XХiii. Незабвенность

Беспристрастнее обвинения
Плотный, как немота
Как отсутствие зрения
Как заслон непорочности
Покоится снежный покров
На запущенных аллеях некогда нежного сада
Вновь недоступного
Покров белый до неприятия
Отталкивающе чистый
Даже и не верится
Что он действительно может соприкоснуться
С воспаленною кожей земли
И та не побрезгует им
Покров похоронный
Слепой
Окончательный
Имеет преимущество немоты
Над хором озлобленных голосов
Принадлежащих цветам
Что черпали соки из ослабевшей земли
И распространяли над аллеями
Смрад, и визг, и хохот
Ныне же им придется замолчать
Сад закрывается
Два слепых озера по бокам зияющего провала
Уже заколочены досками
Ползучие растения черного цвета
Поплелись по изъязвленной земле
На прощание подкрашены створки ворот
Ведущих к центру земли
Сад устал вянуть
Пролетел над ним обманчивый ангел покоя
И, отступив от черной ограды
(Ржавой на самом деле)
Любители злых цветов
Поддерживают иллюзию слезами
Никто не ступит более на темную аллею
И не увидит своего отражения в белом озере
И не сложит шпагу покоя
У кричаще алеющих врат
Под покровом молчаливее обвинения
Злословят оскорбленные цветы
«Мы не хотим спать
Жаждем еще металлической воды
И винных паров
И рук, что так норовили сорвать нас»
Однако сада больше нет
И цветам должно умереть вместе с ним
В последний раз обнимаются
На одре призрака спокойствия
Черное, красное и белое
Подчеркнутые донельзя
Будто бы в назидание
Зияющий провал в самой середине
Некогда прекрасной поляны
Там обрушилась статуя
Когда вплотную подступили к ней
Оплели ее и низвергли
Безжалостные цветы
Зазеркалье Эдема
Чем дальше в глубь противоположного мира
Тем чудовищнее различия
(Принцип Времени)
Сад заколочен досками
И засыпан землею
Зачем-то воспет и напоследок орошен
Конец всему
(Два любовника в порыве страсти съели друг друга
Двойники перестали быть таковыми
Когда тень отдалилась от зеркала
Настолько, что не узнала себя
Лазарей от порока
Заковали в текучие цепи
И бросили, беспомощных, бессильных
На растерзание умелым шлюхам-царицам)
Конец всему!
Не так ли
Более не будет посетителей
В саду несравненной красоты
Заткнули рот злословившим цветам
Над зияющим провалом
Провели ненадежный мост
Судьи разошлись по комнатам
Оставив трупы гнить в коридорах
До следующего акта
Все затихло
Сад ушел под землю
В тумане затерялся лицемерный призрак покоя
Испугавшись кого-то, пригрозившего ему с той стороны
Примчались тучи со всех концов бездны
Дабы устлать собою небо в чистилище
Тучи не воздуха и не воды
В вышине –
Символ женского начала, увенчанный полумесяцем
Символ быстрого элемента
Живого серебра
Тень, влачащая за собою бесконечные невидимые цепи
Осчастливила своим долгожданным появлением
Компанию заскучавших мыслеформ
Сад, уйдя под землю, сбросил саван снега
Сплюнули ворота кричащую алую краску
Белесые озера снова потемнели
И на месте зияющего провала вновь появилась статуя
Цветы исчезли с лица земли
И с тела заодно
Впрочем, мертвым дозволено все
Даже иметь защитника на Суде
(Обвинения отточат языки так
Что осиные жала покажутся тупыми
Ожидание тянулось слишком долго)
Да, иметь защитника на Суде
Что грядет
Уже скоро
Но прежде – будут выпиты несколько сердец
И вытканы несколько нитей из текучего металла
И привязаны к вновь подвижным пальцам
Там, на земле
Плачут, презирают и восхищаются
Им хотелось бы, подобно отчаявшимся потаскухам
Броситься на ложе забвения
Но нет! Оно вздорно и целомудренно
Хотелось бы вырезать из тела
Язву, носящую дерзновенное имя
Но нет! Ее не искоренить
И беспомощно рычат ягнята
Что истекли кровью в терпких объятиях льва
Память показала язык забвению
Выглянув из глубины злосчастной ранки
Проступив на губах ребенка
Что изогнулись чересчур знакомо
Она найдет множество пристанищ
Придержаны места во множестве лож
В театре одного актера
Разожжены множества очагов
Огнем единственного слова
Подобно внезапно оброненной свече
Что стала причиною недавнего пожара
За каждое резкое движение и бранное слово
(Если они меткие)
Зачтется ему жгучий поцелуй
На другой стороне зеркала
Когда язык раскаленной стали
Пронзит собою самое сердце злого цветка
Невидимого, конечно
Ибо мертвым все можно
Нельзя лишь не чувствовать боли
(Как недоступно и безумие)
Злорадно хохочут небеса текучего металла
Пародия на серебряное небо рая
Что ж, здешнее серебро гораздо более живое
Нет-нет, да и упадет пара капель блестящего дождя
На воспаленную, но внешне безупречную кожу
Бесконечно завидуют ему
Скучающие обитатели ада
Каждый из которых поджег на земле храм
Дабы увековечить свое имя
Задаются риторическими вопросами
Поглупевшие жители рая
Что, напротив, по храму построили
И все равно память и о тех, и о других стерлась
Уступив бездельнику-забвению
Но у виновника торжества иная участь
Там, на земле, понимают это
Каждый раз, когда испытывают уколы воспоминаний
И обращаются тогда с мольбою к небесам
И просят отпустить его
Бросаются к ногам призрака покоя
Умоляя оставить свое лицемерие
И закрыть наконец нечеловечески усталые глаза
Но стоит ли сотрясать воздух бесполезными «Аминь»?
Стоит ли класть разум на дальнюю полку
Утяжеляя речь набившими оскомину именами
Грешник ли
Святой ли
Слова разбиваются беспомощными волнами
О каменную глухоту господа
Так что пусть он отправляется к черту
Со всем сонмом своих кротких ангелов
Меж которыми затесался лицемерный призрак покоя
Лучше забыть о молитвах
И поднять бокал вина
И пустить тост в бесконечное плавание
По морю живого серебра.