XV. Пока скучают секунданты

Тревога
Молчит лицедей
Пьедестал, на который взошел он
Выдержав торжественно-презрительную паузу
Уже упал ниже уровня Мертвого моря
Молчат пустующие ложи
Молчат оборванные занавесы
Прогнившие доски боятся обрушиться
Из непонятно откуда возникшего
Уважения к всеобщей тишине
Тишине безысходности
Тишине смирения
Но нет
Тревога
Лучше бы незримыми были пальцы
Что прикасаются к черно-белым клавишам
(В иной вечности
Вздрагивает странная дева
Недвижно лежащая на коленях
Деспотического красавца
Посвятившая обнаженный позвоночник
Его жестокой и ленивой игре)
Нехотя выныривают в застоявшийся воздух
Две ноты
Два звука
Тихие, но не призрачные
Наверняка донесся шепот из-под крышки гроба
Или же услыхавший сам лежит в гробу?
Тревога
Это ожидание в действии
Уставшая манить черная штора
Угол здания
Еловая лапа
За ними – событие либо отсутствие такового
Яркий свет либо шипастый остов слепоты
Разгадка – там, где остановился
Катившийся по аллее кубок
И до него – два шага
Два удара по клавишам
Тревога
Тревога
Туман
За гранью зрения –
Едва слышное позвякивание цепей
Это не призрак
Шаловливые мертвые дети
Уже спрятались по углам
Рационального неверия
Поселились в скучающих замках
Они не побеспокоят
Тяжелая от дождя ветка
Проплыла мимо лица
Вздрагивание
Пробежало волной по сознанию
Еще один удар по клавишам
И в мягкой, прелой траве
Вязнет копыто коня
Мгла рассеивается вокруг силуэта
Что дерзнул очертить себя на блеклом полотне
Это с его стороны позвякивали цепи
Причудлива и тяжеловесна
Смутно блестящая сбруя
Зачем эти излишества?
Испанские сапоги стремян
Поводья всеядными лианами
Обвились вокруг запястий
Всадник в странных одеждах
Подобных аскетическим
Что-то с ним отчаянно не так
Тревога
Тревога
Где она?
Рассыпались пальцы
Что ударяли по клавишам
Пианино расплылось по полу
Сгинул музыкант
Внутри которого растворился скелет
Неуместный
Как и присутствие любого звука
В этой картине
Ведь это картина?
Ничто не шевельнется в ней
Но иллюзия разбивается
О дрогнувшее копыто коня
И вот – он наклоняет шею
Принюхиваясь к слегка гнилой траве
Где-то меж невидимых уст всадника
Подавляется голос боли
Подавляется не до конца
И повисает в тягучем воздухе
В дюйме от лица
Поводья снова натянуты, как нужно
Неподвижен всадник
Пугающе хорошо сыгралось его хрупкое тело
С сильным крупом коня
Подобие кентавра
Единственный выживший аристократ
Канувшего в Лету мира
Без свиты
Отвергнувший или отверженный – не разобрать
Созерцает пелену тумана
Сквозь пелену на глазах
Снова звенит цепь
Что соединяет верхнюю половину с нижней
Взгляд со стороны не причинит ощутимой боли
И потому, коротая стылое время
Можно раз за разом терять счет
Множественным узлам и сцеплениям
Всадник прикован к коню
Цепями из текучего металла
Револьвер раскаленным был вложен ему в руку
Жестоко прильнула к ладони
Расплавленная рукоятка
Всадник ждет
В одиночестве
Посреди промозглой лужайки
Призрак праздности, витавший вокруг него
Наконец преуспел в подсчете узлов и сцеплений
И теперь, скучая, уносится прочь
Исчезает меж искореженных древесных стволов
Тишина
Но – распахивается невидящий глаз
Будто бы наступила тревога
Из-за еловой лапы движется к всаднику
Полупрозрачная сущность
И, чем ближе подступает она к нему
Тем ощутимее обретает плоть
Это печальный юноша с красивым лицом
Рассеянно гладит намокшую конскую гриву
Дергается рука всадника
Мучительный всплеск движения
Сдерживаемого поводьями
Находит отзыв боли во всех членах
Улыбается юноша
И глядит на всадника
А тот рад бы сомкнуть веки
Но – увы! – именно сейчас его зрение
Обостряется подобно вечно бодрствующему уму
И хочет он закричать
Но! – не повинуется голос
Что-то еще надломилось в прихотливом теле
(Уже не его собственности)
Порвалась очередная вена
Что ж, не привыкать
И всадник молча созерцает свою правую руку
К которой прикасаются две
Почти теплых ладони
Они принимают револьвер
И кладут его в отдалении
Меж трав, склонившихся в три погибели
От дождя
«Он не придет», - говорит юноша
Зрачки его на миг становятся циферблатами
И – ярость искажает лицо всадника
«Черт возьми, неужели я спал?» - кричит он
«Вовсе нет! – отвечают секунданты,
Появляясь из-за кустов. –
Трус не соизволил явиться, и победа на вашей стороне!»
Со все еще искривленных уст
Слетает терпкое ругательство
Всадник пришпоривает в исступлении
Заскучавшего коня
Вороные бока взрываются кровью
Рдеющие алые капли повисают в воздухе
Злость всадника передается и коню
И по мягкой, волглой, гнилой траве
Как по каменному полу
Звонко и гулко стучат копыта
Победивший дуэлянт скрывается в тумане
Там, где не слышен будет его стон.

Тревога
Молчит лицедей
Молчит бессловесный призрак
Отнюдь не невинное дитя
Нелепо убиенное
Не может пресечь мыслей
О предательски промолчавшей шпаге
Дева в черных одеяниях
Разорванных на самых любопытных местах
Играючи проходится мимо него
Шаловливо задевая шлейфом отслоившейся кожи
Он брезгливо шарахается в сторону
Она обиженно пихает его в бок
«Брось, - говорит ему, -
Брось; во-первых, ты – мертвец, а я – дух;
Во-вторых, неужели я омерзительней его?»
И она удаляется, прежде чем он успевает
В отчаяньи посягнуть на ее существование
Изобретя какое-нибудь лекарство
И он снова думает о шпаге
И кровь выступает на его холодном теле
Пара скучающих вампиров
Болтая, проплывает мимо него
Сплетники! – они ему ненавистны
Как, впрочем, и весь здешний сброд
Что ютится, ничем не примечательный
У самого преддверия лимба
Здесь карают лишь воспоминаниями
Грустно усмехается юноша
Смерть пришла к нему в обличии нелепом
А когда он очнулся здесь
Она вновь его навестила
И молвила:
«Есть способ забыть о шпаге –
Разлюби»
Но прошло уже несколько лет
А он все так же о ней помнит
Ибо, глядя сквозь стены
В сердцевину дворца
Он почти что видит необъятную центральную залу
Там собираются неоднозначности
Все сплошь – особы острого ума
Да, особы острого ума
«Опасны, - шепчет юноша, -
Орудия смерти для восторженных глупцов» -
Повторяет слова
Которые не успел выучить наизусть
И понимает тогда, что шпага эта
Будет стоять и стоять перед его взором
Пока душа, обрекшая его на безвестие
Будет находиться здесь.

Некий рыжеволосый вампир шепнул на ушко смешливому духу одного постыдного заболевания, что Смерть, имеющая привычку разговаривать во сне, сболтнула намедни о своем решении никогда эту драгоценную душу не отпускать.