Театр теней

       
       венок сонетов
                И.Х.
       
       1.
       Вставало солнце. Просыпался день.
       Примета дня - громадные букеты.
       Сегодня город заняла сирень,
       И стало ясно - наступило лето.

       Вот, обращаясь в перелётный прах,
       Стирающий все "неуды" и "уды",
       Пылают дневники в больших кострах;
       Вокруг смеются юные иуды.

       Вот, дымом стал многострадальнгый мой...
       Потом был бал и то, что после бала.
       И верилось, что это - лишь начало.

       А новым утром, по пути домой,
       Намёком на грядущие ошибки,
       Восток струил подобие улыбки.


       2.
       Восток струил подобие улыбки
       Двуликой, снисходительной, скупой.
       Неужто все резоны были хлипки?
       Неужто я удрал не той тропой

       И в поисках любого оправданья
       Мечусь в пережитого тайниках?
       Но даже те паденья и страданья
       Не перевесят нынешний мой страх

       Пред пустотой, что хладом окатила,
       Прикрывшись лютой яростью лучей.
       Как ни печально, я и здесь - ничей.

       Куражится жестокое светило
       И рвёт в куски воспоминаний сень,
       Глупец ли я - коль мне милее тень?..


       3.
       Глупец ли я, коль мне милее тень
       Кулис, меня скрывающих от рампы?
       На этой сцене чушь и дребедень
       Играется при свете красной лампы.

       Витийствуют раздутые нули.
       Мне стыдно даже здесь - не то, что в зале!
       Меня сюда из шутки завели,
       А выхода, увы, не показали.

       Здесь не комфорт и вовсе не уют:
       И всюду пыль, и по углам окурки,
       И на полу фрагменты штукатурки.

       Но всё ж я рад сидеть не там, а тут.
       Там душен свет, прикосновекнья липки...
       Тут полумрак и силуэты зыбки.


       4.
       Тут полумрак и силуэты зыбки.
       Спит парусник в предчувствии морей.
       У ног игарют золотые рыбки
       Иль отраженье жёлтых фонарей.

       Неспешен плеск, бесплотны очертанья,
       Озябший воздух съёжился в туман,
       Волна в тиши лепечет заклинанья,
       Чтоб не исчез магический обман.

       Я здесь чужой, бессмысленный прохожий,
       Ненужный зритель таинства теней, -
       Что ж мне грустить, печалиться о ней?

       Лишь ты поймёшь - вы с нею так похожи.
       От Биржи до фонарного столба
       В ней всё - загадка, чудо, ворожба.


       5.
       В ней всё - загадка, чудо, ворожба,
       Все счастливы, доверчивы и живы.
       Но лет неумолимая труба
       Трубит поход надсадно и фальшиво.

       И взгляд вперёд - беспечный беглый взгляд -
       Не чувствует опасного подвоха,
       И невдомёк, что нет пути назад,
       Что провожатый - шулер и пройдоха.

       И вот упала первая беда,
       За ней ещё... Летят смертельным градом..
       Разорван строй. Где те, кто были рядом,

       В благословенном ласковом "тогда"?
       Когда нет смерти, мир ещё не познан,
       Всё так возможно, всё ещё не поздно.


       6.
       Всё так возможно, всё ещё не поздно.
       Всё так же волны лижут парапет,
       И белый свет разглядывает постно
       Ларёк с невозмутимым "ПИВА НЕТ".

       В неистовых лучах сверкают лужи,
       И весело дерутся сизари.
       Снаружи мир. Но мир души нарушен:
       Ограблен дом и холодно внутри.

       Покоя нет: то суховей, то грозы...
       Ты исчезаешь. Ты едва видна.
       Постой! Уже ль всё выпито до дна?..

       А сердце рвут коварные вопросы:
       Воистину ль чиста моя мольба,
       И, может статься,- это не судьба?


       7.
       И может статься, это не судьба,
       И я не тот, кому все карты - в руки,
       И вера в предначертанность слаба,
       И велики сомнений вечных муки,

       Пусть я - захватчик, узурпатор, вор,
       И дань плачу предательскому страху,
       И даже пусть небесный приговор
       Мои подмостки превращает в плаху,

       Я не уйду отсюда никуда.
       Мой выбор - значит Мой необратимо,
       Мы с ним - орёл и решка, побратимы,

       Сияет для двоих одна звезда
       И, ведая, что нам не выжить розно,
       Глядит в глаза безжалостно и грозно.


       8.
       Глядит в глаза безжалостно и грозно
       Мой кредитор. И не сбежать, увы.
       Напряжена, болезненна, морозна
       Стрела под жгучей резью тетивы.

       Всё что осталось, это - верить в чудо
       Зажмурившись, и ясно слышать, как
       Текут долги в дырявую посуду,
       Зажатую в невидимых руках.

       Кукушка, голоса, обрывки песен...
       А время утекает в решето:
       Секунда, полсекунды, миг... ничто!

       Но, что мне свет, когда он лжив и пресен,
       И что мне тьма - я не подвластен ей;
       Мой мир - игра причудливых теней.


       9.
       Мой мир - игра причудливых теней.
       Что ж, мир чужой, как ни крути - она же.
       Чем ярче ложь, тем истина темней,
       Но лучше различимы персонажи.

       Укрыты мраком ложи и партер,
       Подобно сонму спрятанных улиток,
       И тонкий луч, как ласковый премьер,
       Умело выбирает фавориток.

       И вот они, выпрыгивая в свет
       Премилое играют представленье.
       Сторонний зритель полон умиленья.

       Сторонний зритель... Лишь меня здесь нет.
       Игра - мой мир, которым я отринут,
       Я сам собою изгнан и покинут.


       10.
       Я сам собою изгнан и покинут.
       Меж нами бездна не в одну версту.
       А мост, что был над нею перекинут,
       Давно истлел и рухнул в пустоту.

       Как безнадёжна пропасти граница
       Незыблемой надёжностью своей.
       При всём желанье воссоединиться
       Мечты напрасны, всё подвластно ей.

       И мы слагаем башни на краю,
       Ни устали не зная, ни покоя,
       Лишь для того, чтобы махнуть рукою,

       Завидев тень далёкую свою.
       Наступит срок - мои минуты минут,
       С моим уходом эти стены сгинут.


       11.
       С моим уходом эти стены сгинут,
       Я их возвёл из ветра и песка.
       Когда из пирамидки стержень вынут,
       Они стоят до первого броска

       Ручонки разрушительно-капризной,
       Которой надоел противный мяч.
       Но этот взмах венчать нелепо тризной,
       И глупо верить в чей-то тихий плач.

       Падёт мой Храм - безвестный, некий, прочий,
       Пополнив бесконечный ряд руин.
       А поутру придёт ещё один

       Подобный мне, нахальный юный зодчий,
       Решивший строить прочно, из камней
       В грядущем половодье новых дней.


       12.
       В грядущем половодье новых дней,
       Маяк надежды, шли своё мерцанье.
       Из всех, судьбой дарованных, огней -
       Лишь ты один достоин созерцанья.

       Когда средь бурь, в кошмаре громовом,
       Исчезнет вера вихрем пены белой,
       Твой ясный проблеск в небе грозовом
       Добавит сил деснице онемелой.

       И снова станет слушаться штурвал,
       И снова киль скользнёт над самым рифом,
       И снова - голодать усталым грифам.

       И что мне самый тридевятый вал,
       Коль светишь ты. И вновь на пламя мчится
       Моя душа печальной голубицей.


       13.
       Моя душа печальной голубицей
       Весной опять ложится на крыло.
       Туда, где по утрам туман клубится,
       Где так красиво и не так тепло,

       Она летит, тугой взрезая воздух,
       Отшвыривая встречные ветра.
       Она боится, что прибудет поздно,
       А ей нужна та самая пора,

       В которой смех и музыка кругом,
       В которой цвет листвы так свеж и ярок.
       А каждый миг - бесценнейший подарок;

       Чтоб взмыть над Мойкой - и увидеть Дом.
       И может быть - кто знает?- так случится -
       В твоё окно прощально постучится.


       14.
       В твоё окно прощально постучится
       Осенний дождь последний, ледяной.
       И капли будут медленно катиться,
       Удержанные внешней стороной

       Надёжного стекла. О, как уютно
       Сидеть в тепле ненастною порой.
       Ах, если б не тревожил поминутно
       Непрошенных воспоминаний рой.

       Тускнеют все поэзы и рапсоды,
       Не важен скрипки аккомпанемент;
       И уязвима логика примет.

       Колотит дождь. И оживают годы,
       Когда цвела на улицах сирень,
       Вставало солнце, просыпался день.


       15.
       Вставало солнце. Просыпался день.
       Восток струил подобие улыбки.
       Глупец ли я, коль мне милее тень?
       Тут полумрак и силуэты зыбки.

       В ней всё загадка, чудо, ворожба;
       Всё так возможно, всё ещё не поздно;
       И, может статься, это не судьба
       Глядит в глаза безжалостно и грозно.

       Мой мир - игра причудливых теней,
       Я сам собою изгнан и покинут,
       С моим уходом эти стены сгинут.

       В грядущем половодье новых дней
       Моя душа печальной голубицей
       В твоё окно прощально постучится.
                02.96 П.Т.