XXX. Сновидение Музы

Потянуло гарью в молочных облаках
Пар обратился в дым
Проснулась от реальности полупрозрачная дева
Вздрогнув на ложе из мечты
Проснулась, почуяв горелое
Тревожно вспыхнули глаза
На лице, которого никто не видел
Повела плечами, будто бы от холода
Хотя испарина укрыла ее от жары
Огляделась по сторонам, ничего не видя
В предательских облаках
Искра вылетела из-за рваного края
Ее полоснув по щеке
Вскрикнула дева
Облачному ложу передавая дрожь
Дернулось оно в лихорадке
Породив внезапную волну
Облачная дева упала на землю.

Вновь заснула, попадая в реальность
Из горнего мира
Заснула, открывая глаза
Чтобы принять в них панораму
Далекого тревожного неба
Под пальцами высохла роса
Холодная трава оттолкнула тело, им брезгуя
Заставляя его выпрямиться во весь рост
Оказалась посреди сада
Шаг влево
Шаг вправо
Молоко
Ничего не видно
Здесь глаза и не нужны
Проплыла мимо
Как в прелюдии к ночному кошмару
Немая куртизанка
Из рукава вырвался призрак поветрия
Едва гостье не бросившись на лицо
Скрылась за качнувшимся кустом
(Оттуда вспорхнула птица)
Здесь глаза не нужны
Проклинает гостья свое зрение
Запечатлевшее образ
Что должен был сгинуть во сне
 Немоту полусгнившего рта
Вялость высосанных грудей
И следы нечистот на подоле
Лицо, смеющееся не устами –
Иной дырою
Незваной
Разверзшейся точно в центре
Лучше выколоть глаза сразу
Укрыть повязкой, сорванною со смертельной раны
Лишь бы не видеть ее
Чужестранцем быть в пугающем черном крае
Слепцом-пилигримом, пробующим неизвестную тропу
Что на поверку окажется трясиною
Взявшись за руки, бегут по траве бледные эльфы
В рваной одежде
И с разорванными лицами
Хохоча немой грудью, проносятся мимо
Едва держась на искривленных
Изогнутых ногах
Улучив момент, когда опустеет тропа
Гостья выскакивает из-за куста и бежит вперед
Там нет просвета
Туман сомкнулся за ее спиною
Она чувствует, что глаза ее
Подобны ленивым маслинам
Но ведет себя так, будто их нет
Нет, не идет наощупь
(Кто знает, что именно
Потянется к протянутой в неизвестность руке?
Не останется ли в ней навсегда
Чье-то лицо
Опавшее
А вернее, отброшенное за ненадобностью?)
Иные чувства ведут ее
Обоняние обострилось донельзя
Гарь
Это гарь впереди
Как во сне, что низверг ее с горнего ложа
Реальность продлится
Пока не закончится сон
Развязкою
Дабы за нею последовал занавес
От волнения, как девчонка, обкусывает ногти
Скоро превратится в Лавинию
А за бесчестием дело не постоит
Вон – тень маячит впереди
Находится в постоянном движении
Нерезкий силуэт
Уверенно ступает сквозь туман
Еще немного – и сомкнется мгла
У него за спиною
Поглотит его вертикальная волна
Промозглого моря
Раскинувшегося на суше
Надо спешить
Идти за ним
За кошмаром, который неявен
За тем, кто обещает несчастья
И о них молчит
В неясность идти, отрекаясь от зрения
Он ступает уверенно
Как по собственной раскрытой ладони
Она – за ним
По пока еще длящейся линии жизни
По тропе, которая на каждом шаге
Может окончиться обрывом
Туман приобретает форму сгустков
Застоявшегося молока
Силуэт впереди покачивается
Камешек подвернулся под ногу
Раздраженно отброшенный тростью
Пролетает мимо девы
Едва не задевая по лицу
Коридоры кустов иногда
Сменяются коридорами плоти
И статуй
Но это – лишь предлог
Чтобы попасть из места в место
Из зрачка в зрачок
У тени, идущей впереди
Покосились плечи
Будто бы корни невидимыми развратницами
Прорвали землю
И схватили его за полы камзола
И потянули к себе
Вниз
К забвению
Но – он отмахивается от них усталой рукою
Случайная ветвь соприкасается с ладонью
И так в ней и остается
Ахает дева
Но идет за ним дальше
За искореженной тенью
Что вот-вот упадет
Но – не смеет ее поддержать
Взять за руку
Указать путь
Ибо пути не знает
Так нельзя окрикивать слепца
Гуляющего по краю пропасти
Так нельзя пытаться увидеть будущее
В глубине мертвеющего глаза
И, ужаснувшись, выколоть его вон
Так нельзя наложить дрожащий палец
На красноречивые гниющие уста
Как ненужный ангел-хранитель
Идет она следом за ним
Вынужденно замедляя шаг
Все сильнее запах гари
Искры мечутся в воздухе
На мгновение образовывая корону
Над головой, укрытой чужими кудрями
Гривою мертвого льва
Дым рассеивается, не зная милосердия
Ахает наивная дева
Сама себе откусив руки до локтей
Лавиния претерпевает ритуал бесчестия
И предательства
Значит, не был иллюзией запах горелого
Запах живой плоти листов
Умирающих на медленном огне
Искореженный силуэт палача
Реет скорбной тенью на эшафоте
Рука, к коей прикладывались фурии
Язвящими устами своими
Держит дрожащий листок
Со следами дерзкого
Остроугольного почерка
Кричит обесчещенная муза
Но –
О Лавиния! –
У нее вырван язык
Очередной листок исчезает в огне
Там – смеющиеся эскизы
Тлеют
Чернеют очертания
Некогда блаженствовавших тел
Падает муза на колени
Молит небеса о слепоте
Но нет
Кажется, может одним взглядом пронзить она
Все существующие вселенные
Беспощаден палач
Беспощаден любовник
Беспощаден творец
Как отец, предающий смерти детей
Как тиран, отправляющий на посмеяние
Преданную любовницу
Тысячи слов
Зашиты в подол вдовьего платья Вечности
Горят стихи
Горят по его желанию
Лучше бы он сошел с ума
Метался бы в горячке
Не помнил бы собственного имени
Простейшего
Сладчайшего
Чем отправил бы Музу на костер
Слезы ее застывают
Испаряются в воздухе
Снедаемые языками пламени
Наяву разносится по Парнасу
Запах гари
Горелого мяса
В которое обратил он поэзию
Свою собственную
Изменник
Отступник
Предатель!
Она стонет, не в силах извергнуть ни единого слова
Она заносит руку для пощечины
И – ладонь разбивается об изувеченное лицо.

Потянуло свежестью в молочных облаках
Дым обратился в пар
Сон покинул жаркое чело полупрозрачной девы
Тихо покачнулось ложе из мечты
Мягко вспыхнули глаза
На лице, которого никто не целовал
Влекомая непонятным порывом
Соскочила с ложа
Босыми ногами коснулась облаков
Принявших вид мостовой
Деревянного настила
Размытой земли
И травы, орошенной последствиями
Одноактной феерии во плоти
Заволновались ртутные небеса, порождая ветер
А тот понесся, подталкивая ее в спину
Скорей
Скорей
Там, впереди
Предчувствия разрывают бесплотную грудь
Смеясь и плача, как безумица
Муза бежит туда, где просвет
Дыра в целомудренных облаках
Где компания бессмертных остроумцев
Встречает новую тень
Он ворвался
Долгожданный
Непрошеный
Непременный
Без боли расцветает на лице
Жутковато-прекрасная улыбка
От морового поветрия
Что никому не причинит вреда
Развеваются темные кудри
В глазах вспыхивает Геенна
На устах – влюбленность серафима
Пылающий оставила след
Четь при музе, хотя не невинна
Ах, давно не невинна она!
Как могло ей присниться подобное?
Будто смертная, дева боится
Столь знакомого дерзкого взгляда
В коем все же – опять новизна
Он ворвался
На небо ворвался
Будто небо – женского рода
Будто это – невинное лоно
Пусть и знало тысячи душ
Всех отчаянных остроумцев
Все ж, его не познав, оно было
Девственно, будто юная муза
Что, припав к плечу школяра
Шепчет нежно-наивные строки
Ему в ухо
Сон подделкою оказался
Смехотворный костюм маскарадный
Сброшен с гордо расправленных плеч
(Он придумает тысячу новых)
Снова он обманул всех вокруг
Как дух зеркала, испугавшись
Гладь серебряную разбил
Вот – пролог к многоактной драме
Что не кончится никогда
Обесчещенная и счастливая муза
Будет зажигать свечи в ртутных небесах
И вести непрекращающиеся разговоры
С возлюбленным поэтом
Играя словами на языке
Да, она снова облечена даром речи
И она смеется
Смеется
Смеется
Любуясь своим отражением в его глазах
Теперь она в нем уверена
Как могла она подумать
Что поэт отдаст на закланье собственные стихи?
Что безликим святым станет гений,
От щекотки чьего пера
Небеса заходились в плаче?
Она смеется облегченно
Свечи догорают
Один из множества вечеров подходит к концу
Поднимается с кресла поэт
На миг
Блеск Геенны в глазах его
Подергивается теменью бархатных век
Черный локон игриво соскальзывает на чело
Муза провожает его легким кивком головы
И протягивает руку для поцелуя
Незлобиво потешаясь над традицией плоть носящих
Только нет у нее руки
И обрубок опять кровоточит
Туман сомкнулся за его спиною
Сцена предоставлена ей
Там мы ее и оставим
Ибо лица ее смертным не видно
Что было сном, а что явью –
Не ответит Аллегория
Лениво чистящая ногти в стороне
Горело ли мясо листов? –
Не узнать нам
Шаловливые ветры унесли прочь все запахи
Никто не поддержит и не опровергнет нас в догадках
Не возьмет за руку
Не укажет путь
В нашей воле распахнуть глаза
И осторожно отойти от края пропасти
Или же –
Сорвать повязку со смертельной раны
Нанесенной нам поэтом
В самое средоточие боли
Сорвать ее и, повязав ею глаза
Дабы не вытекли они прочь
Вместе со следами восторга
С криком невыносимости удовольствия
Броситься в бездну
Что носит цвет его глаз.