Приключения Алексея и др

Действующие лица:
к.х.н. Лёша – главный герой
Костя – почетный сотрудник универа, а по нечетным — фармакадемии
Саня (Боря) – немаловажная фигура
Коля (Николя) – второстепенное действующее лицо и автор всего нижеследующего (и выше тоже)
Шеф – упоминается украдкой
Декан – не упомянут вовсе
Страшило – загадочное существо с повадками земноводного
Ламия – женщина мифологического происхождения
Студенты – массовка
Злой рок – на протяжении всего рассказа преследует главного героя

*****
Часы с кукушкой били пять,
Студенты шумною толпой
Щемились медленно домой,
Чтобы под утро снова встать,
Учить, читать, писать, сдавать
Свои нелегкие предметы,
А в это время, рядом где-то
Четверка химиков-парней
Седлала в путь своих коней,
Но это в смысле фигуральном
А вот что было там реально:
Друзья без тени сожаленья,
Покинув нудные дела,
Отправились на день рожденья,
Куда судьба их позвала.
Средь них был Лёша-предводитель,
И кандидат крутых наук,
Нес за спиною он сундук
И на плечо набросил китель.
Подтяжки мереной длины
Держали серые штаны.
С ним, не на шаг не отставая,
Шел Костя, торт неся в руке,
А дальше Боря, он же Саня
Шел беззаботно налегке.
А что сказать мне о четвертом?
Он был такой себе пацан:
Не в зуб ногой, не в пекло с чертом,
А в прочем знаешь его сам…
Все дружно к шефу завалили,
Уселись все вокруг стола,
Там пировали, коньяк пили
Покуда ночь не настал`а.
И в это позднее мгновенье,
Прощальный кончив разговор,
Все четверо как по веленью
Спустились лифтом в тёмный двор.
А там уж ночь играла на свирели
Простую колыбельную свою,
И звезды колокольчиком звенели
Как бубенцы в неведомом раю.
Друзья шли быстро и почти без лоска
И что-то тихо терли меж собой,
Пока не догребли до перекрестка
И тут средь них возник вопрос такой:
А не пойти ли вместе Лёше с Саней
Пешком домой сквозь целый спящий град?
Костей пошел к жене, а Коля к маме,
Ведь он пока что, вроде, не женат.

*****
И вот Борис и Алексей
Чтоб время даром не тянуть
Пустились бодрым шагом в путь
Через район ночных теней.
Но страх пред тьмою неизвестной
Таился в каждом из друзей,
И чтоб унять его скорей
Запел вдруг песню Алексей:

Беги-бегун,
Иди-идун,
Еди-едун

С мотрю-смотрюн,
Пишу-пишун,
Пищу-пищун

Доколе Колю колит колыбель,
Свистун со свистом свистнул свиристеть,
Сверлом сверлит свердловская свирель,
Коли б калым колола Колыма,
Корзину Зины заметет зима,
Самсон соснет соседнего сома.

И все б возможно даже ничего,
Коли б колибри друга моего
Не стал чтоб, чисто, массу получать
Объем на чистоплотность умножать.

Видал сосун
Едал кавун
Кричал ворчун.

Сосал видун
Ковал едун
Ворчал кричун.

Так шли они в такт песне озорной,
И тьма безлунная лежала впереди,
И многое уж было за спиной,
Но предстояло им ещё пройти
Почти три четверти пути.

*****
Тем временем на чистом небосводе
Клубами тучи стали собираться,
И наплевавши на прогноз погоды,
Нехилый ветер начал подыматься.
И молний стрелы сыпались с небес,
Как будто в гневе сыпал ими Зевс,
Несчастных смертных громом оглушая…
Короче, началась гроза крутая.
Пришлось тут Лёше с Саней припустить,
Они бегом помчались по дороге,
Стараясь лужи по колено обходить.
Но Сашу кто-то, вдруг, схватил за ногу
И начал медленно его топить,
Всё дальше в глубь болота погружая…
Крик Сани: «Лёша стой! Я утопаю!»
Заставил Алексея развернуться
И за подтяжками к штанишкам потянуться.
А Саню, этим временем, тащило
Под воду мутную ужасное Страшило.
Подтяжки сняв, Алёша бросился спасать,
Но шагу сделать так и не сумел:
Штаны, успевшие тем временем упасть,
Связали ноги, — Лёша полетел…
Очнувшись, он увидел Саню
Уже по горло втянутого в муть.
Подтяжку бросил — Саня взял зубами,
И Лёша начал медленно тянуть,
Тихонько задом к суше отползая,
А Саня, ни на миг не отпуская
Подтяжку, начал Лёше помогать:
Руками и ногами тварь пинать.
Все трое вылезли из лужи:
Алёша, Саня и оно.
Вы думаете, стало монстру хуже?
Не стало хуже, то-то и оно.
Страшило снова стало задираться,
Оно и без воды умело драться.
Но Лёша, вдруг, сказал Страшиле:
«Тебя, наверно, не кормили?
Ты нападаешь на людей,
Чтобы кормить своих детей?
И, если ты не идиот,
Возьми и съешь мой бутерброд!»
Страшило враз повеселело:
«Твой бутерброд я бы поело.
И если не хот`Ишь войны,
Давай сюда твои штаны!»
Алёша хмуро согласился.
Страшило съело бутерброд,
Заправило в штаны живот,
И с плеском в омут опустился.
Пропали хляби грозовые,
Сверкнули звезды из-за туч.
Хоть без штанов, но всё ж живые,
Друзья продолжили свой путь.
Осталось им ещё пройти
Всего две четверти пути.

*****
Теперь они шли очень тихо,
С опаскою, глядя по сторонам.
Где часто раздавались тут и там
Безумные гласа каких-то психов.
Дома над ними темной грудой нависали
Как великаны в сказочных горах,
То тут, то там коты орали,
А к горлу подбирался страх…
И тут, внезапно, в тишине,
Фонарным светом освещенный,
Возник, вдруг, образ, не вполне
Одетой девы, с грудью оголенной.
Глаза её, как дивные медали,
Соблазн и жажду в стороны метали,
И вот она бедро уж оголила
И двух ребят рукою поманила.
(Напомню вам без лишних слов,
что Алексей был без штанов! )
И красотою девы пораженный,
Рванулся к ней в объятья Алексей,
А Саня, в этом деле искушенный,
Решил попридержать пока коней.
Лишь только губы дивной феи
Дотронулись до мягкой шеи
В клыки вдруг зубы превратились,
И в тот же миг бы в плоть вонзились,
Если бы Саша не успел
Достать из сумки баклажаны
С чесночным соусом и перцем
И бросить их вампирше в сердце.
Унюхав ненавистный смрад,
Вампирша сразу отметнулась
И с диким воем щеманулась
От Лёши в старый тёмный сад.
А Лёша нервно протянул:
«Такую тёёёлку мне спугнул!
Своим вонючим чесноком!»
«Ты понимаешь, дело в том —
Стал уверять его Борис, —
Что для неё ты как ирис:
Она прокусит тебе вену
И враз подсадит на измену,
А если кровушки напьётся,
Когда ещё ты не умрешь,
То станешь ты вампиром…» «Врёшь!» —
Сказал безумный Алексей,
И даже с Саней не прощаясь,
Не озираясь, убежал.
А Саша, чуть не спотыкаясь
До дома вскоре допилял.

Вот так из-за дрянной бабёнки
Поссорились два пацана.
Ведь дружбу разменять девчонкой —
Ах, это, право, не цена.
Алёша хмуро брёл домой
По тропке узкой и кривой,
Осталось ведь ему пройти
Последнюю четверть пути.

******
Ночь убаюкала весь город,
Уж осень грустная настала.
Деревья поднимают ворот
Листвы, что все еще осталось
Неубранной висеть на ветках,
Теплу осеннему дивясь —
Зима, ведь осени соседка,
Но бабье лето держит власть.
Уже коты свое отпели
И даже кошки легли спать,
А Леша плелся еле-еле,
Так как успел уже устать.
Он думал обо всём, что было,
О том, что только быть должно,
И сердце от воспоминаний ныло,
И сильно билось от надежд оно.
До дому довела Алёшу тропка,
Вошел он в лифт подъезда своего,
Нажал на этажа родного кнопку,
Но двери не закрылись, оттого,
Что мужичек, довольно пожилой
Их придержал своей ногой,
Вошел в кабину, дверь закрылась,
И вот, что дальше там случилось:
Мужик, взглянув на Алексея,
В него, точь-в-точь, оборотился,
А Лёша, от сего фигея,
Не мало этому дивился,
Точнее был буквально в шоке,
И что-то там под нос мычал.
А мужичок потёрши щёки,
Такие, вдруг, слова сказал:
«Ну что стоишь как идиот,
И дышишь, словно рыба без ручья,
Закрой скорей свой глупый рот…
Я — это ты, ты — это я».
Нельзя сказать, что Лёша юн
И то, что он совсем не молод.
Он погрузил рассудок в холод,
Сказал негромко: «Ты — гaлюн!»
Второго это веселило,
И чтоб реальность доказать,
Он начал Лёше, со всей силы,
Щипать всё то, что мог достать.
«Ну ладно, ты вполне реальный, —
Взмолился Лёша наконец, —
Но ты, наверно, родич дальний,
Иль неизвестный брат-близнец…»
«Да нет же, я скажу опять,
Что я есть ты, а ты есть я,
И чтобы это доказать
Я вот что должен рассказать»
И тут, не слова не тая,
Он громко начал изрекать,
Что только Алексей мог знать.
(Тебя, читатель, не смущая,
Сей текст я в повесть не включаю).
Теперь Алёша поражался,
И сам себе вопрос зад`ал:
«Чего ж ты только щас мне показался,
Чего я раньше о тебе не знал?
И личности двоеньем этим,
Зачем меня ты напугал?»
И Лёша сам себе ответил:
«Ты обо всём и раньше знал,
Но как от папы с мамой дети,
Ты от себя это скрывал,
Но после всех событий этих,
Ты эту тайну разгадал.»
«Подумать только, — думал Лёша, —
Я — это целых два меня,
А может три… А может больше?
И прячутся все от себя.»
«А ну-ка все повыходите, —
Он вдруг нервозно закричал, —
Порядком я уже устал,
Пока вы все во мне сидите!»
И прямо в тот же самый миг,
Алёша новенький возник,
А вот ещё один — небритый,
А этот — наглухо убитый,
Один умён, другой суров,
Один дурной, другой здоров,
Вот этот — гордый, тот — плохой…
И так, огромною толпой,
Все вместе ехали на лифте,
После полуночи домой.

******
А суть сего рассказа в том,
Что приключений, коль не хочешь,
То не ходи домой пешком,
В нетрезвом виде, среди ночи.

(С) Николя 1999