Генерал проигравшей армии

Генерал проигравшей армии, исполин
В одночасье рухнувший - в мраморной крошке века,
Не сумевший империю выстроить из руин,
Но внушивший трепет своим и чужим калекам.
Сорок весен продлится спор о его вине,
Сорок тысяч душ останутся на гравюрах.
Он и раньше не доверял молодой луне,
И тому, чей лик таращился на купюрах.
Предводитель погибшей гвардии, похорон
Не почтивший своим присутствием, чужестранец,
С облегчением бросивший пенсию в сотни крон,
Как солдат у родного порога - дорожный ранец.
Удалившись в глушь, от фантомных болей заслуг,
От альянсов власти да новых фасонов платья -
Разводить собак, вечерами брюзжать на слуг,
Открывая в пасьянсе карту неверной масти.

И зарывшись к утру в перины, все те же сны,
Отгонять как псов - поднимая от ветра ворот,
Разбивая копытами свет молодой луны
Через волны смрада въезжать в обожженный город.
Принимать ключи, посылать ко двору гонца,
Размещать в казармы, грабеж завершать указом...
И проснувшись с криком не чувствовать пол-лица,
Растирать и виски, и веки, и шрам под глазом.
Прогоняя запах, и кровь на сырой золе,
И еще молясь, чтоб ему перестало сниться.
Как бредут калеки по стылой, чужой земле,
От невзятых стен до забывшей о них столицы.