Белорусские миниатюры

- Послезавтра, 1-го мая, на митинге посвященному Дню солидарности трудящихся, от нашего отдела должен присутствовать один человек. Кто пойдет? – интересуется начальник отдела снабжения. Энтузиазма никто не проявляет – у каждого свои дела, свои проблемы, и потратить единственный день на оцепенелое стояние в толпе тебе подобных, ничего не видя и не слыша, не хочется никому.

- Мямликов?
- Ну, вообще то я собирался к теще, а потом картошку копать…Я не знаю… Я…
- Занятковская?
- Я не могу, к нам придут сваты, нужно их встретить, как надо, стол накрыть, уборку сделать, белье постирать…
- А присутствие добровольное или обязательное?
- Конечно, добровольное, Смельчаков. Не те времена. Не Советский Союз.
- Тогда на меня не рассчитывайте.
- А ты что, не часть коллектива? Тебя это не касается? Тебе все равно?
- Ну, вы же сказали – дело добровольное. А я не могу. Я…
- Вот тебя и пошлем. Послезавтра в девять тридцать – как штык. А то рассуждает тут: «не могу, не хочу». Есть такое слово «надо».
- Иван Иваныч, нелогично как-то получается – добровольно и «как штык»… - Смельчаков, под сердитым взглядом начальника, осекается, замолкает и виновато опускает глаза.

1-го мая он, с выданным флажком и шариком, которые нужно будет вернуть после
митинга «щедрому» профсоюзу, со скучающим видом стоит в многотысячной толпе таких же «активистов», как и он сам.

Трибуны выступающих слишком низки или Смельчаков не слишком высок, чтобы поверх моря макушек на них кого-либо разглядеть.

Громкоговорители слишком стары или Смельчаков не слишком чуток на ухо, чтобы, кроме шипящего буханья и уханья, что-нибудь расслышать.

Все, что он видит это тоскливые лица митингующих, которые время от времени опасливо озираются назад – «когда же закончится эта стоячая пытка и мы, наконец, сможем потихоньку улизнуть отсюда», - и которые автоматически, по примеру впереди стоящих товарищей, нехотя ударяют в ладоши, когда очередной выступающий заканчивает свой пламенный спич.

Смельчаков видит, что, так же, как и он, большинство из присутствующих понимают всю ненужность происходящего действа. Даже те, кто вскарабкиваются на трибуну, не всегда охотно играют на сцене этого театра абсурда. Но, жить и работать, греться майским солнышком, пить разливное пиво, покупать в кредит машины и домашние кинотеатры, летом ездить в Анталью, а зимой встречать Рождество и Новый Год хочется всем. Без исключения. Поэтому, «Мир, труд, май! Ура, товарищи, ура!».







- Сегодня всех нас к себе на шашлыки приглашает Наталья Ивановна – объявляет коммерческий директор.
- Ура! Весеннее солнышко, зеленая травка, шашлычок! Красота! По сколько скидываемся? – бурно реагирует экспрессивная Татьяна Николаевна.
- «Опять придется пить и с поддельным интересом весь вечер слушать старших товарищей» - с тоской про себя думает Смельчаков.
- По десятке хватит. После пяти, все гуськом, чтобы не привлекать внимания, идут к стоянке. Там будет ждать Валера на бусе.

Весь день Смельчаков думает о том, как не пойти на запланированную вечеринку. Вчера была
Пасха, и как он не старался, пришлось выпить с соседом – приглашал так, что отказаться – значит обидеть. И так Колька дуется на него, что Смельчаков его уважить не хочет. А потом подтянулись еще двое приятелей – те еще забулдыги, и вырваться из их радостных объятий уже не удалось. Хочешь поддерживать добрососедские отношения – будь готов к жертвам.

В половине пятого он заходит в кабинет коммерческого и осторожно заявляет, что поехать не сможет.
- Вчера пришлось на грудь много принять. Голова до сих пор кругом идет. Ни еда, ни питье в горло не лезут. Я, с вашего позволения, сегодня никуда не поеду. Не могу. Вам желаю весело провести время.

Коммерческий минуту внимательно смотрит на своего подчиненного, и у того появляется робкая
надежда на то, что его начальник сейчас по братски хлопнет его по плечу и скажет: «Понимаю. Перебор. Для здоровья вредно. Иди домой, отдыхай».

Но вместо этого Смельчаков слышит: «А ты думаешь, мне хочется ехать? Да я эти рожи видеть не могу. Но надо. И поэтому ты тоже поедешь. Советую, как старший товарищ. Корпоративная этика. Знаешь, что это такое?».

Весь вечер Смельчаков борется с желанием уйти «по-английски». Несмотря на интеллигентные
попытки за столом не пить, или пить меньше, чем все остальные, ему все же приходится это делать почти наравне со всеми. «Нечего филонить. Вчера все перебрали, ну и что ж?».

Даже женщины, ревностно бдящие, как бы их мужья не перебрали, дружно уговаривают Смельчакова не отставать. Корпоративная этика.

За столом шутками и прибаутками всех развлекает коммерческий. Все дружно скалят зубы. Корпоративная этика.

Наконец, вечер подходит к концу. Хозяйка дома обижается на Смельчакова за то, что тот не желает выпить со всеми на посошок.

Оказавшись дома, он почти в беспамятстве валится на кровать и забывается тяжелым сном.

На следующее утро ему еще хуже, чем в предыдущий день.

Он смотрит в зеркало и видит мертвецки бледное лицо с мешками под глазами. Но надо работать. Или хотя бы делать вид.

Увидав в каком он состоянии, коллеги качают головами и приглашают «полечиться». От одной мысли о спиртном Смельчаков покрывается холодным потом, с трудом перебарывая себя.

Его вызывает к себе коммерческий. Смотрит на него внимательно. Потом качает головой:

- Ты себя в зеркало видел? Нельзя так. Давай, бери себя в руки.

И Смельчаков берет. С трудом, но все же берет. Корпоративная этика, однако.




Смельчакова вызывают в отдел кадров.

- Мы хотим вам предложить перейти на контракт – говорит начальник кадров Елена Сергеевна, дочь директора завода.
- А что это дает? – вежливо интересуется Смельчаков.
- Ну, во-первых, оклад будет на пять процентов выше. Во-вторых, по заключению контракта у вас не будет права уволится по собственному желанию. Уволить вас сможет только директор. В-третьих…
- Скажите, это обязательно или на мое усмотрение?
- Ну, конечно, это зависит только от вас. Это добровольно.
- А почему выбрали именно меня? Насколько мне известно, у нас в отделе, у всех договора.
- Вас выбрал директор, потому что ему нравится, как вы работаете. Молодой, энергичный. Это делает вам честь.
- Я могу подумать?
- Ну, конечно.
- Спасибо. До свидания.

В отделе все живо интересуются, зачем Смельчакова вызывали в отдел кадров. Он рассказывает. Все дружно обсуждают. Одни говорят о преимуществах, другие о недостатках. Кто-то поздравляет, кто-то жалеет.

- Я еще не сказал ни нет, ни да. Рано вы стол накрываете – улыбается Смельчаков.

Ему осторожно намекают на то, что, если сам директор предлагает ему перейти на контракт – отказываться негоже.

- Но ведь дело то добровольное. Поэтому мне и дали время подумать. И вообще, давайте прекратим эти спекуляции и займемся делом.

В этот же день Смельчакова вызывают к директору. В директорском кабинете идет планерка, полно людей. Он садится на краешек стула. Ждет, когда директор освободится и обратит на него свое внимание.

- А, Смельчаков – басит директор – нравится мне, как ты работаешь. Не то, что некоторые – директор косится в сторону своих старейших работников. Те виновато опускают глаза.
- Что думаешь о том, чтобы перейти на контракт? А?
- Елена Сергеевна мне сказала об этом сегодня. Мне надо подумать. С семьей посоветоваться.

В кабинете наступает гробовая тишина. Слышно, как на подоконнике дерутся две мухи. Директор исподлобья смотрит на Смельчакова, затем выпаливает:

- Хорошо, подумай. В понедельник скажешь. Иди.

Смельчаков выходит из директорского кабинета со странным ощущением, что он сделал что-то не так. Правда что, он понять не может.

В отделе все интересуются что и как.

- Ну, что. Директор предложил то же самое. Я обещал подумать. С семьей надо посоветоваться.
Коллеги многозначительно переглядываются. В воздухе витает какая то непонятная неловкость.

- Что? Я что-то не так сказал? – Смельчаков теряется в догадках.
- Зря ты сказал, что подумаешь – объясняет опытный юрист Валентина Николаевна. Когда директор кому-то делает предложение, отказываться не принято.
- Я и не отказался!
- Ты сказал, что подумаешь. А нужно соглашаться. Сразу.
- Но ведь все это добровольно! Мне и в кадрах сказали «на мое усмотрение». И потом, вдруг я не хочу переходить на контракт? У меня может быть свое мнение?
- Мнение то быть может. Но зря ты так сказал.

Всю вторую половину дня Смельчакова мучает чувство вины, словно он в чем-то провинился.

Дома он советуется с женой и соглашается с тем, что нужно переходить на контракт.

В следующий понедельник он все утро ждет, что его к себе вызовет директор. Но никто его не вызывает. И во вторник. И в среду. И в следующий понедельник. Контракт забыт. Коллеги многозначительно молчат.

Смельчаков и по сей день продолжает работать на тех же условиях.