Как мы дитектиф писать начинали...

Решыл я аднажды написать дитектиф! Па многим причинам зачесалос…

А чо ж, плотють, гаварять, за криминальное чьтиво харашо, а мы сибя в ентом жанре и не пробовали ишо ни разу! Фсяку хрень рифмуим, а нет штоп на палатно какое, соцыальна значимое, выйтить, пёрышком разгуляфшыс… Актуальная ж темка! Включи-ка, папробуй, тиливизер-то… Вооо… Куды не нажми - и тут и там сплашной баньдитизьм падсьтерегаить… Я уш и не смотрю пачьти ничо… Баязливый стал до ужосу, днём тока за воткой бегаим, чуть сьтемнееть - дак и атнять могуть, как пить дать!

И как-то тут, када с саседом курили, дак и разбазарилис на плащядке на лесничной, ён медбратом третий год ф пьсихиатричьке… Страшно жыть, мол, гаварю, беспредел адин, што тебе в универьсаме, што в ларьке саседнем… Придёш за калбасой чяйной - ёёёёёё! Апять падпрыгнула, зараза, и не как нибуть - то на дьва рубля, а то и на читыре! А и не вякнеш веть чево - у прадафщицы и нож пад рукой, и зенки злые! Дак чо ж, коченеють же ж калбасы елитные, плохо востребовата продукцыя ета народом месным… Када дилема гложыть, кило капчоной какой, али бутылок пять партьвешку и полкило ливерной - тут нарот харашо ариентируетца!

И насаветовал мне сасед етот, медбрат который, што ежыли фобию (ето страх у их па-научьному так красива празываитца) сублимировать куды (тожы пьсихичецкый термин - излить, значить, с сибя вовне, в окружение какое), то в арганизьме наступаить полное благагавение с благадушыем… Ты сваи ети страхи на бумагу, говорить, выплестни, бутта ты Достоефскый какой, язьвы савременой жысьти бичюющьчий! И не минуить, мол, тут же тибя аблехчение душеспасительное…

Вот так вот, с евоной падачи, на дитективе миня и заклинило! Решыл папробовать сублимировать, блин… Но там же ж не так фсё проста, там, штоп заплатили, нада ж езыком литературьным молотить, штоп фсё культурна была, типа Войны с Миром толстофской… Иначе хренушки ф пичять падпишуть…

Ну дык Родную Реч нашол за четьвёртый, Русьскый Езык за седьмой... Нада ж, скока училси - и не азверел! Не выкинул нафик учебничьки-то, кабутта знал, што фспонадобятца... Ничо так почитал, навострилси... И словарь ишо толковый нашол, спёр видима када-то хде-то, патамушта штамьпик библиатечьный…

Ну вот и сел надысь, сосредоточилси, стакашек приняф для вдохновени, и перьвая фраза вылилас тока так - словарь же ж толковый рядом!

"В подъезде смеркалось, густой и туманный мрак окутывал лестничные марши, по выщербленным жизнью ступенькам которых, тщательно нащупывая ботами спасительную твердь плоскости, медленно, но упорно продвигалась Виолетта Петровна, совершенно не замечая пожелавшего остаться неизвестным злобного маньяка, бесшумно прильнувшего к батарее центрального отопления на четвёртом этаже, где, собственно, и проживала несчастная свой последний трагический месяц…"

Написаф, с удовлетворением почёл рождёную фразу – а ничо вроде палилос! А када фторой рас почёл, контрольный, дак заёжыло чото миня… Ф третий рас и не дочитал дажы, патамушта пот прошыб ужасом…

А тут Васян с бутылкой стучитца, у ево день-рождень аказываитца… А я думаю - дай-ка на ём спробую начало сваё дитективное! Прочол с выражением, глядю – у Васьки глаза кровью наливаютца! Ну, думаю – точьно ф печять падпишуть!

А Васян мне так злобно выкладываить – «Сука ты, Калян, аказываетца, и не буду я с тобой теперь пить из принципу! Ты чо пра меня фсякую гадысь пишеш?»

Чото так я прибалдел, што ты! А Васичька арёть, слюнями брызгая:

«Эта ж Виалетта месяц как новая саседка мая, адуванчик божый… И шлендаить ана кажную ноч на улицу и абратна… А у миня как вечером бутылка – так бессонница! Пака не допью – не усну… А пьём с расстанофкой, знаиш же меня, не алкаголики тибе какия… А как чяс ночи – по леснице шлёп, да шлёп… Гейша, ёптыть… И зачесалос мне проследить за ей, чо ето, блин, за променады такие пеньсианерские? А удобно ж, сам же ж пишыш, мрак густой и туманный акутываить. Тырють, суки, лампочьки патамушта, тока ввиньти, блин… И рук атарвать некому, тсчятельно маскируютца, гады…

Вот я и проследил, што сабачьку-балонку ана сваю глухонемую па ночам на руках спускаить выгуливать, стесьняетца та ущербносьти сваейной, её месные псы днём дразнють па-чорному, проходу не дають... Ну проследить-то - проследил, прильнув к етой батарее, дак выждать же ж нада, пака ана войдёть, и дьверью захлопнетца... А как захлопнулась, я и кинулси сразу с ключом в вытянутой руке, штоп к себе сразу попасть, а тута сьверху Толькина пасьсия новая скакала! С начново раньдеву, ёптыть, на бульваре Роз... Не знаю уш, куды я ей ключом папал, мрак же ж крамешный, тока крику была на весь падъезд - Памагитя, люди! Маньяки тут! Насилують и режуть!

Меня Толька, подскочифшы, не убил чуть… Харашо ета Виалетта с керосинкой выперлась, разобрались, што, дескать, курить я якобы выходил!

А ты вот апять ету темку падымаиш в дитективе сваём! Апять миня маньяком дразнить будуть... Так што пью я с табой, ежыли ты тока теперь неделю, как миньмум, вотку ставить будеш и рукопись сваю сожжош…»

Ну дак чо же ж делать, коли дружан с ножом к горлу? Так вот и не вышли мы, блин, в Агаты Крисьти! Сжог нахрен я фразу сваю шыдивральную…

Вот так, видима, и Гоголя дружан евоный подбил на аутодафю литературьную…

Но какие же ж, братцы, в жысьти сафпадения бывають закавыристые!!!