Учителю моих детей

Привычный мир назад отбросив вдруг
Как неизбежно навсегда вошли вы в поезд!
Колёс не слышен первый перестук.
А после рельсов звон дрожит, утроясь…

Сияют белоснежные вершины
Отрогов гор Чаткальского хребта.
Встаёт рассвет, уже гудят машины,
Расправил город сонные морщины.
Счастливый путь! Счастливо! Навсегда…

Пыхтит, сосредоточен паровоз.
Пески подступят к вечеру, оттуда
Неспешно на гудок, на стук колёс
Надменно шеи повернут верблюды.

И пропадут. Уносится назад
Их взгляд (неотвратимо), гул базарный,
Шашлычный дым, урюк в цвету,
Чирчик, Рохат
(названия какие!), Беговат,
Зной неба, шум арыка – рой суммарный,

Что нам остался. Так внезапно нам остался.
Уехал поезд. Внешний признак оборвался.
Утихли рельсы. Но остались горы
И ослепительно сияние вершин.

Мы не изменим ход событий. Пнём с дороги
Унылый вывод и ненужные итоги.
Прогнозы под пустые разговоры
Швырнём, как новогодний серпантин.

…Как мы нерасторопны, как неловки!
Едва поставив цель – достичь сноровки,
Мы забываем тут же, мы беспечны.
В учениках иметь нас нелегко.

Быть может, путь иной всему назначен…
Но вот воспоминанием охвачен
Наш ум, где что-то так недолговечно,
А что-то затаилось глубоко,

Что вспомним? Не усилья, не пассажи,
Не пот, не слёзы пролитые наши,
Не суть докучных чьих-то наставлений –
Как выглядеть, держаться, то да сё…

А в светлой комнате жест приглашенья,
Несуетливости спокойной воплощенье,
Приветливости искренней явленье,
Что, ничего не знача, значит всё.

…Да, так мы мыслим. Тихо и покато
Сойдёт багряный шар туда, где темнота.
В семье у нас поселится цитата:
“Он говорил вот так-то, вот тогда-то…”
На много лет. Быть может, навсегда.