К Татьяне...

Её каприза томное желанье,
Мой безалаберный любовный стих -
Травой морей прибило вдруг сознанье
На островах инстинктов основных.

Цыганкою по крови и по чувствам
Она была, загадочный зверёк,
На мир взирая взглядом, полным грусти,
Улыбкой отвечала на упрёк.

Мы, помню, были с ней в одном раскопе
Давно забытых херсонесских дней…
Про тонкий шрам на очень милой попе -
Наверно, Макаревич пел о ней.

В тот жаркий полдень крымское светило
Давило плазмой прямо на виски.
Она пришла и просто предложила…
А я, в глазах читая тень тоски,

Не отказал. И ночь любви настала,
Хоть полдень за окном зашкалил ртуть…
Она своей футболки не снимала,
Скрывая очень маленькую грудь.

Мы разошлись, довольные друг другом,
И я о ней почти уже забыл,
Как забывал внезапную подругу…
Но этот вечер странный наступил:

Над морем плыли облачные тени,
Закрыв собою круглую луну,
И заставляли ветра песнопенья
Подняться в замирании волну.

К руинам стен Владимирского Храма
Стекались ведьмы на ночной шабАш
И корни рук своих держали прямо,
Нацелив в мир святой и божий наш.

Мелькнула мысль – в такой сакральный вечер
Не обойти цыганской ворожбы…
Я, вдруг, вдали её увидел плечи,
И в этот миг всё стало на дыбы:

Откуда-то внезапное желанье
Проснулось, тело дрожью оббежав,
И я ускорил шаг за тенью Тани,
С туманом в голове её догнав.

Загадочная адская улыбка
Отказа яд мне впрыснула вовнутрь…
На почве став невероятно зыбкой,
Ни вымолвить не мог я, ни вздохнуть.

Зачем-то на колени опустился,
И полилась откуда-то строфа…
Не ведаю, как в доме очутился,
Как затряслась в неистовстве софа.

Она меня не отпускала долго,
И длился бесконечно бы процесс
Без обязательства и чувства долга,
Да юный отрок к нам в любовь залез,

Снедаемый мальчишеским либидо -
На сборы экспедиции позвал…
Я не испытывал к нему обиды,
Я просто ничего не ощущал…

Не суждено нам больше пересечься -
Она исчезла так же, как пришла…
Но почему же, худенькие плечи
Во мне опять струят поток тепла?

20 апреля 2008 года, г. Харьков