ОбСУРДт

       
       
       
       

       " ОбСУРДт "



       Я хочу расстаться
       Или
       День И Ночь






Я ем капусту – пресную, соленую, - мне все равно, -
Я заполняю свой желудок и чувствую неимоверное блаженство
Низ живота наполняется радостным теплом, - приятное наполнение – приятным теплом- радостное наполнение, - это приятное обязательное дополнение к предшествовавшим перед этим приятным ощущениям;
Без этого никак нельзя – иначе я умру от голода – без этого не обойтись
Квашеная капуста – лучшая вещь на всем свете, - вареная, тушеная, под острым соусом, в маринаде…
Вот, - в очередной раз ем капусту – на этот раз жаренную и мелко нарезанную с кусочками хрена, - острого хрена, - ко мне приходит мысль – я хочу расстаться
Я хочу
расстаться
Звонок в дверь – я не открываю; звонок повторяется; звонит телефон, - я открываю дверь
Я ем капусту – пресную, соленую, - мне очень вкусно
Мне очень приятно поглощать ее в любом виде
Я хочу
расстаться
Я повторяю себе это изо дня в день
Я вышел на балкон – девятый этаж – на до мной ничерта нет – лишь чердак, - но это ничего не значит
Однажды я нашла там дохлую крысу, так вот – он был похож на нее
Построить себе домик.
Давай построим
Ты знаешь, я сегодня проснулся и в голове прозвучала мысль: «если она скажет что хочет расстаться – я этому не удивлюсь – от нее я могу ожидать самых неординарных реакций» хотя – что может быть еще ординарнее
Сапоги, - черные сапоги, - они прицелились на меня и смотрят, а я могу вспомнить только одно, - как в холодный майский вечер за окном кричали коты, а в это время крутился огромный голубой глобус и где-то на одной из точек, в его неимоверном пространстве, находилась я;
Мне хотелось плакать и летать; плакать – от отчаяния, а летать – бесконечно долго и везде, раствориться и быть во всем. Но до этого я растворялась только в говне…;
Но пока что сейчас, я растворяюсь только в говне с авоськой в руках, на рыночной площади, выбирая яйца, - я выбираю самые крепкие – хотя - интеллектуальные – это были в конце концов всегда яйца
Полнота самолюбивых надежд, не испачканных грязью, не отброшенных в сторону и не забытых с самою собой
Ответа не последует, потому что не будет никаких вопросов, никаких надежд, а поэтому никаких разочарований
Я округляюсь и думаю о себе, - самообладание, - наполнено одиночеством и гордостью – самоотречение – черный пес на белой цепи – у него нет будки, нет хозяина, а значит нет воды и пищи, - самого главного?... Зато есть белая прозрачная цепь обмотанная вокруг шеи и волочащаяся за ним словно белый парус – в безветренную погоду – в полный штиль.
Но когда ударит Норд-ОСТ – пес сдохнет на своей цепи – от скуки переживаний – захлебнется в пене собственного своего паруса, волочащегося за ним, не ясно зачем, - так и не ставшего ему ни фатой, ни саваном; и липнет на морде, и не поет колыбельной, и не играет на флейте – Ес ту Дей, Он лэ ю, Ай лав ю; у него нет флейты, нет хвоста – которым бы он ее удерживал, - это всего-навсего – сучка с бледным силитером торчащим из ее тощей задницы…



Девятый этаж – подо мной ничерта, - только деревянные ступеньки – они ведут вниз, - эскалатор из деревянных ступенек, - когда они движутся – то все начинает скрипеть, дверь принимается скрипеть и он вновь входит – тащит целый венок из роз – на ленточках красные надписи о признаниях в любви, об иссушающем одиночестве, об изорванной глотке, израненном сердце, вечной преданности, счастьии со мной, благополучии с ним, и вечности в безграничном пространстве неиссякаемого счастья.
Он плачет у меня на груди, ни о чем не клянется, и только нервически – сдержанно вздрагивает – крепче прижимаясь ко мне и стараясь не проявить через чур своей признательности; ни тени сомнения – он мне абсолютно безразличен, Но я хочу любить, ощущаю эту потребность – словно запор – кровавый сгусток запора в моей душе – это где-то там, - почти в центре моего тела, посередине грудной клетки – тупой кровавый сгусток – он не отхаркивается; Но я позволяю любить себя, я не могу запретить, но и не могу признать - приятно мне это или не приятно; дышу, целую, - когда целуют, наслаждаюсь – когда входят и не только, - бывает приятно.
Ночью на меня находит; но ночь – это не в прямом ее понимании; ночь - это мое, - личное, - затмение
Бывают минуты просветления, - и тогда – другие узнают мои темные стороны
Жареный картофель, - соломкой, - выстраиваю его в ряд на столе – на письменном, кухонном; сосредоточенно стараюсь - сидя на табурете; еще совсем горячую, со стоящей рядом сковороды – выстраиваю ее вертикально,- потом, - наклоняясь над столом, - стоя прогнувшись вперед и вниз ( не стоит говорить что аккуратно, и так понятно) одну за другой – пускаю себе в рот – тщательно прожевываю и конечно же – затем, после, потом, - глотаю.
Накручиваю бигуди – бред – никогда этого не делаю.
На письменном столе от стоячего картофеля и сковороды – промасленные листки бумаги, - жир растекается и по клавиатуре; экран монитора заляпан жирными пятнами; бегущая строка на мониторе предупреждает, что слишком жирная пища, в больших количествах жареных продуктов – смертельно опасна; переворачиваю сковородку – на ковре остается жирное пятно.
Я хочу
расстаться
Иду в белом халате по лечебнице и думаю; у меня провал в памяти, - я чего-то не помню – и не помню – чего, и чего-то не понимаю: рыжая длинноволосая высокая – это – я; А кто же тогда та – другая – с опущенными веками, воспаленными глазами, с бюстгальтером пятого размера – может быть это и есть я; А тогда кто та, - другая, - у которой всего лишь сейчас первый размер – или это относительно и неважно; но если относительно меня – то важно – но только я ничерта не помню, даже, как меня точно и правильно зовут, поэтому у меня есть выбор, вернее у меня есть два выбора – либо я откликаюсь на всех что лапала, либо – просто молчу и иду дальше по коридору будто ничего и не было, - не со мной и никогда.
В розовом оперении она стояла посреди комнаты
Ты мне нужна чтобы верить своим глазам, чтобы смеяться
В розовом оперении стояла зима и улыбалась, падала с подоконника бледным розовым пеплом
Круглое лицо просияло в оконном проеме:
- Как тебя зовут, молодой человек ?
Склонялось солнце, - высоко за облаками стояла бледная луна
и говорила, говорила без устали о судьбах, о жизни, о бесконечности своих уставших лет, обо всем:
- О чем только может говорить смущаясь луна, когда она видит, как ты разводишь в стороны руки и застывают твои пальцы; я коченею от холода


- Я коченею от холода, - закрой окно
- Закрой окно
- Я прошу тебя, пожалуйста, - закрой
- Закрой
- Я, - белая продажная шлюха, у меня нежная атласная кожа, и я могу говорить на нескольких языках, на нескольких языках одновременно, быть везде и растворяться во всем
Я ангелоподобная, нежная дешевка,
- Так, - вы мне скажете, который сейчас час – просияло лицо
Посредине комнаты, обернувшись в розовое одеяло она взмахивала крыльями, и превращалась в птицу
- Я жду тебя,
Выпуская когти, она взметалась все выше и выше, потухшая сигарета чернела в ее руках, она звала себя птицей
- Мое имя безумствие безумства, я подобна Геркуланому, и ты знаешь это, ты знаешь мое имя
С высоты она взирала на меня, - глядела в мои глаза, решительно и прямо, но ощущался страх
Перед смертью, она спросила
- Сумею ли я вернуться, зачем мне твои глаза, если я не сумею вернуться
Она превращается в белую птицу и улетает
- Я всегда хочу быть с тобой рядом; видеть твои глаза, твое лицо, ощущать твое тепло, твое тело…..
Возьми с собой мои глаза, пусть они видят тебя и любуются тобой, - вытащи их клювом из моих глазниц, выцарапай их когтями…
Возьми с собой мои руки, чтобы я мог прикасаться к тебе; Возьми из моей груди мое сердце, чтобы оно согревало тебя; а по себе – оставь только память для меня
Она поднимается все выше и выше; потолок над ее головой расступается, она постепенно растворяется не сказав ему в ответ ни слова…
Прозрачный туман окутывает его и он засыпает.
Когда он очнулся ото сна, то видит себя на прежнем месте; в своей комнате, на своей кровати, как она его и оставила, как он и провожал ее. Он услышал, как хлопают крылья, - из под его кровати показались невиданные доселе для него существа – маленькие карлики, - низкорослые людишки, они вылезали из под кровати и некоторые едва обращали на него внимание, смотрели на него, ему прямо в глаза – словно сквозь него; спокойно расхаживали по его комнате, не придавая ни малейшего значения его присутствию
Из- под кровати показалось жирное лицо, - оно держалось руками за кровать, и улыбалось, пристально глядя ему в глаза; Он молчал и тоже пристально глядел толстому лицу прямо в самые глаза – маленькие, заплывшие и искрящиеся неподдельным добрым весельем
Когда же это прекратилось? – я не помню. Когда я открыл глаза – вокруг все изменилось – нет ни физически – ни временем года, не изменением стиля окружающего мира – ни материально, - но что-то ощущалось не то, что-то было в ощущении действительности подозрительно
Встав из –за стола я пересчитал сдачу, - сгреб мелочь в ладонь и направился к выходу, - решил заглянуть в комнату для нужд.
Когда я спустил, - туалетный бочок засвистел вбирая в себя воду; на улице послышался клаксон, - я шагнул вперед и, - ощутил прохладный осенний ветерок – пройдя сквозь стену


У меня месячные, - все пустоты емкости заполнены этой багровой жидкостью, повсюду тазы, ведра и хрустальные вазы – прозрачные и чистые – искрятся темно-багровым светом в лучах тусклой засаленной керосином лампы.
Сегодня с утра не было света поэтому целый день коптит керосиновая лампа, Да, вы правы, мы все сегодня чертовски правы, - можно было бы открыть шторы, но тогда я никогда не узнал бы почему днем горит, при закрытых шторах, керосиновая лампа
Вместо штор – у меня одеяла, махровые теплые одеяла, или как их там – велюровые… байковые… одеяла из теплой толстой шерсти, - прибитые толстыми ржавыми гвоздями к оконной раме
Сегодня я перестерял всех своих друзей, передушил и подвесил их у себя над головой
я душил и вешал их, стрелял и подвешивал, но они почему то оказались опять почти на моем уровне, - вытянутые, висячие, - тела, лица, ссутулившиеся, сгорбившиеся; пробитые лбы, - простреленные, рваные раны; их так много, откуда их столько, у меня никогда не было так много друзей, но теперь, мне приходиться трогать их; их столько, что они не помещаются на ширину моих плечей, мне приходиться толкать их плечами, и они раскачиваются как маятники, двигаются и сталкиваются друг с другом, хотя раньше, в жизни, они никогда не смогли бы столкнуться вместе, хотя , кто знает какая роковая ошибка могла бы их повстречать если бы не эта случайность – встретиться им здесь всем вместе.
Ты хочешь мои губы?
Я сниму их с креста и отдам тебе. скажи мне только
Ты хочешь мои губы, сладкие сочные как ночь, - обжигающий аромат, поцелуй по ночам, кусты дикой сирени, и мармеладинка мармеладинка на твоих ароматных губах, сладкая и сочная мармеладинка скользит вверх и вниз, вверх и вниз, от кончика носа и к подбородку, от сладких теплых ушей и к запястьям, - скользит медленно и плавно, скользит и превращает твое тело в сахарную палочку в одну сплошную сахарную палочку, без обвертки, - раздетую светящуюся на солнце, - просвечивающаяся насквозь, как моя мармеладинка – липкая и обворожительная…
скажи мне только…
обволакивающая тебя тонкой прозрачной пленкой с ног до головы…
скажи мне только…
Хочешь ли меня?
Где-то там вверху, в конце самой строки – вопросительный знак, меня скрючило сейчас так же, словно, как и его – в нерешительности, страхе, исступлении,- я стою – оскорбленная, одна – единственная, одинокая обиженная собака
Он погладил ее по волосам, и обвел рукой вокруг шеи, Она улыбнулась и такие печальные у нее были глаза, и с такой грустью он смотрел на нее, что их взгляды слились в один страстный нескончаемый поцелуй; где-то там глубоко, кончики языков этого поцелуя, ласкали их нежные, ранимые души, залечивая боль и раны друг- друга, нанесенные давным – давно и недавними обидами, огорчениями
? Озябла –
Немножко – хотела ответить она, но ей очень хотелось чтобы он обнял ее и поэтому –
Очень – ответила она, и ей действительно было очень холодно
Он стал обнимать ее за плечи, - осторожно, - стараясь не причинить ей вреда, - и она, - купалась в его осторожности, и вспоминала как резала вены и пыталась прощаться с жизнью, но вены не резались, и крови не было; и только глубокие раны до самой кости, и воспоминания, и воспоминания, - глубокая память, смертельная глубокая память до самой кости

Она обиделась и прижалась к нему, он обиделся и не отпускал
Прошли сутки;
И они поженились
Он на ней, А Она на нем
Знаешь, бывает такое, - увидишь человека, и сразу понимаешь – это он
Он глотнул еще вина, и опустился на стул, - тяжелая голова не поднималась, он тяжело рыдал и всхлипывал, через каждые две секунды поводя головой, он умирал, - от смерти, названием которой была – любовь
Что такое – любить,
Это значит – умереть
А остальное глупость и суета
Прикрыв дверь – он тихонько уснул, и слушал ее легкие шаги от которых, словно легкая струна, легонько тинькало его сердце
Ее маленькая аккуратная ножка легонько ступала по мягко-утопающему ковру – все это он видел своими собственными глазами, в своем собственном воображении, - Она словно парила над его головой, ступая по прозрачному ковру, такая легкая и обаятельная в своей бледной ночной рубашке и уверенная себе в том, что ее никто не видит.
Он глотнул еще вина и опустился на колени- взял в ладони ее ладонь и прочел весь их путь, прочел их будущее, прочел не вслух, - просебя
Но Милая и трогательная – она умела читать по глазам, - а в них было написано больше, - и ей не нужна была ладонь чтобы знать будущее, - Если она жила настоящим, - это еще не значило что она жила им, но если она знала грядущее, - знала о нем из собственных, или даже из его глаз, то ей становилось нелегко, ей становилось не посебе, она начинала умирать от раскаяния и жажды, что каждая минута грядущего неизбежна, - обречена стать настоящим.
Развод, - он не мог ее потерять, как же так, - она была его жизнью, - и влюбился он в нее с первого взгляда, и женился на ней с первого слова, и дети были, - правда не его, но были, и он любил ее до беспамятства, и все так же нежно, как никогда не любил, и мысли путались, и в голове вертелось всякая дрянь
- Я не умею жить с нелюбимыми
-А со мной смог бы?..
- Нелюбимым быть, - еще не пробовал
- Я тебе кое-что покажу и ты может быть поймешь, что невозможно делать это, не имея сердца
-Но иногда, - сердце бывает и черствым
-Я говорю про сердце, а не про черствый огрызок
Губы, Губы, Губы, ничего кроме губ, мягкие, нежные, трепетно расслабленные…она целовала меня; делилась своей слюной, а я целовал небо, - словно облизывал проплывающие над нами, - мимо нас, - облака: касался нёбом созвездий, лун, галактик… и черт знает еще чего.
Проваливался в черную дыру, был засасыван ею и выплевыван, вновь засасыван и вновь выплевыван – липкий, обсосанный, мокрый истекающий мокрой и вязкой слюной; не отдавая себе отчета погружался в нее раз за разом все глубже и глубже, или она погружала меня во внутрь себя, безжалостно топя, как выброшенного котенка, а я и был выброшен
В раннее осеннее утро, когда ярко еще светило солнце, я катился одиноко по пустынной дороге, еще прохладной от ночной и не успевшей нагреться от жаркого палящего солнца. Сокращение мышц выброшенной из напряженного чрева матери, облегченно вздохнул от ее.., - под ее вырвавшееся наружу дикие возгласы, - видимо облегчения, избавившие ее от предвечных и излишних мук, я обычный парень, обычный младенец, сразу направился не разбирая пути, по предназначенной мне дороге…
И вдруг – Губы, - ее страстные горячие губы, впитывающие и всасывающие себя…конечно, конечно не сразу
Когда сидя в кафе с наслаждением пил кофе – ничего не подозревающий я – и она тыкнула в меня пальцем, появившись неизвестно от куда (из неоткуда) опрокинув на себя густую жидкость, - я вспомнил…- время, - момент своего зачатия…
Она наклонилась ко мне со своими губами, и впилась в ухо, - в мое чувствительное правое ухо; сосала мою мочку, и правой рукой выписывала мне счет, - я не переношу подобные грубости и не потерплю чтобы официантка ушла не попрощавшись, -
 У нее произошло раздвоение личности, я любил ее на столе, а в пятнадцати метрах от нас, в другом конце забегаловки, она занималась этим же на таком же столе – со мной; затем их стало появляться все больше и больше, - все кафе было забито ими ------наши действия, нашими копиями.
Смерть, - это страшное слово – смерть, - Умирают все: букашки, мошки, червячки, птицы, животные, люди – умирают больно, и незаметно, нарочно и не подозревая, умирают стоя и лежа, в гробу и за его пределами, умирают не задумываясь и вспоминая…
А я умирал, и даже не думал о том, что живу, никогда об этом не знал и даже не догадывался
А я умирал –
На гробу была надпись –
Не зря, -
       Троеточие,
Большое тире,
       А дальше –
забрызгано грязью
Невозможно ничего разобрать
Рукою провел – безнадежно
       На доски дышал –
       точка.
Мне можно!
       Но как же? мне можно!...
Глаза, - закрыты глаза
       И вижу – на той стороне,
Где я
       Где я научился читать
       по слогам - ? – не знаю,
наверное лежа в мокрой траве, -
       И там же дышать научился
Я опять не сплю по ночам, - и это меня раздражает, - но привычка есть привычка, не знаю, ко всем ли подходящее или вообще – кроме того – уместно здесь (к этому месту) к этому выявлению эмоций – ( внутренних ощущений даже переживаний) – это слово «раздражение» и подобные ему все остальные слова. Синонимы; может быть более подходящим был бы антоним, - какое нибудь иностранное иное, - вовсе, совсем противоположное по значению, - но не знаю, - что относительно чувств, все, что касательно переживаний в этой области, - здесь, всегда на мой взгляд, не легко подобрать подходящих слов, точных по передачи эмоциональных переживаний, всех или не всех, - не знаю – очень легко запутаться, - даже немного легче, чем вступить в каком нибудь темном переулке, - выполняющего роль отхожего места, - вляпаться , и в конце концов – перепачкаться до тошноты.
Это меня не то что раздражает, - мне это даже становится не только физически, но и морально неприятно, - но что делать, - всегда находится какая нибудь неприятность и всегда как – то неожиданно, хотя – все предчувствия только и говорят об этом, подают тебе знаки, но их еще надо и понимать, - надо ( если тебя это так волнует, интересно и необходимо) уметь читать подаваемые тебе знаки и предостережения, - так что иногда я --- уже морально готов к предстоящей накануне неожиданности, - я, или подсознание, - заставляет меня задуматься, прямо дает мне очередной раз выжить в этой непредсказуемой обстановке…- Хотя может быть было бы и легче без всех этих знаний и их предупреждений, - кто его знает? Умереть бы один раз морально и все, а там может быть и физически ---- в преисподнюю, может быть к самим знаниям…
Значит, - есть еще что-то здесь незавершенное или даже еще не начатое; а может быть – просто повезло.
В тебе весь мой мир, и ни что другое меня больше не интересует Ты, Ты, Ты, Ты, Ты…и ничего больше ни с кем, никогда, и ничего
Ты в моей памяти, во мне, и ты со мной; кто нибудь , кто-то скажет
глубина, глубина – отвечу я ему, и ничего, и нет ничего глубже любви – любви к тебе – Кто?... – Кто, Кто – Кольт, - вытащит, огромный горячий, ----, холодный, - кольт, и выстрелит в меня – первого проходящего в ----, по этой проходящей, непроходимой, не проходящей ----, - темной и запутанной, Кто, Кто?.. осмелится, выстрелит, - в меня – полную обойму
Последние гроши,
последние крохи, - остаются, от этого задымленного чада…!
Выворачиваю на изнанку карманы, и все что есть во мне карманного; выворачиваюсь сам – как умею выворачиваюсь наружу желудком, - и, что я вижу, что все мы видим, что предстает нашему изумленному взгляду, - искушенные взоры конечно же скажут – пролепечут, - пролепетают, промямлят, -
что мол
 ничего особенного мы здесь не обнаруживаем, - и нечего нас тревожить и будить понапрасну, мы спим спокойным себе сном и нечего в гробах нас поднимать – спящих спокойно; нас всех – наполненных спокойствием, безмятежностью и слепостью, слепотой всех своих – наших чувств, так что - Адьёс, и мы будем засыпать спокойно, свободно и мирно - Адьёс, - прощайте
захлопнули свои гробы, свои холодеющие кости; укутались в махровые одеяла, теплые одеяла, - оградились от всего мира, - от своего собственного, - тихо скрепят кровати, - ---под одеялом, дрожат конечности и коченеет тело, дрожат конечности и коченеют телом,
дрожат все конечности и коченея телом
дрожат конечности и коченеет все тело
Вам не выбраться из этой ямы
Эти две монеты ; я до сих пор помню их словно они живут во мне ; Две монеты, - стоимостью два р.каждая; Одна из них…
Две блестящие монеты, одна, правда, уже изрядно потускневшая; та, которая осталась лежать решкой, еще блестит, ярко отражается блеском падающего на нее света зажженной настольной ночной лампы или горящего с синего утра до позднего вечера яркого, в яростном своем огне, летнего солнца. Они пролежали так до самой осени. До самой глубокой и бесконечной осени; бесконечно длящейся, до тех пор пока…- они бы пролежали и до самой зимы, пролежали бы и всю зиму, пока бы не выпал снег, яркий и слепящий, - белый ослепительный снег – искрящийся в глазах. Такой, - по которому я шел тем зимним вечером, по которому я шел и уходил из этого города, покидая его навсегда.
Покидая этот город навсегда, - почти той же дорогой, которой уходила из этого города ты, почти той же – которая привела меня сюда, - но вела меня под руку с другой, а уводит теперь следом за твоей, за тобою в вдогонку, - по искрящемуся, скрипящему снегу.
Я приходил сюда под жаркое солнце. А покидаю под яркий холодный блеск на снегу.


История одного Лета
Единственное, чем ты можешь мне помочь – это любить одного меня и быть всегда со мной рядом
27.08.07
Мне так было приятно представлять ее своей, когда мы шли, рядом держась за руки, через весь город, я знал в тот момент, что мне все подвластно, я ощущал себя непобедимым, говорил сам себе – что именно такая женщина мне и нужна, что нужна мне только она; я боялся взглянуть ей в лицо, боялся увидеть ее глаза, - нет, - именно лицо, и наверное все таки в совокупности с глазами. Ее лицо всегда говорило мне правду ( может быть не одному мне), но относительно доступную правду, - правду о человеке, - я мог прочитать не ее лице: что она есть на самом деле,- что она представляет из себя, как человек, что она есть – как женщина; как способна любить, на сколько и кого…думаю надо признаться не все я мог узнать о ней, и из выше перечисленного – не все, достаточно утвердительно, но наверное смог бы, если бы, как всегда, - ни одно вредное и губительное обстоятельство…- Я умудрился в нее влюбиться и конечно же поуши.
И вот в тот, самый первый раз, - когда я впервые стал по-настоящему, пытливо к ней присматриваться, - нет, - вначале я должен сказать, как впервые ее увидел, и что тогда произошло.
Итак, на сколько мне кажется, а я наверняка, и практически уверен – я знал куда иду, и что там должно произойти..; мне только было интересно
- Итак, ( сказал я себе) ладно, кто же это, где этот человек, - мне интересно…Я пришел сюда не за этим – напомнил я себе – но мне просто любопытно. Я давал себе обещание, - предчувствуя неотвратимое – никаких романтических отношений, и уж тем более…, но увы, - все мои предостережения и самоутверждения, как и стоило ожидать, не выдержали испытания временем, и в дальнейшем благополучно рухнули, обрушившись на мою голову, а точнее, - на самое мое сердце, тяжеленными глыбами разочарования и боли.

       5 ( пять) минут с ней
- Алло, - какого х… так рано мне звонить?!
- Пойдем прогуляемся по городу.
- Два часа ночи
- Какая разница?.!
Одеваю трусы, натягиваю джинсы., лезу в окно – благо второй этаж; спускаюсь вниз по железной решетке, ( вместе с колючим плющом и диким виноградом, - только оно – туда, а я обратно, вот и ( между нами) вся разница) а сам думаю – какого черта, всякий раз когда она напьется и в волю нагуляется звонит мне – в два часа ночи ( все еще ползу, мне в задницу светит луна, колючие звезды цепляют и щиплют своим ночным холодом за мои нагретые под одеялом ляжки, - ужасно не хочется никуда ползти) – в два часа ночи, - и это еще не предел, - так рано, обычно, она никогда не звонит.
Тремся по ночному городу,- райончик прямо скажу – не очень, - провожаю ее домой.
Она пытается ко мне приставать, - останавливается, лезет ко мне в губы – целуемся.
Заходим в подворотню – ей приспичило. Она задирает юбку, присаживается на корточки; меня, честно, - воротит от вида этой картины – голые женские ягодицы ляжки, голая- в тусклом свете полночной луны – женская писающая задница, наверное, меня должно было бы это возбуждать, наверное любого другого на моем месте это бы возбудило, любимая моя девушка, ее голая задница…- может быть я ненормальный. Может быть со мной что-то невпорядке ??!
Я тоже сделал свое дело, - искоса поглядывая на ее мерзкую позу.
Она поднялась, - но для начала едва не на карачках подползла ко мне, охватила мой хер своими губами, - я сладко застонал. – она поднялась и обхватила мои губы, жадно их целуя; я почувствовал, как с меня окончательно свалились штаны, и по заднице прошел почти морозный ветер; она не выпускала мой хер из рук, но он вился как плеть. Как бы она ни старалась
Тогда я подтянул штаны и опустился на колени, задрал ей юбку и утонул в ее теле своим лицом, - но никакого запаха я не почувствовал, - (это еще одна вещь которая невыносимо меня бесила – отсутствие запаха – я люблю ее, но никакого запаха ; никакого вкуса, ее кожа – как будто жуешь сухой каучук я пробовал специально для сравнения, словно резиновая – только слегка уловимый солоноватый вкус, - я был бы счастлив если бы она мне написала в рот, сейчас бы я был доволен сейчас мне это было нужно, - мне никогда в ней ничто не было противно, а та сидячая писающая поза?, - так дело не в ней, - я съел бы ее внутренности, - легкий запах и вкус солоноватой плоти приводят меня в чувства, - я выпрямляюсь во весь рост, - она все равно выше меня на целую голову; я хочу взять ее на руки, но понимаю нереальность возможного.., - развернув спиной и задрав ей юбку я спокойно и без особых усилий вхожу в нее. На душе так же спокойно и тепло, - так же спокойно, как и у нее внутри
Вновь нахлынула холодная волна. И вновь я вынужден быть без нее.
Вновь это холодное остывшее лето, накатило своей леденящей волной. Позавчера было то же самое – тебя опять не было рядом, и я целый день, с утра до вечера вынужден был проспать, - ничего не делая – просто не возможно что нибудь делать, чем нибудь заниматься, зная наперед, что ни на день этим ее к себе не приблизишь, - приняв холодный душ, затем – горячий, затем вновь – холодный, и опять горячий, - я пытаюсь прийти в себя, но все бесполезно, и все бессмысленно, - если бы она только была рядом, - мне не пришлось бы так себя уродовать; Мне не пришлось бы так издеваться над собственным телом, но ее нет рядом, - и поэтому мне приходится вновь и вновь опускаться под холодный душ, просыпаться под горячими струями…- пробуждаться к жизни – в которой ( для меня) нет ни какого смысла.
грею на раскаленной сковороде полуфабрикатный пакетный суп, - радуюсь жизни, жую свежий помидор, мою в проточной воде свежие зеленые огурцы, нарезаю их на дольки тупым ножиком, едва не задевая себе по пальцам; затем целый день перевариваю съеденную на ночь пищу и опять стараюсь уснуть, что с трудом у меня получается.
Оправившись ото сна, - иду в туалет, чищу зубы, смотрю свой маленький телевизор.
Мастурбация – с утра до вечера одно и то же, - только для разнообразия вешаю разные ярлыки и меняю периодически руку – левую на правую, правую на левую, левую на правую, правую на левую …и т.д.
С утра – онанизм, в обед – мастурбация, а вечером опять онанизм, а ночью – сплошной дроч дрочилово, - только и тягай себя за крайнюю плоть, и глотай слюну за топот и цоканье звонких, резких и похабливых каблучков за твоим неприкрытым окном.
Она не вернется; но если бы сейчас я положил на ее лицо свою ладонь, - закрытыми глазами я бы узнал ее, - не зная что это она, не зная, что она рядом.
Нет ничего своего; ни жизни; ни смерти даже женщины, - любящей преданной, единственной…женщины
Нет ничего своего; как бы не стремился уверить себя в полной, в полнейшей безнравственности собственного бытия собственной жизни, но даже она была и остается навсегда – наверняка чужой, - чужой собственному – не моему познанию;
Теряя рассудок, его последние крохи, уходя навечно в небытие познания я оставляю по себе, - по мне – чужому самому для себя, - я оставляю легкое ничем не притязательное воспоминание в виде этих нескольких незначительных строк; я не ищу смерти, - не ищу успокоения, не предчувствую ни чьей боли, просто обычное освобождение от бытия к забвению, переходной возраст, - период, - очередной дубль моей – мне не принадлежащей жизни,
не моего – моего существования, Я люблю вас, люблю ваше осязание мне не предназначенной жизни, и не моей, значит и не моей смерти, от сюда значит, что я и не умирал никогда и никогда не рождался и этот свет меня не видел и другого света мне увидеть не суждено; но я не говорю никогда, - значит когда – нибудь придется.
Этой зимой на моем балконе распускались розы, первый раз в моей жизни, то есть я хотел сказать в первый раз за всю мою короткую память
Она не совсем была старая, ей не было восемнадцати, но выглядела она довольно таки взрослой, возмужавшей женщиной – если можно было бы так выразиться, - ей не было восемнадцати, но уже ей было за четырнадцать, я даже сказал бы – около тринадцати, но даже и здесь чуть большим одиннадцати; двенадцать ей было уж точно;
Именно я ее и увидел в первый раз – когда ей исполнилось двенадцать и на моем балконе, в честь нее распустились розы и выпал первый весенний снег в середине лета.
Ее звали Маргарита…, Роза…, Анастасия… - какое это имеет значение, когда в первые в жизни ( пусть я лгу), но влюблен в человека
- Вы так прекрасны, что на вас гроздями сыпятся звезды; она растерялась и удивилась, - а я на своих словах усыпал ее розами, и продолжал бросать их ей под ноги пока она шла, забыв остановиться от растерянности
Вы скажете, а как же любовь - ? Не *** было выебываться чертовой дуре; битых полчаса морозила мои яйца, эта долбанная сука.
Так пошла она нахуй, - тем более сказал я ей это, после того как трахнул! А вы думали?..- отморозить себе яйца, - и остаться нисчем… Ха! Ссс – сука.!
Вся эта блевотина лежала на полу…, - Обожраться капусты и представить себя трансвеститом…- это еще куда ни шло, - но лизать собственные раны на шве.., плести из веревки повешенного теплые носки, или удобный симпатичный шарфик.- К очаровательной заразе в нору… К чертовой очаровательной заразе…Слабоалкогольных просим удалиться… - черт возьми, - на этом все и закончилось; все, -
       Конец.
А дальше совершенно, - совершеннейшая белебердовая нелепица… Сс-с-сука!
Раз уже начал ругаться матом, - не остановиться; и окончательно подорвал о себе благопристойное и подобающее мнение, как о воспитанном и порядочном, милом и хорошем, добросовестном и добропорядочном, веселом и добродушном, упорном и настойчивом, светлом и сильном, зеленом и красном, грустном и смешном, и отличном, и приличном, и эксцентричном, и экзоцентричном.

       Ты рядом =
       Сон
       с никрофилом

       Ты рядом способная и белая
       В звездном халате из роз



Открываю глаза, - понимаю, - все очень серьезно, - страшнее опаснее некуда; все было бы очень приятно за исключением одного обстоятельства, но оно как раз все и портит.
Психическое состояние – в норме, пульс – обычный, отсюда, - сердце стучит равномерно, виски не давит, желудок работает равномерно, кишечник – регулярно; половые органы в порядке. Что еще надо? Кажется все в полном порядке!.. Но беспокойство.., Есть какое-то.., гложет непрерывно… и с размеренной упорностью и с таким же упорством
Черт бы вас всех побрал, холеные пидары, - нет, не пидары конечно же, и к сожалению. – далеко не пидары, а там, кто его знает, спорить не буду, может быть и для разнообразия, и гребанное их предпочтение… Я может быть сам во всем виноват и нет никакого дела во всех этих гребаных пидарах, и не пидарах, и лжепидарах.
Вот лежит она такая вся собой.., мной любимая, привлекательная и интересная, и люблю я ее; и лежит она, и все ей мое безразлично; и груды цветов и воздыханий, (первого правда не настолько много) и аж самому противно, а что делать, - я так… и такое у меня… и по другому не получается… - Любовь ( последнее слово с самоиронией, - так как – вот так как – то)
Вот ты сейчас поднимешься и уйдешь; Встанешь и уйдешь и я в эту секунду, - что ты лежишь, успею; передумаю тысячи мыслей, но так никакого решения и не приму и не принимаю.
Нет никакого решения
Нет никаких решений
Никаких нет обязательств, - все очень просто, намного все легче, чем обычно, - обычно? Да так, что и не поднимешься.
И опять эти гребанные старики – ну они просто не дают мне покоя.
Трупный яд…- и он тебя не пугает?!.- нет?!. А я бы уже облажался по полной, - и никогда бы не решился на такое, - подумать только,.. и не всем возможно даже такое дано
Вот я засыпаю, - закрываю глаза – следующая часть секунды, - долгий – короткий сон, как такое возможно?!. Слушаю звон шагов равномерно ступающей стрелки будильника – тук- тук- тук- тук-тук – ту – т…-т..-т и не замечаю когда исчезает пропадает этот звук и я проваливаюсь в сон, - в глубокую бездну памяти, - моей ( с недавних пор) новой и лучшей части моей новой жизни.
       Я уже здесь, - Всем привет!
Понимаю, вижу – караси; поднимаю удочку – и еще караси, И я все еще ем капусту и хочу расстаться. Сплошной поток.., нескончаемый сплошной поток рыбы, а она абсолютно не ест капусту, - она совершенно не разделяет моего вкуса, - ей безразлично, что у меня в животе, свежая капуста или сырая рыба, сырая рыба или свежемороженые овощи, полуфабрикат или свежая рыба.
       Всем привет! Меня зовут Марко–Поло-Чеушеско, - это мое настоящее имя, - на сегодня – это мое настоящее имя, и какого мое вымышленное имя – этого я еще пока не знаю… Марко -Чеушеско - это пишется через дефис, - и – точка.
Но к чему все таки снится рыба – этого я еще тоже не знаю, может быть в Вестфалии знают но туда, я в ближайшее время точно не попаду, - ни в какую Вестфалию, - ни в Вест ни в Фалию, там меня уж точно никто не ждет, но я могу поехать в любое другое место, - например… в Барселону, ну или хотя бы в Москву, - а там меня кто нибудь ждет, - нет, но туда я могу хотя бы поехать; а жирные толстые уроды, - гребанные старики?, - они не в счет! Значит я поеду в Москву, и буду жить там…. Ну что же, тогда – Ура-аа!!! если это предел твоих гребаных мечтаний – Ура! Похер старики и их жирные задницы, и их передницы, я поеду в Москву потому что там, - она, и еще раз – Ура, в Москву!...
А чем ты будешь там жить?, - вот и пригодятся жирные старые задницы, и гребанные уродливые холеные старики – эти старперы, - она меня научила, как надо. И все же, - гребанные уроды, - я хочу жить.
Половина пятого (конечно же утра черт возьми), а я только ложусь спать, да нет я даже и не ложусь, какой во всем этом смысл, - спать – подумаешь тоже… Можно же спокойно обходиться и без сна, просто не ложиться и все тут; можно же так сделать? – конечно же можно! – и я попробовал…, - Не ложусь уже целые сутки, - глаза режет, с ног валит ( они просто сами так и подкашиваются) – клонит ко сну, - а еще перед этим целый день в поезде, потом – что-то вроде секса – да нет – вру, - секс как раз то, что надо, самый долгожданный, и возможно, самый желанный за всю мою предыдущую жизнь. Но дело здесь не в том. – даже не секс здесь самое главное, - а главное, что это – она – Все Это Одна Она – и никто больше, а мне больше ничего и не надо,.. зато ей надо… только я не пойму что, а только могу смутно догадываться – что именно.
И вот ( или Так вот) целые сутки без сна и даже уже больше; дорога, секс, слабоалкогольный напиток, дорожные знакомства, беспочвенные и почвенные возбуждения, неимоверно долгое воздержание…и вот Она;
Но это не надолго, и жаль, что это не надолго, - секс конечно превосходный, просто замечательный ( по крайней мере для меня) для нее же – я подразумеваю – совсем обратное( но я ее все равно не пойму, что ей надо);
Она опять грустит, вновь ей нехорошо, я подозреваю что-то неладное., А! да и черт с ним!... неладное, где оно – ладное, скажите мне, - хоть кто нибудь, - хоть кто нибудь видел это ладное, ну хоть на половину ладной.., - а ничерта, - а почему? да потому!... что сами во всем виноваты.
Вот гляжу я из окна своей квартиры на проплывающие мимо паруса желтых листьев и вспоминаю, как хорошо было четыре года назад.., но не об этом; мимо проходят счастливые пары, казалось бы все у них хорошо и жаловаться не на что ( откуда я это знаю? – допустим предположил) так вот, ни что не мешает их счастью, и они счастливы, потому что любят друг друга!...
       Не уверен; хотя все может быть. Да ладно об этом… все равно все всем известно; вот лежу я и сплю к примеру, и так думаю я о себе: ( это мой сон, и ничего общего и личного, всего лишь сон)
Мой рассудок, - это свежемороженая свинья свинина, Свинья – таков я есть на самом деле, - голос эхом раздается по всей ванной комнате; я лежу в теплой воде, наполняющей ванную; я лежу и мысли только о тебе, вернее – даже только одна такая сплошная такая мысль, - о тебе.
       Мой рассудок., Я свинья.
Эхо повторяет оглушительно, и все равно замирает, растворяется и исчезает…- пропадает бесследно.
       Где-то в кипе бумаг, я
Недавно обнаружил, что здравый смысл… - это мои строки - … что здравый смысл теряется и мешает мыслить реально, здравый смысл вообще теряется без отчетности наших суждений, какими бы отчетливыми и здравыми мы нибыли…
Но я ни таков – и эхо разносится по комнате. Хватаю первый попавшийся под руки пузырек и швыряю его в двери, - она открывается раскрывается, - ****ь! – И эхо несется по пустым комнатам, и отдается в ушах соседей; а я в сердцах хлещу по воде, руками что есть мочи праздную победу прекрасного покоряющего резонатора моих голых стен
И я голый в своей ванной, и мир весь голый вокруг меня; обнаженные стены, обнаженные мысли, обнаженные люстры – вернее их и нет нигде, - абсолютно никаких излишеств, только я один и голая раковина
       Любоваться вами я люблю
       И глазами вашими молю

       Небеса густые, надо мной
       Сжалься, сжалься,
       Вседержитель Всеблагой


Я люблю тебя, - промокшими губами лепечет – ляп – ляп – ляп – ляп – ляп – ляп.- и шепчет….
       Шепот разносится тииихий,
спокойный такой, благоухающий и влажный – кап – кап- кап – каап – кап – кап – кап – и побежал по бумаге; и остановился вдруг и задумался – Еб твою мать, зачем я живу на свете?... неужели для того только чтобы жить
А квартира же все таки не моя, и лежу я в ванной – не своей, и от этого мурашки по коже не ползут, и не страшно, и даже не стыдно, - нисколечко, а чего стыдиться? ведь влюблен я поуши; а влюбленному коню, как говориться в глаза не смотрят, и имени – отчества – адреса не спрашивают, и живет он на птичьих правах, - … Счастья тебе Будулай… - так, - музыка навеяла.
Послушай! мой здравый смысл; я что-то не совсем понимаю; это что-то, наверное, очень интересное; такого не бывает.