бЕЛКА

Ночь опускала свои черные мохнатые крылья на город. Звуки природы живой исчезали, природа искусственная только-только просыпалась. Она шла по городу с рюкзаком за плечами, наушниками в ушах, держа в одной руке неизменную поллитровую банку энергетика, в другой сигарету. Мыслей в голове было ровно 0, думать просто не хотелось. Ноги после 20-часовой прогулки уже просто перестали что-либо чувствовать: они просто механически совершали положенные движения, передвигая тело. Она даже не знала, куда идет. Со всех сторон шныряли люди, причем траектория их движения напоминала полет слепой стрекозы; вывески ресторанов/кафе призывно горели, приглашая в уютный полумрак зала. Раза два она делала неуверенное движение к входу, переполненная желанием разбавить энергетик в крови приличной порцией крепкого кофе, но в последний момент понимала, что в таком виде, да еще и в гордом одиночестве в подобных заведениях она смотрелась бы по меньшей мере странно; о худшем думать не хотелось.

В рюкзаке одиноко болтался паспорт и запас никотина, за день основательно истощившийся; телефон сел на 2 часе бесцельного брожения, чему она была несказанно рада, ибо постоянные звонки/смски вырывали едва успокоившийся мозг из состояния расслабленной прухи и возвращали в плоскость реальности, заставляя работать.

Итак, сегодня она была...была везде. Но душой нигде. Она очень давно хотела сесть на какую-нибудь электричку и под мерный стук колес заснуть; заснуть, чтобы проснуться где-то далеко-далеко отсюда. От этого места. От этих людей.

Поезд домчал ее до неизвестной станции в 3 часах езды от дома. Выйдя из вагона, она вдохнула казавшийся неимоверно вкусным воздух и медленно огляделась. Раздолбанная платформа без каких-либо опознавательных знаков. Безликая станция. Станция в пустоте. Люди давно уже разошлись, а она все стояла и стояла, пока ее внимание не привлек развалившийся неподалеку скособоченный домик, служивший когда-то, по всей видимости, кассой. Подойдя к нему, она обшарила глазами стенку в поисках хоть чего-нибудь, указывающего на название этого уголка, забытого людьми, забытого богом, но не нашла даже надписи "маша+петя=любовь", сделанной влюбленными обкуренными подростками. Оставалось только смело отправиться в лес, зеленевший впереди, так сильно манивший спрятанными в нем тайными дорожками, множеством грибов и сладкой, такой необходимой тишиной. Страха не было. Смелости не было. Была пустота. Было адское желание добежать до поляны, скрывшейся меж этих зеленых игольчатых великанов, развалиться на травке и закрыть глаза.

Это был сосновый лес, точно такой же, как и у нее на даче. Пахло свежестью, росой, грибами...и еще чем-то таким необыкновенно лесным; такой запах она хотела бы чувствовать постоянно. Медленно бредя по дорожке, она непрерывно крутила головой, выискивая местечко, где можно было бы ненадолго задержаться и полюбоваться окружением. Справа вверху едва заметно дернулась ветка. Резкий поворот головы - резво перескакивая с дерево на дерево - белки. Безумно красивые и ставшие уже редкостью крохотные пушистые зверьки. Она там же, где стояла, плюхнулась на траву, закурила и жадно вперилась взглядом в эти два комочка, испытывая истинное наслаждение от всего происходящего.

А белки тем временем, не замечая благодарной зрительницы, продолжали носиться с ветки на ветку, как она подумала, заигрывая друг с другом. Они то на секунду замирали, вцепившись коготками в кору дерева, глядя друг на друга, то резко, будто их ветром сдувало, бросались в разные стороны. Забавно и в то же время странно было наблюдать эту игру. Такую, казалось бы, простую, но ведь они, белки, тоже за ней что-то скрывали. А она истинно не могла оторвать взгляда от этого безумного действа; от этой череды перебежек, калейдоскопа цветов. Ей почему-то думалось, то белки счастливы, в связи с чем в душе нарастала просто зверская, нечеловеческая зависть. Ей вдруг тоже неистово захотелось стать белкой; свободным маленьким зверьком, живущим по своим правилам, в своем мирке, далеко от суеты и человеческих проблем.

Белки не обращали на нее внимания, смело спрыгивая на землю в метре от нее, носились и на деревья обратно не спешили. Внезапно, она даже не видела, откуда, появился кот. Здоровенный черный котяра, раскормленный на полевых и домашних хвостатых; ленивый, еле передвигающий лапами, с наглой мордой. Она даже заметила эту гадкую ухмылку под длинными белыми усами. По всей видимости, зверь был домашним, ибо на шелковистой шерсти его редкие солнечные лучики превращались в алмазные капли, медленно стекающие по лапам и пузу на траву. Секунда - и вот уже кошак лежит на земле, крепко зажав между лапами мохнатый комочек. А она просто сидела в ступоре, наблюдая кровавую разборку. Мысль, молнией пролетевшая в голове: где вторая??? куда делась вторая? Быстрый взгляд по сторонам и слабый вздох облегчения: вторая сидела высоко на дереве, прямо над черным извергом. Ей захотелось зарыдать. Завыть. Заорать. Она отчетливо поняла, что белку уже не спасти: кот сразу перегрыз ей глотку. Теперь она безвольным комом застряла в его лапах, таких мощных, таких сильных и таких страшных.

Это была не просто смерть белки. Это был конец всего.

Кот быстро наигрался с жертвой, а потом также внезапно исчез, оставив позади холод и смерть. Под деревом теперь лишь лежало нечто, терявшееся в сосновых иголка, еще 5 минут назад резвое, быстрое, неуловимое. Вторая белка долго еще просидела наверху, прежде чем спустилась, просто стекла, вниз. Медленно, осторожно, видно, все еще напуганная, она подкрадывалась к своей...кто они были друг другу? Друзья? Может, семья? А, может, просто два любителя приключений? Она с опаской подошла к крохотному трупику, вытянув нос и пытаясь учуять запах жизни. Да только его давно уже там не было. Она готова была поклясться, что из глаз белки медленно текли слезы!!! Слезы отчаяния и тоски. Слезы смерти и внезапного одиночества. Слезы потери.

Она медленно затушила сигарету, встала, развернулась и почти побежала обратно к платформе.

Она была белкой. Той самой, что осталась лежать под сосной.

Она бежала от себя, тихо роняя злые слезы обиды.