Бог

Знаете,
всю жизнь у меня
болит горло.
Так болит,
Если сильно
нажать на гортань,
Чтобы в зобу
с горя
дыхание спёрло.
И лечись не лечись,
горлань не горлань,
А всё равно
чувствуешь себя
бутылкой,
Которую держит
грязной рукой алкоголик
И всё сжимает,
как любовницу –
Пылкий,
Неумелый и несмелый
школьник.
И нет бы
этому
горькому пьянице
Взять да открутить
головы крышку
чёртову
(Знаете,
скоро ведь
не останется
Крышек, которые
Нельзя было бы открутить) –
мёртвая
Хватка.
Я
всё молю,
мол, мил человек,
Всё равно,
Содержимым плеснув
в утробу,
Выкинешь
когда-нибудь
бутылку мою
За забор,
где надпись про меня
надгробная.
Так отбей же мне
горлышко,
не тяни!
А то
врачи
Замучали изучением;
Всё ставят диагноз
И ставят меня
к стене
Рентгена –
Расстреливать
излучением.
Мне надоело
ходить к врачу
Лазарю Моисеичу;
этот
Любые свои
кручу-верчу
Называет «новейший
метод!»
А я знаю только
проверенный и старинный –
До дна
по-гусарски
хочу быть
выпит!
И все
пусть поднимут
сморщенных глаз
мандарины
И по пустыне
за мною
пройдутся в Египет.
…Часто мне мнится
такое,
когда надо мной
Нависает фигура
в белом
бескрылом
халате.
Сделать
чеготоскопию
надо, больной,
Лежите спокойно.
Дышите спокойно.
(В палате –
Как мне спокойно дышать?!)
Датчики
вам
на лодыжки
и на запястья.
Четыре.
Позвольте
один
под ребро,
Сердце послушаем –
на предмет появленья одышки,
Хрипов
и звона
трёх дюжин монет
серебром.
…Ночью,
когда в щели неба
пылинками звёзды запали,
Я
Вдруг подумаю:
«Господи, благослови!»
И в темноте
я
на ощупь
хватаюсь за палец,
Руку,
что держит меня,
не надеясь словить.