Слово к человеку

Интервью с Николаем Столицыным

На одном из симферопольских рок-фестивалей зал скучал. Желание участников понравиться жюри подменило собой неподдельный рок-н-ролльный драйв. На сцену вышел очередной коллектив. В то время как музыканты настраивались, из-за кулис выскочил человек в тельняшке и потёртых джинсах, своим внешним видом напоминавший «митька». И начал импровизировать в стихах, пока звукооператоры – как это нередко бывает – устраняли техническую неполадку. Зал замер…
Когда выступление подошло к концу, исполнитель успел не раз и не два сделать стойку на голове, прежде чем зал «отпустил» его – поэта Николая Столицына, который одним собой явил настоящий рок-н-ролл.

«Я выдумываю совершенно другой мир»

Кор. Николай, для поэта Слово – это его дело, неправда ли?
Н. С. Я Для меня слово не есть делание. Это – проживание жизни в словах. Жизнь моя скудна на впечатления, тем более жизнь провинциальная. Что я делаю для того, чтобы раскрасить свою жизнь? Я выдумываю совершенно другой мир – цветастый, яркий, кричащий. Я проживаю свою жизнь в стихах.
Кор. Однако, написание стихов не начинается с самого рождения. Или как?
Н. С. Я был ущербным ребёнком: меня не устраивало социальное окружение. Мне не хватало сказки. Единственная возможность сделать свою жизнь насыщенной, интересной, увлекательной – это выдумать её, сказку, самому.
Кор. Вы родом из Сибири. Происхождение сказывается на мироощущении?
Н. С. Конечно. Проживание человека в тех климатических условиях – невыносимо. Чтобы выжить, нужно бороться. Природная потребность бороться за своё выживание не отпускает никогда. Даже, как в моём случае, когда сибиряк обосновывается в Крыму.
Кор. Как и многие Ваши коллеги, Вы живёте буквально «между Москвой и Крымом». Почему?
Н. С. Москва – это культурное пространство, в котором конкурентоспособный товар сможет стать таковым в полной мере. Там есть издательства, где работают профессионалы высшего уровня, способные сделать книгу качественно. К тому же, с Москвой меня связывают некоторые физиологические подробности моей жизни, такие, как запах метро, например. В Крыму есть отсутствие суеты и приятели, которые не думают, насколько я конкурентоспособен как литератор. Здесь практически нет привкуса денег в отношениях с читателем. Конечно, культурно-языковая среда гораздо глубже, интереснее в Москве. Но в ней легко потеряться.

«Меньше хруста купюр – больше человеческого тепла»

Кор. Вы нередко выступаете в Симферополе. Что для Вас значит этот город?
Н. С. Симферополь – это сердце Крыма. Если провести аналогию между Крымом и Россией, Симферополь – Москва, Севастополь – Петербург. Что касается аудитории, то есть очень интересные люди. Организатор домашнего артистического салона Даниил Степанов, креативный директор PR-агентства «Prace» Павел Евсюков, отдельные представители профессуры ТНУ. В частности, Николай Алексеевич Кобзев, меня удивляет его любовь к поэзии.
Если говорить о конкурентах, то они мне не нравятся. По крайней мере, в официальном отношении ничего интересного не появляется. Но наверняка есть какие-то полуофициальные общества, которые стремятся творить настоящее.
Главное, здесь у меня есть читатели, отличные от тех же москвичей тем, что в общении с ними – меньше хруста купюр. Больше человеческого тепла. Иногда это приятно. Иногда тяготит – и тогда я еду в Москву.
Кор. Вы – талантливый декламатор. В чём отличие Вашего подхода к художественному слову?
Н. С. Для меня текст не является самодостаточным. Самодостаточен образ, который за этим текстом находится, мир, параллельный нашему. Эти параллели пересекаются в точке декламации. Когда пауза как будто вырывается из контекста – и текст начинает пульсировать, дышать. Я давно хочу определить, где эмоции в чтении поэтического произведения становятся чем-то большим, чем соблюдение стихотворного размера.
Кор. Вы много выступаете. Не могли бы припомнить какой-нибудь забавный случай из Вашей артистической жизни?
Н. С. Литинститут. Конец 90-х. Встреча театралов и литераторов. И те, и другие читают стихи. Театралы – профессионально, литераторы… Они предваряют свои выступления тирадами извинительного свойства: дескать, мы, хотя и читаем не так хорошо, но зато знаем, как нужно читать стихи, потому что мы их пишем. Читают с места, как на уроке, не выходя на сцену, словно опасаясь её. Я вышел на сцену, я не извинялся, я просто читал стихи. Театралы признали меня. Литераторы безмолвствовали.

«Крымский – не крымский: все мы люди, человеки»

Кор. Расскажите о своей последней книге «Хроники Харона», изданной в конце прошлого года в Москве в издательстве «Прогресс».
Н. С. Мне кажется, все те великие люди, о ком я писал, сегодня встали на полки. Стали книгами, диссертациями, чем угодно, но только перестали быть живыми людьми. Хотя, казалось бы, Гоголь, умерший полтора века назад, которого я открою и стану декламировать, живей ныне здравствующих Пелевина, Сорокина, Толстой. Для меня в основе литературы лежит личность автора, животное обаяние человека, харизма.
Эта книга в какой-то мере формирует совершенно новое видение современности.
Кор. Как Вы определяете современную русскую литературу?
Н. С. Это свальный грех мертвецов с мертвецами. Определить, где мужчина, где женщина, где актив, где пассив, – невозможно. И критиковать их бессмысленно. Критикуя, невольно впускаешь в себя весь этот смрад. Ведь они не мертвецы даже, они – это что-то остановившееся.
Кор. Вы не закончили Литературный институт им. М. Горького. Почему?
Н. С. Во-первых, адски скучно находиться среди самовлюблённых жлобов, которые плевать хотели на язык, друг на друга. Во-вторых, лицезреть уставший от этих «гениев» преподавательский состав. Подтверждением моим словам может служить «жёсткий» скандал, когда один из самых интересных мастеров, поэт Юрий Кузнецов – царство ему небесное, – однажды разогнал курс, справедливо назвав своих студентов бездарью: просто послал их на три буквы. В-третьих, моя врождённая леность.
Кор. Вы – автор театральных и музыкальных проектов. Считаете ли Вы себя универсалом в искусстве?
Н. С. Мне всё интересно. То, что я могу сказать в стихах, я не скажу в драматургии. В конце концов, я всего лишь проявляюсь. А при помощи чего я это делаю – это вопрос для критика. Читатель читает, слушатель слушает. Я выказываю себя, но меня интересует не столько реализация себя, сколько диалог со слушателем, читателем, зрителем. Диалог, который состоится (или нет) после озвученного материала.
Кор. По традиции, что бы Вы пожелали нашим читателям?
Н. С. Не замыкаться на себе. Если говорить о литературе: мне очень тяжело как автору жить в Симферополе, где приходится преодолевать косную уверенность коллег по перу в том, что именно они – центр, они создают крымскую поэзию. Я им говорю: ребята, я – просто поэт, я просто пишу стихи, и если вам не нравится, вы просто уходите. А крымский – не крымский: все мы люди, человеки. И поэзия моя – пишу ли я о космосе, Хароне, Пушкине или о себе – о людях и для людей.

Беседовал Алексей Вакуленко.