Чёрный корвет

Мы как-то ночь застали
В таверне у порта,
Там рыбаки болтали
Про сёмгу и кита.
Но вдруг всё стало тише –
Походочкой вразвал
Зашёл калека-нищий,
И сморщился подвал.
       
Но были мы отважны,
И были мы юны,
И в молодости каждый
Совсем не ценит сны.
Я крикнул: «Он не лишний!
Поведай же, старик,
Как ты, дитём родившись,
Обрёл подобный лик?»

Старик взглянул спокойно,
Но сталь была в глазах.
В душе моей невольно
Возник неясный страх.
– Ну раз ты знать желаешь
Как я работал злу,
То нынче же узнаешь. –
И он присел к столу.
       
– Где я оставил руку?
Ну, кто услышать рад,
Что, прочь отбросив скуку,
Поведает пират?
Но вы плеснёте грога
В большой питейный рог,
За то, что я немного
Открою свой порок.

Тогда я был мальчишкой,
Такой же, как и вы,
Но мерзкая страстишка
Не шла из головы.
И шулер мне попался
Из каторжных рабов,
Я в карты проигрался
До глаз и до зубов.

Не вру вот ни на йоту,
Чтоб мне забыть про ром.
Я выплатил по счёту
Отцовским топором.
Мне не было возврата
К себе домой теперь,
Я убежал в пираты
В чужой крови, как зверь.

Меня приняли просто –
Я должен был убить
Купца два метра ростом,
О! Как хотел он жить!
Он мучился от жажды
И без еды ослаб…
Ах, если б жизнь однажды
Назад пойти могла б.

Мы шли, не зная рая,
Сжигая корабли,
От края и до края,
С земли и до земли.
Но не разбогатели
И знали лишь одно –
Что, не дойдя до цели,
Возможно встретим дно.

Пусть раздирали парус
Солёные ветра,
Но как-то даже в камбуз
Набили мы добра.
А как-то раз на берег
Вернулись вшестером.
И научились верить
Лишь боцману с багром.

Нас весело встречали
В портовых кабаках.
А мы в ответ качали
Монетами в руках,
И бегали дублоны
По карточным столам,
Пока мы все законы
Рубили пополам.

Есть блеск у многих наций,
Красотки всех цветов
Желали прикасаться
Губами наших ртов.
Ах, скольких я укутал
В шелка или батист,
Дивясь тому, что утром
Кошель до смеха чист.

Продажная таможня
Всегда брала добро,
Ей лишь бы осторожно,
Надёжно да хитро.
А в подворотнях ждали
Барыги всех мастей.
Нужны едва ли дали
Душе из двух горстей.

Оружие и перец,
Табак, зерно, рабы –
Всё это ценит берег,
Как милости судьбы.
Кому там по дешёвке
Мундиры от солдат?
Не знает остановки
Бесчувственный пират.
       
И шхуны и галеры,
Завидя наш обвод,
Напрасно рвали нервы
И ускоряли ход,
От чёрного корвета
Никто не уходил.
Я всем раздам приветы,
На том краю могил.

Однажды юнга-турок
Сказал: «Хвала ножу!
Я – крупная фигура,
Я – лучший. Докажу».
Был юнга парень резвый,
На дело заводной,
Он ночью всех зарезал
В посудинке одной.

А где-то возле Крита
Ему пришлось узнать –
Была среди убитых
Его родная мать.
Зачем с турецкой саблей
Бежал он на меня?
Ведь мог бы жить, салага,
Жаль, шутку не принял.

Раз в штиль была потеха,
Громили галеон,
Со всем двором в нём ехал
Сам герцог д*Арагон.
И мы гребли на шлюпках,
Ведя корабль наш,
Чтоб выменять на юбки
Весёлый абордаж.

Был бой весьма неслабый,
Испанец нас громил.
Там руку вместе с саблей
Я в море обронил –
Какой-то благородный
Видать познал войну,
Но труп его холодный
Ушёл гулять по дну.

А раз фрегат британский
Нас гнал четыре дня,
И всё кружилось в танце
Смертельного огня.
И ядра били щепу
И рвали паруса,
Но в ночь великолепно
За час сгорел он сам.

Я был пропитан ложью
И зло носил в руке,
И как-то церковь Божью
Спалил на островке.
Тогда весёлой даже
Казалась кутерьма,
Но треть из экипажа
К утру сошла с ума…

Вы б видели вплотную
Безумные зрачки,
Когда пошли в волну и
Погибли моряки.
Они летели с юта,
Как к коку за едой,
А я к себе в каюту
Вернулся весь седой.

За рай не отслюнявить!
Ох, горько я пенял,
Когда увидел – дьявол
За дверью ждёт меня.
Ему я плюнул в морду
В порыве странных сил.
И перестал быть гордым,
И Бог меня простил.

С тех пор я склеил ласты
И ем чего дают.
Но всё ж довольно часто
В таверне этой пью.
Не счесть моих историй
Про ночи или дни,
Хотя навеки вскоре
Окончатся они.

Смотри-ка ты, притихли…
А вот питейный рог.
Плесните-ка, мальчишки,
В него весёлый грог,
Да лейте же скорее…
Но главное, друзья,
От выдубленной реи
Ушёл один лишь я.

Старик ушёл, взяв мелочь,
Искать себе постель.
В нас вновь проснулась смелость,
Но напрочь вышел хмель,
Бежал мороз по коже,
Мы знали, что дрожим.
Ну что ж, взрослеть возможно
И опытом чужим.