Патриарх

Нестерпимо-гнетущий, немыслимый зной -
Вечный ужас просторов саванны,
Распалился, придя самой ранней весной
В заповедную зону Ботсваны.

Превратились в канавы былые ручьи,
Обмелели, засохли озёра.
Не сулили дождя по утрам и в ночи
Облака перьевые – позёры.

Молодой лев, лишь ночью возглавивший прайд,
На рассвете повёл всех на запад.
Патриарх оставался, он в схватке вчера
Проиграл. Кровь сочилась из лапы.

Под засохшей акацией, часто дыша,
Он лежал и зализывал рану.
Грива в клочьях, грудь, спину покрыла парша.
Лев от голода был, словно пьяный.

Он ждал смерти, спокойно смотря на закат,
Сочно-алый, необыкновенный.
Сон накрыл пеленою болезненный взгляд.
Лев уснул. Вечер. Выли гиены.

Вой, похожий на хохот, звучал всё сильней,
Приближалась пятнистая стая.
Тьма сгущалась, и стала гор дальних темней.
Лев очнулся, на лапы привстал он.

Вдруг сквозь тьму он увидел свирепый оскал,
И ещё, и ещё – слева, справа.
Сердце вновь защемило, как будто в тисках,
Не от страха – был смелого нрава

Старый лев – в лапах слабость пока превозмочь
Было трудно, но боль отступила.
Грозный рык пробуравил звенящую ночь.
Жажда крови прибавила силы.

Как лавина набросилась стая гиен
На царя африканской саванны.
Первый – мощный самец, тут же был убиен,
И лежал в стороне бездыханно.

Боль пронзила бедро задней лапы, иглой.
Развернувшись, ударил наотмашь,
Завертелся второй нападавший – юлой,
И завыл хохотливо-истошно.

Лев крутился в пылу жаркой схватки и бил,
Бил, и бил по врагам в обе лапы.
Львиный рёв пыл пятнистых гиен охладил.
…Визг калек, глоток порванных храпы…

Бой закончен победой. Отходят враги.
Лунный свет. И пятнистые трупы.
Сердце вновь защемило до судороги,
Ныли раны противно и тупо.

Обессиленный лев набок резко упал,
Попытался подняться, и снова,
Снова падал без сил. Пот солёный щипал
Нос, глаза. Звёзды с неба ночного

Ниспадали, сгорая, и не долетев
До земли поостывшей саванны.
Умирал патриарх, царь зверей - старый лев,
Не пытаясь зализывать раны…