Марья Казанская

Настали смутные года,
В набат гудят колокола,
Селенья прячутся в леса
И всё бежит.
Горят смолою города,
В церквях не чествуют Христа
И всё молчит.

Копыто вражье землю бьёт,
И убивает, что найдет.
Стрела каленая прошьёт
Любого в грудь.
Жену в полон, и дочь в полон,
Над Русью белой вьется стон.
Чернее жизнь, чем страшный стон:
В Орду твой путь.

Забыты пашни и сады,
Они во власти лебеды,
В объятиях такой беды
Не до хлопот.
Куётся меч, куётся щит,
В горящий горн угль летит,
И день, и ночь огонь горит:
Не спит народ.

Среди лесов, среди болот
Сокрытый конь траву жуёт.
И за стрелой стрела идет
В колчан тугой.
Кольчуги и мечи звенят,
О битве руссы говорят:
«Враг будет палицею смят,
Да будет бой!»

Одно не ясно, вот беда,
А много ль в станове врага?
Полтьмы, а может даже тьма?
Кому считать?
Стоит Казань, Казань гудит,
Там пиршество идет в зенит,
Хмельной на пьяном там лежит -
Кого послать?

Не наш язык, не наша стать,
Кого в развед к врагам послать?
Чтобы добраться и узнать,
А сколько их?
И чтоб вернуться бы живым,
Чтоб сабля не снесла б главы,
Чтоб увернуться от стрелы
И от копыт?

Склонившись буйной головой
Выходит русич молодой:
«Иду!» - «Иди! Господь с тобой!
Вертайся! Ждем!»
Вкруг громче грома женский крик,
И девушка к нему бежит:
«Остановись хотя б на миг,
Послушай что!»

«Хоть долог волос, краток ум,
И дитятко, плод грешных дум;
Из скраба лишь одну иглу
Имею я,
Но для чего губить его?
Ведь встреча с стражей для него:
Аркан второченный в седло
Или стрела!

Пойду, как будто бы в полон,
Для верности в руках с дитем
Вернусь – Господню мой поклон!
А не вернусь,
Пусть плачут птицы обо мне,
О первой блуднице в селе,
Которого давно уж нет.
Так будет пусть!»

Едва одета и боса,
В руках дитя, руса коса.
Тропинкою через леса
И день, и ночь.
Не тронул зверь и обошел
Ее заснувшую с дитем,
Рассвет, опять своим путем,
И страхи прочь.

Казань стоит, Казань бурлит:
Затычка с бочки вверх летит,
Хмельной на пьяном здесь лежит,
И пир горой
Прошла ворота и посты:
«Что бабу гнать, коль у Мурзы
Их сотни две, и у черни
Не по одной...»

Не день, не два она жила
В шатре большом Мурзы-Ага.
Вино рекой, еда с ковра:
Не жизнь, а мед.
А кто была: жена, иль мать
Невестой стали б величать,
Когда б не враг пришел топтать,
Кто разберёт?

«Ночь скоро... Господи, спаси!
Обычны звезды на Руси.
Дите, хоть ты не голоси,
Есть не проси!
Напившись, страж заснул, не бдит...
Ах, как подъемный мост скрипит...
Уж лучше вплавь, ребенок спит,
Ах, милый, спи!

Дорога, степь, вот и посты!
В лесочке черны кресты…
Чу! Конь заржал, скорей в кусты
И напрямик...
Скорей к своим, скорей туда,
Где вся надежда на тебя,
Где до сих пор живет беда,
И стон, и крик».

В руках дитё, руса коса.
Тропинкою через леса.
Вот и знакомые места:
«Пришла, господь!»
Дозор вскочил: «Ты кто и что?» -
«Скорей ведите на село,
Иль до людей, скажу про все...»
«Коня, оброть!»

«Эй, люди! Слушайте меня.
В Казани нынче я была,
Недели две я там жила,
Видала то,
Что пир горой, Казань гудит,
Хмельной на пьяном там лежит,
Порядка нет, и срам, и стыд,
Скажу еще..

Мечи ржавеют и щиты,
Их тупят частые дожди.
Князья все спились у Мурзы,
Разброд один.
И тем ужаснее полон
Для ваших матерей и жен,
Они томятся день за днем,
Придите к ним!»

Что дальше? Сборы недолги.
Ступали тихо копыты.
Беззвучно падали посты –
Стрела легка!
В Казани пьяной бой ночной
Кипел, как на костре настой,
И звезды все вместе с луной
Ночь сожрала!

К утру огонь еще горел,
Смоляный дым глаза поел,
И кровь рекой текла из тел,
Лежащих там.
На город гордый русс глядел:
«Земля Казани – наш удел!
Не будет больше вражьих стрел,
Недруга стан!»

Когда пыл боя улегся,
Народ у церкви собрался:
Крик, гомон, бабы голосят,
Давай читать
О павших братьях, сыновьях,
Достойно павших, не срамя
Себя и рать.

Но постепенно тихнет крик,
С народом старец говорит:
«Мне тяжко, други, в этот миг,
Болит душа!
Нам братьев наших не вернуть,
Проводим их в последний путь,
Земля поможет им уснуть,
Земля легка!

Их не забудет никогда,
Народа нашего молва.
И выдь сюда,
Та, кто к татарам пробралась,
Стрелы и сабли не боясь,
Та, кто Марией назвалась,
С сожжён села!»

Народ молчит, народ застыл,
Немой вопрос в устах ожил,
Кто помнил Марью, тот забыл –
Тяжел был бой!
Она не вышла – знать ушла
С другими вместе в небеса.
«Тебе, угодная душа,
Поклон земной!»

Минуло века три с тех пор.
Андрей Рублев на кисти скор.
Ведя с народом разговор,
Узнал о том.
... Была Мария с слободы…
...Туда ходила, где враги…
... В Казань вошли наши полки
В руках с мечом...

.. Саму Марию Бог прибрал,
С дитем к себе навеки взял.
Чей род ее, никто не знал,
Но помнят все,
Казанской матерью зовут,
В церквах молебны ей поют,
Честят и ей поклоны бьют,
Мир ей в земле!

Вначале слово, после труд:
Икона – тело, краски – кнут.
И на мирской представил суд
Андрей её.
«Похожа!», - бормотали все
«Висеть ей в церкви на стене
Поклон наш ей, поклон тебе
А помощь кто?

Андрей смутился: «Бог велел,
Найти того, кто сердцем смел
Кто воплощенье славных дел
И я пошел
И в затерявшемся селе
Обыкновенную, как все
С глазами ясными, как свет
Её нашел!