Яичко пасхальное. Рассказ

ЯИЧКО ПАСХАЛЬНОЕ.

(Об уроке МИЛОСЕРДИЯ, который мне преподали в юности. До сих пор вспоминаю со слезами нежности на глазах. Очень советую прочитать...)


1. ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
МОСКВА.1971г.

Как прекрасна Юность! Я работаю переводчиком в гостинице, жизнь просто удивительна, закончилась зима, в воздухе появился запах радости, состояние невесомости и постоянного желания полета .Усидеть на одном месте просто невозможно, хочется дышать весной, поймать ее ростки своими нежными руками, осчастливить прохожих своей улыбкой, подарить плачущему малышу солнечный зайчик, перепрыгнуть через ручеек, да и мало ли что хочется вытворить в это воскресное утро…
Прошла первая зима в тоске по безвременно ушедшему отцу, и мы с мамой начинаем жить заново. Брат успел его застать живым, прилетел из Камбоджи, где начались военные действия. Разбомбили Университет в Пном-Пене, где он преподавал, шли уличные бои, погиб его друг серб, а нашего Олега вызволил из этого ада умирающий отец. МИД принял во внимание заключение врачей, дал разрешение на досрочное возвращение в Москву. Это было прошлым летом, брат более сдержан, а мы с мамой то плачем, то успокаиваемся, вспоминаем отца уже без надрыва и оживаем потихоньку. Ходим на кладбище, ходим в храм, боль отступает, душа чувствует постоянное присутствие отца, он продолжает о нас заботиться.
Вербное Воскресенье, мама собирается на службу, а я бегу на дежурство, целые сутки пролетят незаметно, работа нравится, каждый день дарит новые встречи и открытия, люди приезжают со всех концов земли, у каждого своя история, своя судьба. Туристы жили в этой гостинице редко, большинство либо учились в Москве, либо работали, приезжали на месяц, а то и на год. Некоторые поступали на лечение в больницы, а сопровождающие останавливались у нас. В тот день мы ждали большую группу строителей из Югославии, рейс задержался, они приехали из Шереметьево под вечер.
Суета, шум, улыбки, народ южный, веселый, горячий. Одеты легко, у них уже весна в разгаре, наше холодное послезимье им непривычно, Славяне, братья. К английскому прибегать не пришлось, я заговорила по-болгарски, македонский язык с болгарским очень похожи, меня незамедлительно начали называть сестренкой, угощать домашними сладостями, кто-то цветы протянул, кто-то запросил чай, дежурные на этажах самовары для них уже согревают, замерзли братья наши, помчались наверх отогреваться.
Регистрирую иностранные паспорта, проверяю визы, про Вербное Воскресенье и не вспоминаю. Днем мамочка звонила, рассказала, как на службе хорошо было, светло, как к папе на могилку сходила, и все. Работы много, мысли заняты делом.
Закрыла сейф, выхожу в холл… и резко останавливаюсь, увидев, что дверцы лифта раскрылись, и оттуда не выходит, а выползает на какой-то хитроумной тележечке абсолютно искореженный человек. Хочу и не могу отвести от него взор. Мы ведь не привыкли к инвалидам, к страданиям, эти люди где-то скрыты от наших глаз, и как этому человеку удалось попасть в одну из центральных гостиниц столицы, просто уму непостижимо.
За широкими окнами отеля – промозглый моросящий дождь, туман, нелетная погода, как хорошо, что рейс из Югославии приняли, не надо нам всю ночь ждать измученных ребят, уже устроились они на ночлег, ждет их назавтра нелегкая работа – строить гостиницу «Белград» в Москве как раз напротив высотного здания МИДа.
Один из этих парней спустился в холл бегом по лестнице, в руках у него была охапка каких-то веточек, светло-зеленых, нереально живых и трогательных, немного похожих на ветви плакучей ивы, но с мелкими льющимися листочками. Этот весенний юноша оказался на площадке перед лифтом одновременно с инвалидом, но не опешил, не удивился, не остолбенел вроде меня, а улыбнулся, наклонился и совершенно естественно протянул руку к руке этого человека и пожал ее! Господи, вот так взял и пожал! Хотя там вместо рук и ног были изуродованные конечности, а голова страдальца была неестественно откинута назад!
Он засветился весь и сразу, оказалось, что этот человек умеет улыбаться, что у него искрящиеся умные глаза. Парнишка из далекой Югославии, в непривычных для нас в те времена потертых джинсах, с копной темных волос, перевязанных ленточкой, верх безумия в социалистическом обществе, вдруг дал нам урок МИЛОСЕРДИЯ и ДОБРА.
Я, за минуту до этого стоявшая безмолвно и проглотившая аршин, растаяла, обрела человеческие черты лица, сделала такой трудный первый шаг к Всепоглощающей Любви к БЛИЖНЕМУ.
Иван, так представился югослав, начал быстро мне объяснять, что это верба, что удалось ему ее довезти из дома в холодную Москву, ведь сегодня-вход Господень в Иерусалим, Вербное Воскресенье, все радуются, и его мама передала эти веточки в Москву, а он ей пообещал их раздать, и что Господь послал ему на пути этого человека, чтобы ветки вербы попали в достойные руки. Я не успевала переводить, захлебывалась от того восторга, который испытывал этот жизнерадостный юноша, а Володя, глядя на нас поочередно снизу вверх, наш Володечка, улыбался и раскрепощался, ведь он оказался среди своих.
Когда я вижу веточки нашей русской вербы, совсем другие, еще не проснувшиеся, но с замечательно пушистыми шариками, я вспоминаю Володю, мраморный пол, усыпанный зелеными листочками, и ощущение любви и добра переполняет душу.

2. МАЛЕНЬКИЙ СТРАДАЛЕЦ.
ЖИЗНЬ В ОЖИДАНИИ ЧУДА.

       Приюты, больницы, детские дома…Не сразу Володя понял, что он не такой, как другие. Даже среди детей-инвалидов мальчик не мог найти свое место под Солнцем, не мог с ними общаться, т.к. был навсегда прикован к постели. Навечно, как это страшно осознавать! Но даже не это самое главное. В больницах к другим детям приходили мамы, реже – отцы. Некоторым повезло безмерно, у них были братья и сестры, которые рассказывали о своих удивительных приключениях, поездках, об уличных играх и выступлениях, за окном люди жили, а здесь, в казенных стенах, на Володю обрушилось страшное и горькое в своей безысходности одиночество, совсем не похожее на жизнь.
       Кто мог объяснить этому малышу с изувеченным телом и израненной душой, почему он один, почему, испугавшись его вида, написала в роддоме отказ от него его мама??? Безмолвие было ему ответом. Мальчик уже понимал, что врачи не смогут ему помочь, что даже инвалидное кресло его не спасет, он мог существовать лишь полулежа, никому не нужный, изуродованный, измученный, тихо плачущий по ночам. Он слишком рано узнал, что его предали. Ведь где-то жила, напрочь вычеркнув его из памяти, его мать. Мама, мамочка, родная, любимая, единственная! Если бы знала она, какое у него доброе сердце, как он тоскует, как никому не завидует, всем желает добра. Ради встречи с ней он сумеет все преодолеть, он ей докажет, что любит ее преданно и нежно, только бы найти ее, только бы разыскать! Он пытался мысленно оправдать это предательство, придумывал тысячи разных историй о том, что мама его просто потеряла, или болела, попала в больницу, а его забрали в детдом, и теперь она, также как и он, страдает в разлуке.
       Безрадостные дни сменяли друг друга, его очень редко выносили на улицу, разве только когда перевозили из детдома в больницу или обратно. Не поверите, но поездка в больницу была счастьем. Там были люди с воли.
       А он продолжал оставаться птичкой в клетке. Пташкой с перебитыми крыльями. Однажды ему рассказали, что в старину на Благовещенье выпускали певчих птиц, и они с радостным щебетом летели навстречу весне и свободе. Он тогда еще сравнил себя мысленно с маленькой пичугой, мечтающей покинуть свою темницу. Вообще он рос удивительно способным человеком с острым умом, к нему приходили педагоги для индивидуальных занятий и поражались, как быстро он все схватывает, как много успевает. Ему нравилось учиться. Он начал мечтать о том, что сам сконструирует коляску для передвижения и тогда обретет долгожданную свободу.
       И свершилось чудо. В детдоме появился преподаватель физики, который безоговорочно поверил в Володины способности, поверил в силу воли прикованного к постели подростка. Они стали заниматься вначале по программе техникума, затем – института.
       Жена учителя заочно привязалась к несчастному мальчику, посылала ему гостинцы, записки, открытки. Володя оттаял, перестал плакать по ночам, обрел подобие семьи. Ведь о нем помнили, заботились, мечтали дать ему образование, расширить круг общения. Он уже не был одиноким странником, ему всегда хотелось жить среди людей, и первые шаги в мир были им сделаны.
       Вспомнился яркий солнечный день, Володя лежит в больнице, готовится к очередной операции. Нянечка убралась в палате и вдруг перекрестила его. Он уже слышал о Боге и знал, что Бога нет. Об этом даже в учебнике по физике написано. Но ему не было неприятно то, что женщина его перекрестила. Напротив, нежданное тепло заполнило душу, и он неожиданно для себя тихо произнес: «Спасибо».

3. ЯИЧКО ПАСХАЛЬНОЕ.
ГОСПОДЬ НАС НЕ ОСТАВИТ!

       Первая осознанная Пасха пришла к Володе в тот самый день, когда чужая женщина его перекрестила. Вначале в палату влетели ребята из кружка, которым руководил его учитель. Взахлеб начали рассказывать о том, что к Володе приедет комиссия из Москвы, т.к. его работа завоевала первое место. Затем они начали обсуждать проект конструкции коляски для Володи. Спазм не позволял ему говорить, слезы навернулись на глаза. Не было у него ни родителей, ни сестер и братьев, но с приходом учителя физики жизнь мальчика перевернулась, и вот он теперь обрел и друзей.
       Уже убежали мальчишки по своим делам, приближалось время обеда. И тут вошел учитель, но не один, а с женщиной. Она была такой нарядной и красивой, что Володя не посмел подумать, что это пришла жена учителя. Но она заговорила так нежно, ласково, что он сразу понял, что именно Эта женщина посылала ему всякие вкусности, писала письма, думала о нем, а теперь явилась сама. С ней было просто и спокойно, и он подумал тогда, что такой должна быть мама. Она наклонилась к мальчик и поцеловала его. А ведь никто и никогда до этого его не целовал! Он видел порой, как нянечки в порыве нежности целовали иногда малышей в детдоме, но ему такая ласка никогда не доставалась, а как мечталось о том, что и его кто-нибудь приласкает! Она, такая нежная и светлая, все понимала, ощущала и его боль, и его радость. Звонко рассмеялась и сказала: «А мы тебе яичко пасхальное принесли!» И протянула коричнево-красное яичко. Она не знала, что руки действуют плохо и не сможет он взять яичко. Муж не предупредил, что на столик надо все класть. Но Володя сумел захватить яйцо, и оно вместилось в искалеченную ладонь, согревая ее неземным теплом.
       Жена учителя оказалась верующей, стала понемногу рассказывать Володе о Боге, о Царице Небесной. Научила обращаться к Ним за помощью.
       Счастье было недолгим, талантливого учителя перевели в другой город, но
Володя уже уверовал в свои силы. Некоторое время они переписывались, потом связь прервалась, потеряли друг друга, но он знал, что эта женщина молится о нем, как мать, чувствовал, что с этими людьми он связан навеки.
       Яичко, первое пасхальное яичко, было весточкой о том, что Господь его не оставил, помнит о нем, заботится и посылает утешение.
       Теперь, где бы Володя ни находился в Светлое Воскресенье, он знал, что найдется добрая душа и подарит ему пасхальное яичко. И впрямь, с того дня не было ни одной Пасхи, чтобы чья-то заботливая рука не протянула ему яркое веселое яичко, не сказала самых главных слов на Земле: «ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!»
       Владимир сам поведал эту историю в ту далекую весну мне и юноше из Македонии, Ивану. Мы, не сговариваясь, пришли в тот день к молодому ученому Владимиру Поликарпову в номер, чтобы принести в дар мои , вручную разрисованные пасхальные яйца, и яйца с удивительными фабричными наклейками, привезенные Иваном в Москву.
       Но ни одно из наших замечательно красивых яиц не было столь долгожданным, как то, первое ЯИЧКО ПАСХАЛЬНОЕ.