Песня

Я не пил горький яд молодого вина, что взрастила
Виноградников майских шальная лоза,
Credo quia absurdum - никогда не вернется, что было -
Отчего по-живому полны карей нежностью эти глаза?

Когда-то правил в Шайнтийи опальный принц,
И леч тревожил звук хмельной рогов,
Подлеска треск, бичей узорных свист,
И хриплый лай чистопородных псов...

Ныне тихо на склонах под влажною сенью дерев,
Где Кондэ куропаток стрелял на лету,
И луна отраженье слезами умыла в пруду,
Что ж за голос звучит, разрывая полночный напев,
Вслед за кем по росе я послушно иду?

Ах, под Парижем ночи слишком коротки,
Прислушайся - рассвет уже в пути,
Дороги к смерти издавна узки,
Для тех, кто хочет утро пережить...

Я спустился к пруду, черным зеркалом стыла вода,
Две фигуры застыли, и тени лизал их - песок,
И кинжалом рассвет пополам мое сердце рассек -
У того, кто направо стоял, узнаванье мелькнуло в глазах,
Янтарями сверкнув - и я понял, измерен уж срок.

Пусть говорят, нет майской травки зеленее,
Я понял - схож с рубином ее шелк,
И нет, поверьте, знания больнее,
Что здесь ты не поможешь... ты - чужой.

Я не пил горький яд из веками обкусанных гостий,
Но испил умирающий взгляд карих глаз не дыша -
Капли крови и слез застывали на листьях, как звезды,
И к душе сквозь эпохи мотыльком потянулась душа...