фонарь успешно рассекретит,

здесь каждый встречный поворот
небезвозмездно предаёт

тебя событиям вчерашним –
ты им порядком задолжался,

заходишь в парк, как в кабинет,
где лупит следователь-свет –

не скрыться, не уйти в подполье,
деревья служат Интерполу,

во всём: в цветах, во взглядах встречных
ты узнаваем, есть у женщин

код доступа и в целом свете
не уберечься от свидетельств

лучей, куда бы ни пошёл ты,
осень распространяет шёпот

пожухлых слухов, у сирени
ты с детства был под подозреньем,

нельзя довериться ни граммом
из сокровенного – обманет

апрель, смывая все улики,
дождь прошерстит тебя до нитки,

прицепит время новый срок
сомненерадостейтревог –

иди, шурша нутром песочным,
ты в переплёте, ты в обложке,

никто нигде тебя не спрячет
от сердца ябедных стукачеств

17 февраля, Р


О б ъ я с н и т е л ь н а я

в моей смерти винить только смерть –
я лишь стрелки годов переставил
и параметры тёплой печали
задал лицам любимых друзей

ту, что прочат мне в родины, есть
языкасто-ландшафтная смесь,
но я был внутри шара оформлен
и всеобщей уймусь немотою –
если есть на земле этой часть,
что хотелось бы мне защищать –
в кадрах детства она, в гдетотаме,
оккупированная веками

потому как страдание есть
биохимоинтимный процесс,
я сопереживаю всё меньше
замерзающему людотечью –
пожелаю себе и врагу:
из двух зол возлюбить опасность,
где стирается глянцевый пафос
и ты сам у себя на виду

если что и осталось "святого" –
это купленная ценою
нервных клеток прозрачность минут
и какая-то хитрая суть,
в круговом половодье скандалов
трепыхает она, ускользает,
а попав в красноречия сеть,
предпочтёт навсегда онеметь

потому нахожу я нелепым
искушенье оставить свой слепок
на речной белой глине листа,
разве чтобы учился пускать
мой собрат по прогулу уроков
остропрофильный самолётик,
возвращая на ветер слова
мной заимствованные

февраль

 
ИгорьКу


О п я т ь т ы с н о в а г р у
когда такая стишь
где мы вдвоём в дому

"щумишь братец шумишь" –
я морю юморю
оно в олн твет мне "ишшшшш

ш!" тормит штормит штормит
а дню идти ко дну
но он не то что мы

зачем же ты грузтыщ?

13 октября, Новорос, Мефодиевка


 

- Кай, что ты делаешь?
- Складываю из льдинок слово «вечность».
- И какие буквы у тебя уже есть?
- «А», «О», «П» и «Ж».

О т в а л и в ш и с ь о т в е ч н о с т и ,
лет до двух
ты ещё принадлежность её –
глаз и слух,

потому малолетние
ползунки
нас пленяют, что нет у них
ни тоски

по грядущему, в них же нет
и стыда
за прошедшую жизненность,
их зада-

чаще впитывать млеко, сны,
точно тот
темперамент у вечности
и кайфорт,

но индиви дуальности
временщик
подключает сознание
малышни

к безлимитной памяти,
свой экран
ставя между тем «как внутри»
и «как там»,

где и не разобраться им
ни черта,
свой прожиточный максимум
исчерпав

под прикрытием радости
и потех
проникают банальности
с трах за всех

одногруппников крови и
за горшок
двухэтажный, в котором есть
вид на жо

лтая птичка летела
и такую песенку пела:
пчёлка укусила собачку
за больное место – за сра-
зу начала плакать,
как же я теперь буду ка-
к поеду в Европу,
куплю себе новую жо

твалившись от вечности...

26 сентября, Р

 
Дя-де Оскару

П а р у с т р о ч е к ,
ветра взмах, фигурность губ –
вот и всё, что
завещать тебе смогу

с ними ейный
незалечиваймый смех,
эпидемией
охватывавший всех

ты подарки
эти в коробе не прячь –
раздавай – по-
лучишь больше, чем потратишь

ты поглядывай
на мир сквозь негатив –
лишь тогда он
перевёрнуто красив

а пойдёшь на
ево, в право не смотри
точно тот же
горизонт в конце пути

ждет тебя и
непонятна точно та ж
ожидает
неземная вечнота

но не бойся
(не боялся же сюда?) –
это ось для
всех систем координат

главно, помни –
у тебя и так всё есть,
надо только
претерпеть свой век малец

можно выбрать
близлежащую звезду,
но обидно
гаснут звёзды по утру

или домик
с по колено трын-травой,
где с обоями
ты будешь заодно

не случайно
ты, наверное, подсел
по-зайчачьи
в мировую карусель

ну держись-ка-
гда кругом начнёт тошнить
воздух риска
лучше чем бездушный штиль

будет соль-
нечность и недостаток зги
да свинцовая
осколочность тоски

если больно –
выпускай на волю плач,
а не то он
станет словно твоя часть

как щеняче
нас не отпускает тень,
ты, мой мальчик,
устремляйся к простоте

возлюбившись,
не придумай побеждать
по причине,
что любовь – всегда ничья

вот и мне меч-
талось многия любить,
но в конечном
счёте я 1 : 1

не ругаясь,
но и не благодаря,
испытай сам,
как внутри растёт судьба,

как то злится,
то ликует, как сосёт
паразитом
из тебя душевный сок

а постскриптум
назидательности стиль
ты прости, про-
сти, прости, прости, прости

июнь



П и с ь м о в п у с т у ю к о м н а т у

вот видишь, как оно бывает:
мелькает жизнь, за ней другая –
и не твоя и не моя, а
просто серый беспредел,
с которым мы отождествляем
себя – летит снежинок стая,
непрофпригодная к весне

что невесомо и подвижно,
система облекает в мышцы,
заранее нас всех причислив
к блестящей снежной размазне –
гармонию и симметричность
с изящной распальцовкой спичек
изобрели как раз затем,

чтобы быстрее и сподручней
фигуры складывать до кучи,
в застенках формулы замучив
парообразный дух – ведь сколь
не оказался б он везучим,
его предназначенье-участь –
сойти на нет, что мой восторг

что сожалеть? – не хватит чисел
для переписи всех снежизней –
не боль конкретная, не ВИЧи
добьют меня, добьют тебя,
а ставшая почти привычной
неизлечимая трагичность –
злой алгоритм бытия

бухие празднуют счастливый
(поминки-свадьбы-именины)
год, наступающий по линии
оборонительной зимы:
салаты, телик, тосты и не
заблёванный пока что иней –
штрих-код прекрасного , а мы –

равнодалёкие структуры,
на время ставшие друг другом –
колотимся, несём пургу про
то, кто прав, кто виноват,
когда понятно: каждый умер
в другом и нас опять по кругу
пустила вьюга на ура

всех с новым годом, с новым горем,
с победой полною природы
над теми, кто пытался спорить
с её законами – трезва,
она выносит приговоры,
голодная морозов свора
ей помогает нас терзать

кто может выступить в защиту –
брат, кто-то старший из мальчишек
или родители? – обычно
ни те, ни эти, а своя
игра по правилам по личным,
где властен ты определить, в чью
сведётся пользу болтовня

так мы становимся сильнее
благодаря простой системе
самообмана, вытесненья
всего, что портит нам пейзаж,
параметрам удобной веры
не соответствует, а нервы
душой считаются у нас

вот видишь, как оно бывает:
валяется снежинок падаль
но выпадающий в осадок
возобновит свою игру –
ни он, ни я, ни ты сама так
никогда и не узнаем,
кто и за что нас всех приду

январь, М


П о б а с е н к а

лжираф и лгусь поспорили однажды
на истиннощипательный предмет:
чья кругозоркость ширше и пейзажность
видоискательней, был длинный шееверт,

достигший высоты прямосужденья,
коротким справедливо уличён
в оторванности как идейной,
так и геометрической, на что

ответствовал критическим разбором
условий оппонента своего,
чья местечковость, иже приземлённость
вредит работам мудропоиско...

вот так и мы утапливаем спор свой
в болотовне, когда ответ не в ра-
знице фигурных поз, а вра-
венстве лжеобразующих пропорций

19 ноября, М

 
П о р т р е т ы

1.
Изобличает всё в тебе
забытый начисто эпиграф
юности: пульсирует
мальчишеский азарт и смех,
и губ наивная припухлость –
намёк на подданство в той жизни,
куда пытаюсь я вернуться,
а ты стремительно бежишь из

6 февраля, М

2.
Не деспотичная, но авторская
ими руководит рука,
как я использую всех, складывая
из ценных образов тетрадь,
ты – часть моя черновика,
а я – на сцене восклицательный

февраль, М

3.
Полынь, степное полиняло,
отлыниванье от уроков,
лобнувшие губы, зелье ока
и опалимое инь-я
не понимаю почему,
а всё-таки она вертится…

22 сентября, Т

4.
А, разве это всеми не понятно:
любовь не женского и не мужского
и родословная еёна вряд ли
числом и време были буду скован? –
как сущийствительного недоразумение
ана имеет в нас местоимение

5 ноября, М


Р е ц е н з и я

Кер Климовски

наконец, побродяжничав, занимаясь
совокупно с зарёй на пляже в маленьком городке,
добрался до письменного стола и с
жужжащим роем, в пластиковой башке

собирающим чушь в электронных сотах,
достаю из подборки сладкоголосой

то, что пусть не способно к измене климата
в одноместной вселенной, где слишком жарко
от присутствия сердца, неистребимого
хладнокровной рукой доярки,

но всё же, всё же
в этом есть своя раса, свой цвет у кожи,

соответственно, собственность отпечатка
и возможность следить тебе и тобой за
тому, чьими нервными окончаньями
мы являемся, главно – шагай, не бойся

5 июля, Т

 
С о н е т

можно использовать дождь как завесу от
неприятельской тупости, дружественных острот,
в стекловидную копию макнув лицо,
брать отрешённость в качестве пропаганды
личностной независимости, другой вариант:

можно размазаться каплей, впадая то
в общее русло, то выходя из него,
фальсифицируя чувство свобо,
отстаив
аивая...

о
Господи! как классно, что ничего
изобретать для твоих появлений не надо –
просто вдохнуть, сочувствуя твоё рядом

11 июня, М
 

С о н е т

кто скажет, будто я не состоялся,
когда ты смотришь на меня вот так
и мировое, так сказать, пространство
в моих сосредоточено руках?

кто ковырнёт, что я не знал успеха,
когда мои друзья плечом к плечу
оборонительную составляют стену,
терпя орнамент всех моих причуд?

да, я служебных отказался таинств,
мой цепкий взгляд карабкался, пытаясь
на цыпочках дотронуться до звёзд,

и дружелюбность разводил с цветами,
и собирал плоды от многогамий –
и тем осуществлял карьерный рост

 

С о н е т
Изюминке

О если бы ты видела хоть раз!–
ницу обличья хмурого подростка
и облика, что ни на есть прекрас-
ного улыбчатого свойства,

между которыми холодная вражда
уж сколько продолжается – не вычис-
лить воду шуток, чтобы побеждать,
твою отстаивая беатричность,

тогда бы благодарность несомнен-
но, может быть, и что-нибудь сверхлично
преподнесла за то, что я воспел
тебя обеих антагонистичность

и пусть я окажусь смешон, как псих, шоб
только ты, смеясь, была красивше

20 июля, М

 

С о н е т м и л о д р а м а т и ч е с к и й

я оченьрован вашим пу
скай все болтают что я мань
я к удавлению всей пу
бликую драмой пьес ума

от вашикарных гарных но
готовый к нимф сегда упа
сте каюсь кап ли а не то
ль комедиа тор на гу бах!

я полон вас хищеньем в ру
ка хать и эгоист а льтру
из тем на ты перелетя

какда р твоих кос сну лос во
ст орг и я не смог опо
мниться лоуме в этой схва

4 октября, И
 

С о н е т

как хорошо, что рот набит едой –
не то бы эти губы разболтали,
что после, вместо трапезы и до
они предпочитать предпочитают,

а многословохотливый язык
эк!вилибрирующую под нёба куполом
не преминул сорвать с себя и взмыть
какую-либо-либидо бы глупость

в её прикиде шутовском, а так,
идя на встречу разным пожеваньям,
исполненный сметанец живота
скормил тебя очам, и главное –

я не стесняюсь сглатывать слюну
и признаваться: "няпебяюпню"

8 декабря, М
 

Э т о т а к о е о щ у щ е н и е , ч т о
мне офигенно хромосомно легко,

и я иду – how do you do? – иду, иду
по точ такому же хрупкому льду,

а перехожеженная глубина
голубоглазит с подо льда на меня,

она то манит меня, то ли манит,
и если я отяжелею на миг,

то не поймают ни сачком, ни рукой
ловцы, отставшиеся там далеко

21 апреля, М

 

Э т ю д б и о г е о г р а ф и ч е с к и й


моя костлявость выстроена из
тех, что перемывает Танаис

немалое число первооснов
Ростов товарный возрастил – Рос тов

обязана частично и Масс-ква
тому, что образщается мозг к вам

памяти предъявивши иск, могу
заглядываться в душу Ильскому

уж ты, брат, точно в курсе, Таганрог,
пути, который заказал нам рок

придурок, потому ещё приду к
тебе не раз лечиться, Петербург

24 сентября, Т
 

Я т о ж е п о к л о н я ю с ь э т и м с т е н а м ,
в которых "Распрягайте, хлопцы" пела
с кубанским хором бабушка моя,
а мы, как бесенята, между кресел
во время оно бедокуралесили –
"ну я задам вам после, чертевья" –

думала ба и зычно заводила:
"Ма-ру-"сю-да ходили на мультфильмы –
"Ну, погоди!" – все серии подряд! –
тут же смотрели с Сашкою отчаянным
мы на "Доспехи бога" ДжеккиЧановые,
но поселковый клуб-кинотеатр

перелицован в клуб религиозный,
я не противник мелодрам и слёз, но
ту ложнопафосную серию, когда
на авансцене отпевали Сашку,
я нахожу гораздо неудачней
увиденного здесь боевика

11 июля, И