Маленькие трагедии

       Посвящается П.Вайлю и А.Генису

"...Вайль и Генис – борцы за права двух человек – Вайля и Гениса…Есть люди, у которых отсутствует чувство юмора, и это страшно. А у них – что-то близкое, но противоположное – отсутствие чувства драмы. Всё на свете весело и занятно, и это такая же ложь, как соцреализм. Правда жизни лежит где-то в области трагикомедии… Ильф с Петровым были в миллион раз талантливее, и то недотянули до великой литературы именно потому, что чувство драмы у них было недоразвито...”
       Сергей Довлатов (письмо автору от 1-го февраля 1986 г.)


ПОСВЯЩЕНИЕ

Повсеместно знамениты –
с вами рядом и не стань!
Кулинары, эрудиты,
оптимисты, финь-шампань!

И сравнить вас даже не с кем,
вас читая, говорим:
Добролюбов с Чернышевским!
Бах с Бузони! Братья Гримм!

Не о вас ли говорится,
и молва идёт в народ:
”Для таких мала страница,
дали целый разворот!”

Что ж, пишите, веселитесь!
Я – ваш старший друг и брат,
пожилой еврейский витязь
без особенных наград.

Пусть язык мой прост и беден,
мне задача по плечу –
я нелепостью трагедий
опечалить вас хочу.

Знайте оба – я не нытик,
но замечу по пути:
жизнь прожить – не рюмку выпить
и не поле перейти!..


ОТ АВТОРА

Костюм и галстучек в горошек –
вот автор, шут и озорник.
Как много девушек хороших!..
Но речь сегодня не о них.

Жена уснула. Ужин съеден.
Пишу, а хочется прилечь…
Как много маленьких трагедий!..
Ну вот, о них и будет речь.


ПРОКЛЯТИЕ

Сэр Рабинович,
       друг семьи!
Вас надо выследить и высечь.
Я одолжил вам десять тысяч,
и где же денежки мои?

У вас два дома, кадиллак,
жена в мехах и в шевиоте,
но денег вы не отдаёте!
Сэр Рабинович,
       как же так?

Пускай вас мучают:
колит,
       изжога,
       грыжа,
       аденома.
Чума на оба ваши дома!
Ваш деверь – Зяма Розенблит.


LANGUAGE

Язык мой – враг мой. Бей меня и режь –
который год гляжу в словарь, прищурясь.
Люблю слова paycheck, on sale и cash
и ненавижу mortgage, tax, insurance.

Наш дружный эмигрантский коллектив!
Повсюду слышно – money, money, money.
Я не люблю, когда их надо give,
люблю, чтоб take – наличными, в кармане.

Учусь. Молчу, как в рот воды набрав.
Опохмелиться – drinking, snacks – закуски.
Словарь листаю – conscience, honor, love...
Я этих слов не знаю и по-русски...


СВИДАНИЕ

К стыду и сожалению великому,
свиданье нам, увы, не суждено.
Я ждал вас возле памятника Линкольну,
принёс цветы, конфеты и вино.

О женщины с их памятью короткою!
Известно, как пять пальцев на руке,
что Линкольн был в цилиндре и с бородкою,
а Вашингтон был без, но в парике!..

Вы не пришли на первое свидание,
теперь взамен прислали письмецо.
Скажите, разве это оправдание,
что вы их всех не знаете в лицо?..

Ах, если бы по щучьему велению
вернулись мы назад на десять лет –
я ждал бы вас у памятника Ленину,
но здесь такого памятника нет...


ПОЭТ

На завтрак – помидор, на ужин – колбаса.
Хотелось бы икры, но нет ни сил, ни денег.
Бессонница, Гомер, тугие паруса –
сказал, а мне в ответ диагноз – шизофреник.

Дыхательных путей недремлющий катарр.
Кругом, как на подбор – брюнеты и блондины.
Мне рано умирать, товарищ санитар:
я список кораблей прочёл до середины!..


AVE MARIA

Аве Мария Исаковна Зак,
формой округла, как денежный знак!
Всё в ней весомо, солидно и прочно.
Кто говорит, что она непорочна?

Аве Мария Исаковна Зак,
крепкая, как запорожский казак!
Мальчика вдруг принесла, потаскуха!
Кто говорит, что от Божьего духа?..

Аве Мария Исаковна Зак!
Быстро пакуй чемодан и рюкзак!
Можешь забыть о любви и о муже.
Кто говорит, что бывает и хуже?..


ПРОРОЧЕСТВО

Мой друг, любезная Венера!
Простите хрупкий карандаш.
Я Вам пишу из диспансера –
палата шесть, второй этаж.

Врачи – евреи. Лечат шоком
и чем-то острым колют в таз.
Я заразился ненароком.
Подозреваю, что от Вас.

Я Вам доверился, но мне ли
теперь терзаться, милый друг?..
Дай Бог, чтоб Вы окаменели!
Причём желательно – без рук.


УКУШЕННЫЙ

       ”Вкушая, вкусих мало меда,
       и се аз умираю…”
       (Из школьной хрестоматии)

Мириться с этим нету сил –
”вкушая, вкусих Маломеда”!
Ты что, остался без обеда,
что Маломеда укусил?

Несчастный, бедный Маломед!
Его, обиженного Богом,
я воспою высоким слогом,
хотя служу по части смет.

Пиит, ничтожество, вассал!
Се аз – и умер. Вот награда!
Но, впрочем, так тебе и надо!
А чтоб евреев не кусал.


ГЛАС ВОПИЮЩЕГО

Куда уходит жизнь –
часы, недели, годы?
Надежда, вера, честь –
наплюй и разотри.
Нарушены права
и попраны свободы
собраний,
слова,
совести –
все три.
       
Живу, как жалкий раб
в дыму свечей кадильных.
Где нежность?
Где любовь?
Где счастье?
Чёрта с два.
С продуктами кошмар.
Откроешь холодильник,
а там – прости мне Бог! –
пельмени и халва.

К оружию, друзья!
Да будет месть сурова!
Пускай нас осенит
заря грядущих дней!..
Единственно прошу:
моей жене – ни слова,
не то она поймёт,
что это всё – о ней...


ФИЛОСОФСКОЕ

И мудрецу, и паразиту
даны судьбою метки две:
ушедшим – бронзой по граниту,
живым – доской по голове.


1986 г.