Двенадцать месяцев в японском стиле

Вот так аки паче щекочут медвяные лиловые корни рока мою судьбу.
Вот так аки паче рокочет стекло очочек под воем волка,
нутром тянущегося к утру.

Зубы, ежели посмотреть, есть философия куба,
пригубившего шар языка. Плещется слово в блюдце,
вылечит к четвергу. Мнут сутки мысли смысла.

Коромысло букв, несомых влагой, качается чинно челном.
Верно ли, понимаю члены?
Июнь мается бессистемно.

В июле журчит жара. Тара сохнет тоской по доскам.
Кошкой мелькнет искра из глаз.
Пройдет минута, другая, третья… Петь август невмоготу.

Купол сентября опадает на память.
Жалость, развесив рога, ступает, листая ямы.
Ямбы всхлипывают. Наверняка, с мамой.

Октябрь-стрела качается в дымке тетивой.
Ретивый морозец целует ручки.
Тучки морщатся: льстец!

Задекабрилась. Захандрила кадриль зимы непочатой.
Печатая шаг, скользишь подошвой.
Шмяк!

Мартобрится ноя: бреет шерстистые ноги льдом. Хорохорится инеем.
Ель полюбовно встречает дном лужи.
Уши трещат вдвоем.

Язва-январь чикает чистотой.
Ларь открывает ветром. Кладезь сугроба метром
Выгуливает святой. Покой — это вам не вой.

Враля-февраль. Крадется пургой, метелью. Бьется об лед свирелью.
Милою акварелью размазанная щека спит.
Пожелай ей, доброго сна!

Артистический март не ведает карт, идет наугад, Авось — его брат.
Кардиограмма кряхтит грамм-грамм…
Гамма юмора по утрам.

15 января 2006 года, Астана