О верности

Рыжая-рыжая, словно сентябрьский листик осины,
С тёмной бездонностью боли распахнутых глаз.
Кто её выдумал, выродил, выходил бедную псину,
Кто на судьбе отчеканил озлобленный пляс?

Всё было в жизни. Ещё недопёском игривым
К людям бежала и хвостик от счастья взлетал,
Тыкалась в руки с волнением нетерпеливым,
Тёплый язык чьи-то пальцы с восторгом лизал.

Был и хозяин, по-детски жестокий, мальчишка –
Стукнет, обнимет, забудет, как вещь, во дворе.
Но, по-собачьи простив, устремлялась вприпрыжку
Даже к такому, коль слышала голос: «Рыжуха, ко мне!»

Парень подрос и уехал. Собака осталась.
Вскоре щенков нагуляла, да ночью глухой
Что-то случилось, куда-то коробка девалась,
Где её крошки сопели с молочной вознёй.

Дверь отворили. Она - во весь дух от порога.
Но не нашла их. И в дом не вернулась потом.
Видно, догадка, что это не происки Бога
Преданность пёсью урезала острым ножом.

Как-то сжилась с подворотней. Детишки кормили.
Ела. Спала. И скулила тоскливо во сне.
«Как у Есенина»,- взрослые скупо бубнили,-
«Рыжим всегда не везёт на не рыжей Земле».

Звук тормозов проезжавшей машины, наверно,
Писк малышей ей напомнил. Иначе, зачем
Бросилась с визгом она в подколёсное жерло,
Словно безумная, света не видя совсем?

Рыжая-рыжая, кро;ви запёкшейся цветом,
Лап размозжённых культи волоча по траве,
В лес уползала, на волю. А пёстрое лето
Тучами хмурилось там, в голубой вышине…

Может быть, это не осень осиной играет,
Брызжа в убранство багряною краскою дней?
Может быть, это опять чистота умирает,
Бликами верности рдея на лицах людей?

Может быть, это души неприкаянной слёзы,
Что на деревья спадают с далёких божниц?
Рыжая, где ты? В ответ, тишины не тревожа,
Алое зарево льётся с природных десниц.