Ника

- Всё нормально?
- Да. Просто голова болит, и всё.
- Точно?
- Да мне что, кровью расписаться???
- Тсс! Не злись! Я просто спросил…
- Слушай, уйди, пожалуйста!
- Всё. Ухожу.
Я направился к двери, но вновь услышал её голос.
- Когда будет готово?
- Мы ещё не начали. Сейчас начнем. Я позову тебя, когда будем готовы.
- Хорошо. Давайте только быстрее. Мне очень плохо.
- Постараемся, - ответил я и вышел.

На кухне сидели Вова с Катей, где-то ещё был Стёпка. Наверное, валялся на диване.
На столе уже стояло всё необходимое – посуда, прекурсоры и пакетик с ватой для фильтров.
Я засыпал килограмм в кастрюльку, залил спиртом и стал помешивать. Поставил на огонь, залил литр растворителя, и кипятил около 10 минут. Посадил на корку, добавил три таблетки и всё это размешал. Ещё немного повозился и вот – всё было готово. Я молчал. Никто как будто не заметил этого – все ждали. Странно, - подумал я. Я стоял и молчал. А они сидели, и ждали.
- Готово, - тихо сказал я. Мой голос стал хриплым, я давно это заметил.
Катя с Вовчиком оживились. Я позвал Нику. Нашел Степку – он, как я и думал, дремал на диване. Я растолкал его и сказал, что уже. Удивительно, как быстро эта новость будит людей.
И вот мы уже всем сбором на кухне. Каждый набирает себе столько, сколько ему надо для счастья и куда-то уходит. У всех дрожат руки от нетерпения, у меня – тоже. Это предвкушение нельзя описать словами, но в какой-то степени оно знакомо каждому человеку, умеющему ждать чего-то хорошего. Тот, кто получает всё и сразу – не в счёт.
Я иду ставиться в туалет, остальные колются прямо здесь, на кухне. Не знаю, почему, но я с самого начала облюбовал туалет в этой квартире – там было удобно.
Я вынимаю из кармана жгут и перетягиваю бицепс, чтобы выступила вена. Вот она. Контроль, пуск. И горячая волна прихода. Как-то слишком приторно в этот раз. На мгновение мне становится плохо, и меня рвет. В унитаз. Вот оно что! Все удобства под рукой – главная причина ставиться в туалете. Мне классно. Я медленно дышу, но меня ничего не напрягает. Или я просто не обращаю внимания. Я нейтрален. Я абсолютно нейтрален в отношении всего в этом мире. Я просто забываю обо всём на свете.
И выхожу. Ложусь на диван, и смотрю в потолок. Потолок – белое небо с отпадающей штукатуркой. Не такое уж и белое, кстати. Да какая разница, всё так здорово, что можно не думать ни о чем. Ни о каких проблемах и заморочках. В такие моменты проблем просто не существует. Для меня и для всех, кто со мной. Я закрываю глаза и ныряю в волны чего-то вязкого и тягучего, теплого и приятного. Я купаюсь в этих волнах, они трогают меня ласково, я знаю, что они меня любят. Я открываю глаза и вижу над собой лицо. Это Степка. Не хочу его видеть, но мне лень говорить ему об этом.
Он что-то говорит. Я не слушаю, потому что не могу. Но имя Ники вырывает меня из лап этих липких волн и я спрашиваю.
- Что?
- Нике плохо, слышишь? Я уже полчаса стою тут, козёл!
Нике плохо. Сначала я не могу связать вместе эти два слова и синтезировать из них смысл. Спустя минуту мне удается это, и я приподнимаюсь на диване, но ещё не встаю.
- Как? – тупо говорю я. Да уж…
- Что как, придурок? Сам пойди посмотри!
Нике плохо. Как это может быть? Меня, например, здорово вперла эта грязь. Я плохо соображаю, потому что кайф держит меня стальной хваткой. И просто так её ничем не разжать, понимаете? Мне хочется беззаботности в этот момент, сейчас, но Степка стоит надо мной и чего-то хочет. Он хочет украсть у меня удовольствие!
Страшная злость переполняет меня, пытаясь вырваться наружу, но мне лень двигаться. Я падаю на диван и выдавливаю из себя максимум слов:
- Вали к черту, урод. Мне классно, делай себе сам и сам имей, не трогай меня. Уйди и не трогай меня.
Он ещё какое-то время стоит рядом, но я уже начинаю забывать о нем. У меня вырастают крылья и я взмываю ввысь. Это так классно – лететь! Лучше, чем во сне, потому что сон – это сон, а здесь всё по настоящему. Я лечу под красивую музыку, которую играет оркестр ангелов. У ангелов стрекозиные крылья, а у меня – такие, как у птиц. Вот это да, это – моя стихия – воздух, полет, высота и плавное скольжение между атомами кислорода. Я легок, как перышко, и я лечу. Я ЛЕЧУ!!!!
Потом я ныряю в глубину океана и лечу в воде. Я не мокну, я – как рыба, но с крыльями. Главное – не утонуть. И не захлебнуться. Странно, но я могу дышать под водой. Это тяжелее, чем обычно, но всё же не слишком трудно. Я задумываюсь о некоторых вещах. О свободе и счастье, и понимаю, что теперь я их обрел и не хочу терять. Это то, о чем я всегда мечтал. Мне нравится думать об этом, эти мысли насыщают меня радостным позитивом, и я думаю, что я, наверное, оптимист. Если всё хорошо – почему бы не быть счастливым, воспользовавшись этим?
Счастье – лучшее, что есть на свете. Главное – это найти его. Я вот нашел уже, и теперь счастлив.
Я люблю себя. Нового себя – счастливого, с вечной улыбкой на губах и радостно блестящими глазами.
Ангел появляется ниоткуда и кладет мне невесомую руку на грудь. Он толкает меня вниз, и я плавно приземляюсь на диван. Интересно, кто-то заметил моё долгое отсутствие?
Я уже знаю, что счастье удаляется, но ещё пытаюсь закрыть разум от этой мысли. Я ещё не до конца пришёл в себя. Ещё немного валяюсь, и размышляю о разном. Мне это нравится, но становится немного напряжно, что меня начинают отвлекать какие-то вещи. Резкий цвет штор на окне, звуки и прочее. Я постепенно возвращаюсь в быт. Ничего, я ещё вернусь туда, ещё найду своё счастье.
Наконец я встаю. И медленно на гнущихся ногах шагаю на кухню. Там сидит Катя и плачет. Наверное, не вперло, - думаю я, но мне всё же интересно, почему она плачет. Слишком быстро отпустило? Или что?
Завидев меня, она кричит.
- Идиот, что ты наделал?
- Я?
- ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ???
От её крика гудит в голове. Что я наделал? Ничего. Я летал.
- Я летал, - говорю я.
Она смотрит на меня, в её глазах – бешенство, и она опять заливается слезами.
Я ухожу из кухни.
Где пацаны? Я пытаюсь позвать, но голос не слушается моей воли. Черт. Я что, один в квартире с этой сумасшедшей истеричкой?
Комната. Пустая.
О, вот они!
Стоят возле кровати, на которой лежит Ника. Повезло её, до сих пор её держит!
- Пацаны, - говорю я, - как дела?
Они смотрят на меня как-то странно, с сочувствием и холодком.
- Что?
- Ника…- начинает Вовка, но не заканчивает и буквально выбегает из комнаты.
- Что Ника? – переспрашиваю я.
Степка молчит. Язык, что ли, проглотил? А недавно ещё донимал меня беседами, когда мне было вообще не до него.
- Что, ****ь? Что случилось? – Я ору. Я вышел из себя.
Ника не двигается. Она даже не дышит.
- Ника, дыши, а то умрешь, - говорю я. Это совет.
Она даже не реагирует. Во как сильно держит её!
Что же случилось?
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
Степка молчит. И тупо смотрит на неё. Я хватаю его за плечи и начинаю трясти в безмолвной ярости.
Он не сдается, но потом орет мне в лицо:
- Умерла твоя Ника! УМЕРЛА, слышишь? Это ты убил её, ты, сука!!!
Я отпускаю его. Он выбегает прочь.
- Я не убивал…- шепчу я. – Не убивал…
Он не дышит. Я трогаю её тело, и впервые она не реагирует на это. Просто молчит.
- Прости, - говорю я ей.
Я опускаюсь на пол рядом с кроватью, и плачу. А что ещё я должен делать?