Юность

Посвящается моим бедным родителям


Уже несколько лет ему снился один и тот же кошмар: будто он, оступившись, падает с балкона и летит вниз, на жесткий, потрескавшийся асфальт. И все было бы ничего, но во сне он видел совершенно реальный и очень знакомый балкон - балкон своей же родной высотки. Балкон, на котором летними ночами в компании друзей и веселых девушек он часто просиживал до рассвета с бутылкой дешового вина и беседой о литературе. Это было давно, еще в годы его студенчества. Но воспоминания об этом стали самым светлым и самым сокровенным уголком его памяти. Он с любовью хранил в себе те дорогие сердцу картины, голоса и образы. Ночной город. Предрассветный смог. Запах вина и цветущей сирени. Сигаретный дым. Строки Байрона и Шекспира, произнесенные голосом чуть захмелевшего друга. Беззаботный смех - такой отчаянный, юный и такой смелый. Его собственный смех. Этот балкон был святилищем его юности. Сначала в снах о падении не было ничего особенно страшного. Падая, он никогда не достигал земли, всегда перед самым столкновением с ней, вскакивая в постели. Он просыпался от какой-то странной судороги, задыхался, но через какое-то время вновь забывался сном. Когда кошмар стал повторятся все чаще и он уже каждую ночь падал с балкона, это начало тревожить его. Какой-то необъяснимый леденящий ужас настигал его теперь даже днем, даже наяву. Он жил в состоянии, близком к панике, а по ночам совершенно перестал спать, уже с вечера точно зная, что ждет его в царстве Морфея. Ему стало казаться, что если он однажды долетит до асфальта, то уже не проснется утром. Дыхание бродящей поблизости смерти буквально перехватывало ему горло, а жизнь его все более пропитывалась безумием. Ему удавалось ненадолго забыться сном только мертвецки напившись, либо оказавшись в объятиях любовницы. Каждый раз, отправляясь за тем или другим, он выходил на балкон и несколько минут молча глядел вниз глазами, полными ужаса и какой-то немой мольбы.