Амнезия в тюремной психушке

Заскандалил я опять
И «мента» давать гонять,
Эта сволочь – мой сосед,
Был просто гад.
По пьянке вытащил кастет,
Мне счастье, что не пистолет,
И стукнул в рожу мне,
       послав большой привет.

Я сначала ошалел
И от боли так взревел,
Как тигр, когда добычу разрывал.
Затем я под руку подлез
И так по харе ему дал,
Что он исчез.

Но это был не инцидент,
А лишь начальный прецедент,
Я сатисфакции искал, что было сил.
Затем в милицию попал,
И бил всех, кто меня «просил»
И этим жизнию свою я загубил.

Двоим я зубы раскрошил
И штемпелями их сложил,
Но их как тараканов тьма,
Куда же мне бежать?
Один напрыгнул на меня,
Ну, как индеец, на коня,
Но промахнулся и остался так лежать.

Троим я череп проломал,
Окошко выбил, стул сломал
И чувствую, что надо уходить.
Пока что катит полоса
И не нажать на тормоза,
И все ближе этих гадов голоса.

Проем окна. Второй этаж.
Я раму взял на абордаж
И выпорхнул, как птица в небеса.
Но только рано ликовал
Внизу был чертов самосвал,
Пока летел, я шесть балконов насчитал.

Лежу, обмотанный, в бреду…
Где я, в раю или аду?
Кто и за что меня жестоко наказал?
Сестра-хозяйка, словно мать,
Велела молча мне лежать,
А то я через сутки пропаду.

Четвертый год я здесь торчу,
За что не знаю, но молчу,
Хоть миллион давайте – не захохочу.

Вперед и взад все исходил
В себе философа убил
И каждый день летел в отлет, как Гавриил.

Я вспомнил доктора-врача,
Который плакал хохоча
И даже чистый спирт не пил
Когда меня лечил.

Я вспоминал его слова,
Ложась на твердую кровать:
«Жить будет эта голова,
Ядрена мать!»

Ни чё не помню, хоть убей –
Ни мать, ни имя, ни друзей…
Да кто я, черт возьми, скажите мне?

Я только помню сволочей
И приговор, увы, ни чей,
Который записали на меня.