коснись моих губ глазами

наша постель стоит на четырех китах -
одна из ее сторон видит в дали милан, другая -
ревет и клянется, что небо слезами напополам,
и я не умею бить током, во мне всего 30 вольт
и эта ночь, наверно, будет опять холодной -
ну что ж, дорогой, mon amore.
скребусь в окно, в зеркала заднего вида
липкий воск разливается залпом внутрь,
посмотри как я сгорела - полыхала поярче
обожженной больной Хиросимы -
а ты говорил, милый: ну что ты, бэйби -
рукописи ведь не горят.

в облаках провода взмывают синицами, а
у меня столько сил, что бежать и падать не боязно
и я не верю в бога, разве, что только в твой уходящий шаг
и люблю твое сердце, которое кролем через океан
пролетело тысячи верст и там на береге начало биться.
по воскресеньям бывают салюты и переклички стихами
а наш будущий дымный город - соль Везувия,
еще комната пыльной золы за шиворот и вечное
чувство холода.

я считаю до бесконечной, чтобы забыть и поверить -
чудес не бывает.
ты тянешь цепь на себя и в груде листов находишь осенний -
на согнутых коленях
я читаю тебе признанье -
ты прав, рукописи не горят и чудеса у нас за глазами

но я все-таки никогда не произнесу вслух твое имя;

03\05\08