Молчать-кричать

Она молча курила.
Но молчанье её кричало
о всём том,
что годами она скрывала,
Моя бабушка-
Фердинандова Татьяна.
Иногда она плакала :
тихо-тихо, о многом:
Об убитом  муже и сыне,
о невзлюбившем страну нашу Боге.
О фарфоровом ангелочке,
что успела снять с люстры в усадьбе.
Среди ночи,через пьяных красных
переступая,чтоб не шуметь - босая.
Пока вся семья под замком
в гладильной дрожала,
расстрела и смерти своей ожидая.
Она–балерина с гибкостью ветви
на жестком ветру,
с проворством воды,
пробралась на свободу.
Отперла всю семью.
И беду спугнула на время.
Но фарфоровый ангел исчез
в чаду коммунального ада,
а может быть он улетел,
а куда- нам и знать не надо.

И каждый год в январе
наступал день.
И как прошлого тень,
молча, только слезами она
поминала...
Мальчишек-кадетов расстрелянных,
замученных зверски у стен Кремля.
В балетных училищах,куда их приглашали,
когда-то они на балах блистали.
Один из её друзей и подруга,
сломали чинность
тех праздничных дней.
нарушив приличия светского круга,
теперь далеких царских времён :
она - в декольте,
он кадет с выправкой струнной
и неистовстве танго проплыли вдвоем-
по тем временам в разнузданных па,
И словно из Рая изгнаны были оба:
Она из балета,
А ему уж не быть офицером....
Так уцелела пара эта!
Запрет на жизнь,
профессию, образование
клеймо "лишенцев" на детях дворян.
В больницу не брали –
ценз права на жизнью их управлял,
вернее бесправия,
неумолимо был упрям.
Её муж- скрипач и художник,
работал в театре Таирова,
В «Камерном» вместе с братом Борисом
Но с воспалением лёгких,
дворян можно было в больницу отдать
только на санках
на перекрёсток ночью подбросив,
без документов.
Здесь в рифму одно-»Твою мать!»
Соседи, "по уплотненью",
занявшие даже ванну в квартире её ,
И санки достали ,и уговаривали :
»Отдай мужика !
А ,ну, как найдут и спасут!
А то- всё одно, здесь помрёт!»
Но лютый мороз 20-х !
На перекрёсток больного везти
она не решилась .
И стала вдовой едва чуть за тридцать.
На утро проснулась с седой головой.
В молчание бабушки столько таилось-
бездонной вселенной отмеренный век.
Сквозь годы в ушах всё звенел
страдальческий крик Зинаиды Райх.
Привычка соседей к ее репетициям
давно приучила всех в доме терпеть
её завыванья и монологи.
И крики и стоны.....
Они сквозь стены рвались и летели
над домом актёров средь белого дня,
но тогда….
В тот день потаенной Москвы:
Сердце от ужаса замирало.
На кухнях шипели примусы и соседи,
привыкшие к воплям актрисы:
«Совсем Зинаида нынче взбесилась!»
Но эти крики-не репетиция Ада!
То был последний
ужас её драмы,
В бабулину память
он вошел незаживающей раной.
Об этом шепотом ночью маме
она не выдержала и рассказала.
Милая бабушка,
твоя давняя грусть
мне и теперь по ночам
не даёт уснуть.

Есть о чём помолчать человеку ,
переплывшему конец Света,
на том берегу в крови затонувшего Рая.
Жизнь учит  молчать.
И слушать голос Времён.
И между строк читать главное,
всё понимая, не пользуясь словарём.