***

Молитва о Музе.

Живи невенчанно за мной,
Однажды встречена,
Как за китайскою стеной
Набег замеченный,
Как тайной слежки шепоток,
Как пот подагрика,
Как Фридой воткнутой платок
В младенца - накрепко.
Пребудь!

4.07.90
 





Любви меня не одолеть, -
Так ветер южный гладит кожу,
Так раб спешит одеть вельможу,
Боясь до срока не успеть.

Мне увлеченья слаще гнет, -
Непраздной видимости знаки.
Так пахарь вызревшие злаки
В горсти на пробу разотрет
В свой срок.

31.02.92


Лингвиник - лингвинику о том, что
слова "я тебя люблю" – заезжены

Люблю - реченья всех времен
То шиты золотом по ткани,
То вбиты в камень, то - желаний
В ночи невышептанный стон.

Люблю - оболганы стыдом,
Так трудно выговорят губы, -
Любого слова звуки грубы, -
Перелистай за томом том.

Люблю - созвучие ярма
С отрадой царской самовластья,
Совокупленье с болью - счастья,
Раздоры сердца и ума.

Люблю - гром выговорит так,
Вполнеба август беспокоя.
Так ближе к ночи вдруг левкои
В саду запахнут и табак.

Люблю - зачем слова пылю,
Когда любое будет плохо, -
Довольно жеста, взгляда, вздоха,
И все же - я тебя люблю.

 

Там, в темноте, моя рука,
Творя правдоподобье жеста,
Тебя коснется, так легка,
Как в летний зной легка сиеста.
Ты не увидишь, не поймешь,
Как этот знак тобой заслужен, -
Нет, он не будничная ложь,
Он по происхожденью глубже.
Дневной он стоит беготни,
Он проще кратких восклицаний, -
К моей руке щекой прильни
Во исполнение желаний!
Сквозь сон почувствуй - это я,
Но не проснись, - к чему тревоги?
Святых я вспомню жития,
Твои привычки недотроги.
Я не уйду, я - здесь, пока,
До слез глаза зажмурив честно,
Ты видишь, как моя рука
Творит правдоподобье жеста.

08.01.83



       Седьмая Бетховена

Как ладят женщины и музыка,
Так вместе запахи и цвет,
Так тертый шар сроднился с лузами,
Цыганский плач - с враньем примет.

И потаскухино каприччио,
И новобрачный Мендельсон,
И толстых телочек отличие –
Духов Чайковского флакон.

Мне - не пропеть. И - знаки нотные,
Не превзойти загадок вязь.
Угрюмым Бахом бабы потные
В очередях гудят, роясь.

Субтильность выплывет Сен-Сансина,
Сентиментальная тоска.
А на приятной роже дансинга –
Сквозь блюзы - зарево соска.

И ты - звучишь. Я долго слушаю,
В эфире - треск и маета.
Шепчу сквозь шорохи задушенно:
Та-тата-тата-тата-та-тати-
тати-тата!

 


Уравнение безумства

Уравнение безумства:
Сумму воли и ума
Умножай на вольнодумство
И любимые тома.

Результат бери и смело,
Вычитая боль и страх,
Подели на страсть карьеры
И карьеры этой крах.

А в итоге будет мера
Вероятности любви,
Где любовь - безумство веры;
Этой верой и живи!

03.01.85

 
Письмишко в никуда

Ах, Танька, я тебя люблю...
Давно отгулянных вакаций
Все плыть шальному кораблю
Сквозь дебри дачнейших акаций.

Все быть дождю, туману, сну,
Все холодам губить тюльпаны,
И к запотевшему окну
Все льнуть с улыбкой хулигана.

Ах, Танька, где ты, ми-лоч-ка,
Не все ль в пушистые купели
Своих причесок с кондачка
Пускаешь плен весенней прели?

Не все ли ждешь? - Гадалки лгут,
На короля гадай, гадай же.
Был в подвенечном платье блуд
Той первокурсницы сладчайшей.

В ошибках писем нет вранья, -
Тебе плевать на запятые.
Я выговаривал - Тань-я,
Твои желания простые.

Достанься, Танька, королю,
Но не Русалочкой страдальной.
Ах, Танька, я тебя люблю.
Добавь любой глагол модальный.
 

И чего ты уехала в Швецию,
Вдруг о "Вольво" своем замечтав?
А была наилучшею специей
Мною тертых в каменьях приправ...
Променяла московские мороки
Постполуночной злой трепотни
На варяговы сливки да твороги,
Предпочтя прорастанию - пни.
Молодец! Не сужу, не завидую;
Это ж надо себя обломать:
"Все сортиры в Стокгольме повымою,
 Только б этой страны не видать!"
И - помыла по чьей-то протекции.
Бог - судья. Одного не пойму –
И чего ты уехала в Швецию
Тосковать по родному дерьму?

06.07.90

 



Уединение души
Отпразднуй радостями тела, -
Не как душа, - оно умело,
И боли нет, и что за дело
Кому
Какое
До меня!

23.03.94




А же ты и приворожила, -
Жила.
Как у юбки меня кружило, -
Было.
Так коты гуляют вкруг мурки,
Урки
Так стреляют в тюрьме окурки.
В жмурки
Жаркие ты со мной играла, -
Жало.
Сколько б ты потом ни лежала, -
Мало.

19.07.90
 


Похвала некоторой субтильности

Она уже немолода,
И тело - с бледностию льда,
Апрелем гретой.
Но на ноге - внатяг! чулок, -
Таких мы любим недотрог, -
Вольно ж поэтам...

Ее кровей голубизна
Любому смерду враз видна,
Но - не захочет.
А знал бы смерд, что бездна в ней
И красной крови, и теней,
Промежду прочим.

В селеньях русских бабы есть,
Которых вместе не унесть
Илье с Добрыней.
Люблю любую красоту,
Но вот такую предпочту
Любой, - Богиня!

01.07.94
 


Любил я шлюху...

Ты меня помнишь ли?
Шли - запылившиеся,
Да не в той пыли, что поля белит.
Ты меня - помнишь ли?
Помнишь, думаю. Многое - помнится.
Не любовь была, да и не -
Любовница, помнится.
Помнишь ли?
Лишь на шалости соглашавшаяся,
Лишней шалостью так и оставшаяся, -
"Ваш... Сия..." - воссия!
Мнишь ли: помню тебя наложницей,
По худым женихам хоженицей,
А-а, не трожь? Что - не хошь?
Гож, коль вхож. Помнишь ли?
Помнят плащик твой площади,
Пощади же, глоток на выдохе!
Ты меня помнишь ли, господи,
Пол на взмахе, что крыл на вымахе? -
Далеко, и на памяти - пролежни.
Привязалось же! - веки влажные!
Приснопамятна,
Ты меня помнишь ли
Сквозь возню и забавы бражные?
Важно ли?

11.08.88.


Люблю - сильнее и нежней,
Чем люди любят жен и девок, -
Как сильно бьется сердце - слева,
И душу больно - чуть правей.

И что - любовь? - когда душа
Неотделима от желанья, -
Не превозмочь очарованья,
И я гляжу, едва дыша,

И губы мягкие ловлю,
И забываюсь окрыленно...
Очнусь и сладостно-влюбленно
Проговорю: тебя... люблю...

15.03.97.

 
В плену неведенья слепого
И надоедливых забав
Я ждал. Так невод ждет улова,
Так ветер носит запах трав

В замоскворецких переулках
Июльским днем, когда гроза
Идет к Москве в раскатах гулких.
Так ждут бубнового туза

В последней сдаче преферанса.
Я ждал, - кого, чего? - Бог весть...
Подобно старой деве, шанса
Все ждущей и хранящей честь.

И - ты... нежданным искупленьем
И наказанием грехов,
И блудодейства томной лени,
И ненаписанных стихов.

Лица прелестного лукавство,
Такие руки - у мадонн,
И тела роскоши и яства,
И, еле слышный, сладкий стон.

Разливы утреннего света
Ночные тени теребят,
Еще твоим теплом согреты...
Я ждал. Я снова жду. Тебя.

01.10.98


 
Слабая попытка покаяния

Среди Великого Поста
Я сыт и суетен, и смраден,
Влажны иудины уста,
Как тушь в ресницах пьяной ****и,
Манжета левая - в помаде,
Я вдохновенно лгу - с листа! -
Среди Великого Поста.

Среди Великого Поста
Плоть к плоти близится, до дрожи,
И будто с Гойева холста –
Прозрачный цвет душистой кожи, -
Грех сладок, милостивый Боже!,
И тень в подглазьях так густа
Среди Великого Поста.

Среди Великого Поста
Поговорим - к утру, лениво, -
Сплошные общие места –
Мы незнакомы, ты - красива...
Недальний колокол тоскливо
Стыдит носителей креста
Среди Великого Поста.

01.04.94
 

       Dum spiro

Надейся! - мне дурак твердит;
Еще не вынесен вердикт
Надежде.

Внимайте! - манит нас немой;
Сомненья снимутся - сумой! –
Нас между.

Там, вдалеке! - узрел слепец, -
Не терн, а лавровый венец,
Как прежде, прежде, прежде...
14.08.88.
 

Меня неправедно творя,
Мне ничего не обещали, -
И я не мудрствовал зря,
Но умножал свои печали.

Как жернов рожь со скрипом трет,
Даруя сирым пропитанье,
Так я изжевываю плод
Недостижимого познанья

Добра и Зла. Любой босяк
Без суесловных рассуждений
Их различит отлично, - благ,
Тот, кто не ведает сомнений.

А мне – как быть, творя добро,
Что мнет с ухмылкою самума? –
Как пушке, сплюнувшей ядро? –
Так рвет оленей слабых пума,

Загнав, от прочих отделив.
Мне был показан ад сегодня
Во сне. Так вспарывает риф
Моря клыком из преисподней.

Железом к дереву – насквозь! –
Во избежание рассказов –
Язык пробили мой, и гвоздь
Кровавой ржавчиной измазан…




Идет политика, как снег
На африканские пустыни,
Так рушил римские святыни
Вандалов сумеречный бег.

Так пыль на старых зеркалах
Врастает плотно в амальгаму,
Так ураган, покрыв Багамы,
Свежит кубинцу потный пах.

Идет политика - под лед
Ракеты тащат жуть-подлодки,
Текут моря холодной водки,
А с дипломатов каплет пот

На груды гербовых бумаг,
Коммюнике и протоколы
О дальнем будущем Анголы
И о движении "тупак".

Авианосцы глобус мнут,
Спешат дивизии куда-то, -
Вершат политику солдаты, -
В болотах дохнуть - вечный труд.

Идет политика - в грязи
Газеты моют президентов,
А те - кокошат претендентов
Из дул израильских "Узи".


На нефть меняется зерно,
Шпионы - только на шпионов, -
Несоблюдение законов
Их нарушенью не равно.

Из джунглей тащат кокаин,-
Скучны парламентские будни,
И компромат нагие блудни
Несут взамен прощенья вин.

Юристы как поводыри
Выводят жулика в премьеры,
И сумасшедшие карьеры
Ведут беспутные хмыри.

Идет политика - рагу
Смертей, дерьма и анекдотов, -
Занятье Кеннеди, Пол Потов,
А я? - Увольте, не могу.

25.01.88.




На пустырях - вороний грай,
И труп Отечества разъятый
На мерзкий мрамор, стертый край,
Кладет паталогоанатом.

Что рыться в красных потрохах
И рыхлой печени циррозной,
И в серых, ссохшихся мозгах,
И в бездне гадости навозной? –

Душа - в пределах никогда;
На площадях не сыщещь душу,
Но - пустырями лебеда,
Чертополох собачьей чуши.

Репьи цепляются к ушам
Сторожевых собак несытых,
А небо сыплет пылью хлам
На площадях палеолита.

Увы - безветрено. Увы.
Вороний грай не строит хора.
По мочеточнику Невы
Все скальпель движется "Авроры".

1989.




Столетней империи бреда
Новый хозяин крут.
По положению - цезарь,
А по поступкам - Брут.

На лысине дьявола коготь
Оставил приметный след.
Чадящей лучины копоть,
А мнилось - луча свет.

Себе он кажется - Ленин,
Это было уже.
Случай - тирановой тенью
Ставший поручик Киже.

Хитер и провинциален,
И - ставропольский акцент.
С акцентом говаривал Сталин,
И Сталина слушал студент.

Желает ему здоровья
К явленьям привыкший люд.
Томительно многословье,
Противно, когда врут.

Россией легко править.
Царей не избыть ей.
Не надобно знать правил,
Лей словеса, лей...

26.02.89.
       


Противозачаточное
"Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь".
        Пушкин

Кто кем беременен, кто кем...
В имперском чреве личной власти –
И демократии напасти,
И диктатуровый Земзем.

А мы - беременны чумой,
Мечтой несытого убийства
И вечно сучьего витийства
С макиавеллевой кумой.

Врачуй гомункуловый ряд
Голодным брюхом, Слово, снова!
Сеченьем кесарева крова
И присных кесаря палат!

Насилья семени приплод
И нежеланен так, и тяжек;
Не жди от бремени поблажек, -
Родится царственный урод.

Пока Спасителя-Христа
Опять не выносит Мария,
Аборты - твой удел, Россия,
И - тягло к низу живота.

03.10.90


       


       Нечто падежное

Мутно, пасмурно. Март ли, май ли?
Бельма вылуплены белков,
Присягнула Литва Ягайле
Смутным временем дураков.

Зря радел Алексан-Сергеич
О незнаемых языках, -
Дурни праздные! - русской речи
Быть приходится в дураках.

Пацанов прицепились пальцы
К оружейным уже куркам.
Как из глобуса делать пяльцы
Доверяет мир дуракам?

Горбачев ты, Марат, Ландсбергис
Или Hyp тебя Тараки, -
Управлять дураками (мерзость!)
Предназначены - дураки.

25.03.90


На воссоединение Германии

Срослись обломки исполина, -
Позор России, Польши страх.
Славянской глупости Берлина
Сапог опять ударит в пах.

Европа бредит постоянством,
В обнимку Виндзор с Тюильри
Оголодавшее славянство
Ведут под нож, - поводыри!

Ден Линден Унтер - все сначала:
Как рыбу, русских - на прикорм,
Когда-то сладко жравших сало
Без Маркса, карточек и норм.

(Придумкам трирского еврея
Российский полунемец внял,
И призрак - две строки хорея! –
Россию в пользу немцев смял).

Опять затопают ферейны,
Начнут стращать крещеный мир.
"Хорст Вессель" сменит "Вахт ам Рейн'ы",
Славяне вспомнят: "Du, komm hier!"

Нас не спросили при продаже
За колбасу чужой земли.
Славяне, ждите: крикнет ражий
Детина в каске: "Achtung! - Пли!"

26.09.90



Как и в сатрапии любой,
Округ седалища владыки
Разноязыкою толпой
Теснятся прежде горемыки.

Уже не голодны они,
Уже парчой увиты чресла,
И окон их дворцов огни
Горят открыто повсеместно.

       …………

Но возле трона - суета,
И часто боязно до рвоты,
И плохо пахнет у хвоста
Запоем пьющего деспота...

01.94



       Привет Осипу

За роскошных вождей
Вместо вербы ветвей
Слишком долго мы платим и платим.
И платеж – невтерпеж, -
Дрожь за отданный грош –
И напасти, как страсти, - некстати.

Вседорожная грязь
И всесветная мразь
Нас успешно сживают со света –
Глухота, немота,
Суета у хвоста
За намытую потом монету.

Есть величия блажь
Между мелочных краж –
Друг у друга воруем, воруем –
Брат у брата – жену,
Все у всех – Сатану
И страны, как обычно, не чуем.

9.11.02




       
       Завещание Петра

"Отдать все…"
Петр

Ночной сорочки шелк пропитан
Тяжелым потом, - Петр мертв, -
К Екатерининым ланитам
Прижмет прохладой пальцы черт.

Причудой лунного свеченья –
Вздуть свечи! – черта взгляд лукав –
Пера для крайнего решенья
Ждет императора рука.

Суду уже умершей длани
Судьба державы подлежит:
Кто из детей царевых – станет?
Кто будет бит, а кто – убит?

Несут подсвечники в зерцалах,
И силы лунного луча
Хватает лишь два слова малых
Руке, недвижимой с плеча,

Взвести на лист. Императрица –
Любовь-найденыш, сука, мать –
Еще смотреть на лист боится, -
Кому, зачем, что "все отдать"?




В свечах лицо светлеет черта, -
Уже не тьмы, - он просто князь, -
Он раздает приказы гордо
И – будет стоптан. Будет вязь

Цареубийств, переворотов –
От неоконченной строки,
И возмущеньям всем – оплотом
Взмах императорской руки,

Простертой в бронзе истукана
Над хмарью топей у Невы.
Преображенским барабанам
Не разбудить Петра, - увы.

Раскатно грохнут равелины,
Могильных плит услышав стук,
И офицеров пелерины
Раздует ветер с моря вдруг…

23.11.02







"Le roi... , ...le roi"

I.
He зови Алексеем царевича,
Сгублен будущим, государь. –
Круглой дыркой в квадрате Малевича
Пуля вылижет слово царь.

Штык проколет глазницы газелевы,
И каблук разотрет плевком
Ствол и ветви красивые дерева.
Да детей-то за что - штыком?

II.
Ах, монархия... Ты, как монахиня,
Туго стянута в темный плат.
Плоти схимника как порнография
Блеск холопам твоих палат.
Растащившие вшивцы сокровища,
О, монархия, - тоже ты, -
Не залечишь наганами гноище
Душу вышашей нищеты.
Уподоблю тебя черепахе я,
На которой держался мир.
Панцирь пропит зазря. - Эх, монархия,
Не просравшая свой клистир.





       III.
Хорошо ли служить мператором?
Щупать фрейлин, как, скажем, кур?
Рассылать безвозвратно по матери
Всех охранников синекур?

Но: не выпить пивка в подворотенке?
Но: расстреливать и пороть?
Но: в кровати с отвратной уродинкой
Под корону готовить плоть?

Ну так как?

IV.
"God, save the Queen (King)"

"Боже, Царя храни"

"Храни нам, Боже, Государя"

(поочередно, плавно, величаво)

V.
Я молебны служил бы во здравие,
Панихиды - за упокой,
Жеребячьим сословием прадеда
Богомольной России - свой.
Вражьим силам я слал бы анафемы,
Благовествовал благодать,
Только вместо монархии - мафия,
Партократию ее мать!
Божьим Словом не выправить вы****ков,
Волосатый лизавших лик...
Мне ли, нехристи, жуть лить на рыбников
Уленшпигелевых улик?

VI.
"Москва. ?? ?? 20?? года.

Сегодня в Успенском Соборе Кремля
На Русское Царство венчали Царя".

Телеграфное агентство Российской империи.

01-03.06.90





"Двенадцать"
Блок.


Черт знает какая поэма
или
не поэма вовсе


1. Огульно – охульно

И пошто на Москве эта склизь? –
Не задумайся, не оступись, -
Скользко, тяжко... А-ах! -Ушиблена ляжка...
Возле бака помоев дворняжка
Скалит зубы, и ты - сматерись!
Подымись...

Подсвечен вечер фонарем.
Толпой к полуночи идем,
Как днем. С огнем. Пальнем!
С одним знакомым воробьем
Я говорил про сей прием;
Хвоста не видел я на ем, -
А били-то - из пушек!

Идут!
Куда?
Пришли!
Ну да?
Не все двенадцать? –
Не беда;
Остался б целым
И - У - ДА!

Поскольку меченый Христос,
Пусть прекратят к Москве подвоз Продукта, кроме белых роз!



2. Похмельно - метельно

Как на ветру дрожал похмельный,
В картузе, хлипком пальтеце,
На пропортвейненном лице
Имея кожи тон пастельный...

Все пятясь, он искал - столба ли,
Руки, чьего-нибудь плеча,
Вкруг ног его была моча,
Его прохожие толкали...

Не падал он. Уже не пьяный,
Просветлевая, подыхал,
Подробно выдохнув хорал
Погон-органного смутьяна.

Двенадцать пар следов грязнили
Его одежду. Шла метель.
А ветер двери рвал с петель,
И двери, скрипнув, били, били...


       3. Молюсь-с...

Василиска ль, метнувшейся мыши,
И на аспида наступиши,
И в ночи приходящая вещи,
И по смерти пылающей пещи, -

Уу-паси, Господи, люу-ди тво-е-яа...

И двенадцатевых предметов:
Бомб, ружьишек, доносов, кастетов,
Длиннополых шинелей холодных
И с похмелья людей неголодных, -

Уу-паси, Господи, люу-ди тво-е-яа...

И жемчужного блеска штыков,
И надвьюжных, в пыли, потолков,
Хлеб не сеящих в срок мужиков,
Всуе царствующих дураков, -

Упаси нас
Во веки веков.
Аминь.


       4. Герда

А мы с тобой разлучены
Стекольны южною границей
И красномраморной гробницей
У колумбарнейшей стены.

Разделены, и кровь, и дух...
Твоих духов узнаю запах,
Апостолических сатрапов
Подушек вздыбливая пух.

Они недаром шли в метель, -
А под снежком ледок так скользок, -
Они себе искали пользы -
Таких, как ты, тащить в постель

Нарядных барышень подряд.
Но семя их перекипело, -
Ублюдки дохнут то и дело,
И ты сбежала в безогляд.

Царей рождают пастухи,
Однако ж надобны пастушки.
Ты - возвращайся. На опушке,
Меж трех сосен, пасу стихи.





5. "Осмелюсь доложить, это такая гидра..."
        Швейк.

Барометр падает, как уголовник,
Припрятавший дури от корешей.
Барометр падает, будто любовник,
В кудрях у подружки увидевший вшей.

В башках - перегуд циклонической дури,
Барометр падает. Ветер и снег
Укроют покоем двенадцати урий
В российских равнинах утопший ковчег.

Коричнево-красное, сгинет светило,
Накатит вскипающий облачный край...
Гляди: вон, тринадцатый роет могилы
Для тех, кто не хочет колоннами в рай!


январь 1990




       Про коня

I.
Кому - жеребствовать в лугах,
Кому - ходить в узде понуро,
А чья-то хлыстаная шкура
Приимет шпору в нежный пах.

Кто - Холстомер, а кто - битюг,
Кто - в колбасу, а кто - на племя,
А чье-то долбит ворон темя,
И с глиной кости месит плуг.

II.
А я - уже не стригунок;
Давно в копыта бьет подковы
Хозяин, - с плетью сладит слово
Всегда, как некоторый бог.

Кобылы-матери сосцы
Теперь огрубли и усохли.
Снабжает пищей денной Бог ли?
Иль те, тавро кто брал в щипцы?

(Они же - и охолостят).
Ожог! - Кобыльей гладкой кожи
Касанье сладкое треножит
И - вьет в дыбы! - кладет в охват!


III.
       Скороговорка (конкур)

Как в зубах - мундштук,
Ни спине - седло,
Под седлом - чепрак,
На седле - ездок.
Скок!

Как в седле - ездок,
Под седлом - чепрак,
На спине - седло,
А в зубах - мундштук.
Стук!

И - в зубах - мундштук,
На спине - седло,
Да в седле - ездок,
Под седлом - чепра--к!
Мрак...


IV.

Машу хвостом у коновязи,
Смиренно хрумкаю овсом;
Я состою в постыдной связи
С хозяйской злостью и хлыстом.

Сильны желанья иноходца;
Да разве, сброшена, узда
Хлыстом по-новой не совьется?
Не сгубит, загнанным, езда?

Когда еще с дороги стащат
В поживу полудиким псам...
Моей ли иноходи слаще
Узды вон той кобыле срам?

06.08.90


Цикл Конформист

Краткая исповедь конформиста

Я не читал Тацита, -
Учил цитаты чьи-то,
Пел сладко - Мааалая Земля...
Мне б разбираться в рунах, -
Трепался на трибунах...
И дотрепался - тля.

24.01.90



       Цикл Конформист

Благополучная рефлексия отказа

Как вожделеющий жуир
Совсем осьмнадцатого века,
Как ревизуемый кассир,
Не находящий сумме чека,
И безмятежен, и смятен я.

Как чайный клипер "Катти Сарк",
В чей парус втистнуты пассаты,
Как угорающая Д'Арк
В пыланьи огненной расплаты,
Я и смятен, и безмятежен.

А взять - с чего? Не то влюблен,
Не то хохочущая похоть
Из потрохов моих бульон
Желает лить в заборный деготь?
Какая, к черту, безмятежность?

Да не влюбленность - лабуда.
Да и не похоть, а - хотенье.
Мне впредь отвратна середа.
Какое, к дьяволу, смятенье?
Да - тьфу!

08.08.90


       Цикл Конформист

"Уж не тебя меня ловить;
        Ведь мы играем не из денег,
        А только б вечность проводить".
        Пушкин.

Исключительно открытое послание
в ответ на намеки о некоторой моей низости.

I.
Детей соитий сытых раб,
Дитя вина и ротозейства,
Живу, как верной карты крап, -
Служу из денег лиходейства.
Смотри кругом - какая мразь!
Смотри и думай: все мы - люди...
Какая счетом ипостась
В окружном бранном перегуде?
Вольно тебе меня корить;
Ну, так: и я ломаю ваньку,
Как тот, который - "быть - не быть?",
На мать обижен за папаньку.
Я выбрал - быть. И ты жива?!
Вот это - странно, в самом деле;
Таких высот душа едва
 Храниться станет в тесном теле!
Тебе неведомы ни ложь,
Ни свалка вкруг чужой клоаки,
Ни, трудно выговорен, грош,
Ни подлость мелкая, ни... Враки!




II.
"Мне на плечи бросается век-
волкодав"
Мандельштам.

Нет, этот век - не волкодав,
Он - волчий выкормыш, и - только!
Исправно выговорив - гав!,
На лапах задних пляшем польку,

И - ловко как, и - все, и - ты,
Подавно - я. Охоты волчьей
В помине нет. Леса пусты.
Поперемерли волки - молча!

Кто - от бескормицы, кто - сдох
От лишней злобы и стакана;
Играет в карты с чертом Бог
Из волчьих шкур, всегда. Осанна!

Однако сильно тянет в лес...
Я конуру еще не бросил,
Но голос лунной ночью бес
Меня попробовать все просит.

Дичины мне дает сожрать,
Хитро хвалит кабанью травлю...
А чтоб и мне - не поиграть,
Да не из денег, - шкуру ставлю.

12.10.90.


Цикл Конформист

Детерминизм
"Мы - не рабы"

Мы изумительны в рабах!
Нет ни ошейников, ни плети,
Нас не сгоняют на ночь в клети
И клейма нам не жгут на лбах.

Но мы - покорны и смирны –
Идем к ярму без понуканья,
Без принужденья и желанья, -
Не то чтоб глупы, - не умны.

Вольноотпущенников мразь
Кипит гнилою кровью рабской.
Мохнатых ног царицы Савской
Никто не видел, - убоясь, -

Так мы свою лелеем блажь,
Не именуемы рабами;
Свобода - бред и за гробами,
И всяк есть раб и свой же страж.

20.06.93


Всё

Всё - ложь. Так жилистая длань
Каменотёса правит камень.
Могильщик так Природе дань
Отдаст, мочась в могилу, - Каин!

Всё - ложь. Распутство и порок,
И целомудрие, и верность.
Поскольку Истины залог –
Её - навечно! - неизвестность.

14.04.90



Котомку мне сиротским хлебом
Наполнит Родины ярем,
И я, покорный ей и небу,
Не только пью, еще и ем…

11.02



Мне - на паперть. В гноище и в рубище.
Рот распахнут - в падучей корчиться.
Сквозь дерьмо прозревать в будущем.
Мне юродства как святости хочется.

Кто смеется, кто нет - юродивый,
Кто бросает копейки медные.
После приступа - слова родами
Чуть не сдохнуть за вас, бедные.

Не отряхиваясь - прах из праха есмь,
На колени и крест - во плечи,
И вериги-пуды потеряют вес,
И огрызки лишаются горечи.

Возоплю о пришествии дьявола,
Запророчу невнятно и памятно, -
Мне плевать на законы и правила, -
Захребетников жизнь маятна.

Мне - на паперть. Товарищи нищие
Лишней коркой всегда поделятся.
Я пророчества выблюю с пищею,
Где привычный ночлег в кельице.

Не кресты в куполах да на звонницах,
То - юродивые на распятиях.
Не юродивыми ль Вера строится,
Не юродивыми ль, мать ее?

Милосердный мой Боже, Господи,
Дай гордыне моей отпущение!
Мне на паперти надо быть - до свету.
И пророчествовать - во спасение.
A-a-a! Во спасение... во спасение...
Воскресение...

21.08.88.


Ах, и тихо... Вымахивай, ворон,
На высокую ветвь ночевать.
Вот шиповник дикарским узором
Тень кладет на заборную рать,
Тихо пахнет жасмин, неухожен,
Возле легкой калитки. Полынь,
Ствол сосновый, высок и вельможен, -
Ах, и тихо в июле... Теплынь.



Насмешница-судьба
Моих причуд осенних,
Свет августовской тени
Творит во мне раба
Минорных настроений.

Забытый было плен
Листвы, творящей сальто,
Что рыцарская Мальта? –
Мой орден - Двух Колен
В Несохнущих Асфальтах.

Рыжеющий жарой
Полуденных июлей,
Московских келий улей,
Пророс травой сырой
Кольца плавник акулий.

На вдохе холодок,
Прозрачный привкус ветра,
С медлительностью метра
Сентябрь, как игрок, -
Натягивает гетры.


       
Колыбельная-блюз

Спи спокойно, ангел бэби,
Спи, - надежный часовой, -
Там, на запредельном небе
Бог качает головой.

Спи, мои уютны руки,
Колыбель нехороша.
Шепот носит ночи звуки
До Медведицы ковша.

Русых прядей запах ласков.
Спи, дитя. Под облака
Лунный ломоть цвета пасхи
Катит Млечная река.

Спи, ночная мгла конечна,
В изголовье ляжет свет.
Колыбель качают вечно
Слово "да" и слово "нет".

Спи спокойно, ангел бэби,
Спи, и да, и нет, и да...
Там, на запредельном небе –
Тьмы и света череда.

 
A little underground journey

0-ox, толпа - выдох-вдох.
Теплота в пальто - лучше б сдох.
"... закрываются".

Поднажми же, мужик...
Растопырилась, да и в крик...
"... "Маяковская".

А и потные ж вы!
Вши-животные - в швы...
"... "Комсомольская".

Ну - рыгну! - не графья.
Башня тут - Кут..афья!
"... "Боровицкая".

Уважаемый Бог!
В них ли ты и во мне ли? - 0-ох,
Сомневаюсь я.

27.08.90

 
Lupus

Я выигрываю, проиграв.
Граф Дракула с кульками в авоське.
Стервенеющий - в рык - волкодав,
Да с повадкой стареющей моськи.

Homo homini... Минус душа.
 Барыша дожидаются руки.
"Anno Domini"... Кротость ерша
Искупается яростью щуки.

Я завою, завою, зайдясь,
Длинным носом нацелясь в безлунье, -
Непотребного времени князь –
Непотребство лгунов или лгуний.

Как же так? - Чую кожей, кабан,
Но, влекомые заячьим следом,
Волки верят в дешевый обман
И в капканы бегут к самоедам.

Homo homini... Сон-суицид:
Братья, сестры? - Не мы ль от Адама?
Волчье сердце по-волчьи болит
От Гуама и до Валаама.





       Эсхатология

I.

0, Иоанн! Стираю саван,
Твоих видений шит иглой.
На Божий Суд притечь оравам
Придется с вопленной хулой.
И - мне. Разглаживаю складки;
Лежалой ткани пахнет прель
И детской верой без оглядки,
И маетой Страстных Недель,
И богохульством, и неверьем,
И снова Верой. Замкнут круг.
Так ворожбу запретным зельем
Сменяет слово Божьих слуг,
Звезда высвечивает племя,
Листы вбирают вкус молвы
И чрево вновь приемлет семя,
И на поклон идут волхвы.
И шьют неспешно саван снова,
Талмуд, Евангелья, Коран
Не дать забыть желают Слово,
И ты пророчишь, Иоанн.






II.

Христиане, готовьте гробы!
Уязвляйте поклонами лбы,
Усмиряйте потливую плоть,
И, преступных, простит нас
Господь.
Всех простит. Да не всех он
Помилует.
Нищих духом? - Блаженны,
Да - хилые.
Страстотерпцев? - Крепки,
Да - придурошны.
Подставляющих щеки?
Окурошны.
Всех простит. А помилует -
Ласковых,
Обращавщихся к ласке
С опаскою.

Христиане; готовьте гробы! –
От судьбы, от гоньбы и гульбы.








III.

Да что же? - я уже пожил.
А вот дитя мое не троньте!
Пускай бежит с проворством гончей
По травам вдаль моих могил.
Возьмите память обо мне, -
Оставьте ей существованье –
Мое последнее желанье
И - выполнимое вполне.



IV.

А сомнительно, Федор...
Что, Петенька?
Что на шее - удавочка-
петелька,
что не будет ни баб,
ни закусочки,
ни начальников, бля,
ни кутузочки.
Ну, подохнем, так что? –
Не с похмелья же
наскребать на порфейчику
денежек...



V.

Все можно в России,
А также - нельзя.
На выборах нищий
Проходит в князья.
Нельзя непросохнуть
И можно - не пить.
Нельзя не подохнуть
И можно - не жить.
Все можно в России
И будет - всегда.
Что Страшного трубы
России Суда?
Нельзя не явиться,
Да можно - проспать.
Нельзя открутиться,
Да можно – послать.



VI.

Кончается век экивок и кивков
На каверзы равно коварных кругов,
Век варварского ренессанса,
Век Джона, Ивана и Ганса.
Кончается век наковален, каверн
В прокуренных легких, бистро и таверн,
Век пиццы, цыпленка и блитца,
Цинги, дефицитного ситца,
Голодных коров и карающих слов,
Подпольных абортов, щелястых полов,
И тех, кто расстрелян открыто.
Как Пушкин провидел корыто!
Корыто - полгроба, полкруга пути,
Который опять от корыта идти.
Полынь предрекал Нострадамус
Как ужасом жмущийся анус!

10-17.05.90.
 




"Sun is the same
In the relative way,-
But you're older".
"Time" Pink Floyd



       В И Ч В О Ч?
(Конспект Нобелевской лекции)


I. E # MC2

Истошной кукушкой из дупл скрипучих,
Всегдашним свеченьем в дешевых наручьях,
К заутрене звоном, кончиной и гоном,
И загнанным в ствол суицидным патроном, -
Оно веществует - текуче, тягуче,
Предельностью бездны сравнимое с лоном.

Когда б одинаково всем отбивали
Куранты и ходики белой эмали
Отмеренно годы, посевы и всходы,
И около-судебно-плодные воды, -
Его бы так суетно не измеряли
Всегда существа человечьей породы.

По-своему каждый неспешен и прыток
В бессчетном обилии жизни попыток;
Продлится кому-то, как мука, минута
И та же минута - пустяшна кому-то.
Круженье планет или лунный убыток –
Теченье попутное, тесные путы.
А дело - не в скорости тела движенья,
Стареем зависимо от ощущенья:
Усталости сгусток от прожитых суток
И есть лично твой временной промежуток.
У каждого - собственный счетчик старенья,
Чем более ветхий, тем более чуток.
 
II. ВрЕменнОе богохульство

Бог смотрит видеокассету,
В которой пленка - Время суть,
По многу раз крутя сюжеты,
Играют где не как-нибудь.

Вот Каин, Авель, вот Иосиф,
Вот Клеопатра, Тамерлан, -
Бог любит триллеры и просит
Снимать побольше крупный план.

Бог может спутать PAL с SЕСАМом, -
И к нам летают НЛО,
И ткань зовут мадаполамом,
И в Ватикан дурак - послом.

Вперед, назад... Людское племя
Никак не может разобрать,
С чего, почти летевши, Время
Почти летит опять, но вспять.

Цветут и рабствуют народы,
Растут и гибнут города,
А Время скручивает годы
Кассетной пленкой. Но когда

Подходит Время к окончанью,
Включив обратный перемот,
Бог обновляет мирозданье,
И пленка заново пойдет.



III. Субъективная относительность

Куски длины всегда неравной
Швея с катушки ниток рвет, -
Несчастий так, любви и славы
Всегда неравен году год.

Несоразмерны годы смуты
Чреде благих, ленивых лет,
А календарь с улыбкой плута
Долдонит, что различий нет.

Как урка, в нарах обветшалый,
Торопит жизнь - торопит срок,
Так те, кому осталось мало,
Продленья просят хоть денек.

(Избыть стремится тщетно детство
Любой ребенок, потому
Что Время банковским наследством
На жизнь отпущено ему.

Он, повзрослев, получит право
Транжирить всуе капитал,
И кредиторская орава
Ему покажет, как он мал).

Ergo:
Чем больше времени ты хочешь,
Тем меньше дастся лет и дней.
Чем слаще Время, тем короче,
Чем горше, тем оно длинней.


IV. Агасфер

Курскому
Михаилу Эдуардовичу,
приснопамятному.

Мишка вечно и всюду опаздывал,
Я всегда и везде успевал, -
И не то чтобы сильно мы разные,
Но ухмылка - не то, что оскал.
Ладно - к девкам, - они терпеливые,
Он меня мог заставить прождать,
И, моргая глазенками-сливами,
Приходил через час двадцать пять.
Истерический мат он выслушивал,
Что-то врал про задержки в пути,
Бормотал извиненья, придушенный,
Чтобы завтра совсем не придти.
В Мишке не было должной счастливости,
Чтоб не стал на часы он глядеть,
Он со Временем несовместимостью
Болен был, как шатучий медведь.
Время он потреблял, а не пользовал,
(Бог - свидетель, его не сужу),
Для него непроглотными дозами
И дождался письма: мол, рожу!
Где-то в Галле младенцу рожденному
Мишка был обозначен: отец, -
Время было советское, стремное...
И затикало Мишку.
Конец.
       

       V. Этакий бартер

"Царь велел своим боярам,
Времени не тратя даром..."
        Пушкин

Жалеть не стоит ни о чем, -
Все то, что было, - то и было, -
Судьба казалась легкокрыла,
И я толкал ее плечом...

Но Время даром не отдашь;
Платил я Временем за что-то:
За долгий сон - с усмешкой мота, -
И за любовнейшую блажь –

С гримасой жмота - за труды
И за расчетливые враки –
Увы! - с ужимками макаки
За век служилой лабуды.

Все было и, покуда жив,
Быть может снова многократно, -
Расстаться с Временем приятно,
То, что хотелось, получив.

Абсурд! - желания сочти,
Сложи учтенные расходы;
Исправно платишь - год за годом! –
И близишь (сам?) конец пути.

Имея Время как товар,
В обмен запрашивай помногу
И удивлен не будь подлогу,
Что обнаружишь, ставши стар.

VI. ...Ergo sum.

Какие были времена? -
Такие точно, как и будут.
В песках вот так идут верблюды,
Так ил колышется у дна.

А Время нынешнее - что? –
Живой карась, уснувший в иле,
Над караваном туча пыли,
Перо в руке, что над листом.

Времен перфектом не объять,
Не разъяснить отличий сути:
Вот ил, вот слой придонной мути…
А где карась? - не разобрать...

Кто в прошлом - Временем иссяк, -
Лишь ты, живущий в настоящем,
Его грамматикой обрящешь
И судишь, если что не так.

С тобой поступит так же тот,
Кто где-то в будущем недальнем
Припомнит что-то и печально
Всего тебя произнесет.

О временах нельзя судить,
Поскольку Время неизменно,
А бытие - сугубо бренно, -
Знать Время - это значит быть.

Август 1995 г.





        ЛЫСАЯ ГОРА

        I. Мы

Двуликим демонам я - брат,
Близнец инкуба и суккуба, -
Родство ведьмачества стократ
Сильней людей любого клуба.

На нас - родимых пятен тьма, -
Как божьей искрой мечен гений,
Так нам - отметина ума
И благо гибельных везений.

Что мы косые и хромы –
Навет несведущих, но рьяных.
Когда б вам знать, какие мы...
Да, мы не можем без обмана, -

Вы отдаете душу нам,
Взамен вы счастливы недолго,
Но - "мне отмщенье, аз воздам",
И в сердце - сладкая иголка.

Нас можно только ощущать, -
И слух и зренье бесполезны...
А кто не пробовал позвать
К себе гостей из нашей бездны?




II. Нетопырь

Закрой зеленые глаза,
Усни, пока еще не ведьма, -
Придет к полуночи гроза,
И мне к полуночи успеть бы.

Я снова стану нетопырь,
Расправлю кожистые крылья,
Взлечу - и вверх, и вниз, и вширь,
Вздохнув углов лежалой пылью.

В когтях кого-то волоку,
Дробясь в оконных переплетах, -
Мою оскальную башку
Сегодня в ночь запомнит кто-то.

Бугристый череп - будто воск,
Щетиной крыты складки тела,
И черной кровью полон мозг,
Что сотню раз перекипела.

Устав, к рассвету ворочусь.
Глаза потухнут. Долго, снова
Я человеком быть учусь –
До пробужденья в пол-восьмого.




III. Лысая Гора

Мы шабаш гуляли на Лысой Горе, -
Младенцев на вертел кололи в костре
И, плача, смеялись и пели,
В кровавой плескаясь купели.

И - пили. И липла к рукам нагота
Потворенных ведьмами блуден,
И были бесплотны, как тень от креста
Поутру безрадостных буден.

Мы шабаш гуляли на Лысой Горе, -
Крутили царей в петушином пере,
Измазав их дегтем и медом.
Венчали горбатым уродам

Красавиц хромых, но в алмазных венцах,
И черную мессу служили,
И головы грешников пальцами вмах
Мы рвали под треск сухожилий.

Мы шабаш гуляли на Лысой Горе, -
Иные из нас предавались игре,
Иные в обнимку плясали
По лезвиям сабельной стали...

Но летние ночи недолги, - петух!
И ветер разнес костровище,
И мы, обращенные в зренье и слух,
Меж вас, недогадливых, рыщем.


       IV. Славяне

У Лысой Горы в запустеньи лежит
Славян небольшое селенье, -
Старухи сидят у разбитых корыт,
Старьевщик заедет ненадолго жид,
И бродят в проулках виденья.

Как сумерки - видно в закатных лучах:
С тенями голодных и пьяных
В соломе ведьмачки лежат, и впотьмах
Живая вода изольется на прах
Расстрелянных, пытаных, драных.

Рассеется скопище, - всяк вурдалак
Спешит ко ближайшей дороге,
К утру чтоб, ввинтясь в поножовщины мрак,
Был с шеей прокушенной самый дурак,
И скрипнут привычные дроги.

Мы знаем - славянские пращуры в грех
Не ставили Слово и Дело, -
Их дети стыдятся одежных прорех,
И в глотках их клекот уже, а не смех,
Продавших и душу и тело.





V. Сцена в аду

(Черти пытают новоприбывших совращенных правед¬ников. Праведники настаивают на истинности божествен¬ного промысла.
Разногласия).

Черти:

Давай, милок,
Скажи разок –
Никто как Бог, -
И - вилы в бок!
Таков итог.

Праведники, испустившие дух ввиду алкоголизма:

Когда бы нас вы заставляли
Пить воду или поутру –
Не похмелиться... Это - мука.
Да вы дурнее кенгуру,
Хотя изрядно ликом схожи.
Что ваша нам сковорода? –
Обуглит шкуру, но - и только.
По Божьей воле мы сюда...

Черти:

Ну да, ну да... Да ерунда!

Праведники:

Не пить иль пить - не мы решали...
Свобода воли, что ли? - Бог
За нас заранье все управил.
А искусить нас дьявол смог
Напитков красных дешевизной.
Всегда бы пить нам чистый спирт, -
Так мы б сейчас в раю гуляли
И на венки срывали мирт.
И вы, и мы - все Божьи дети...

Черти:
 
Так вы -?

Праведники:

Естественно.

(Из ничего появляется хорошо сервированный
 стол, уставленный бутылками с мадерой. Пытки прекращаются).


       IV.
       Demon in love

Угрюм ли демон по утрам,
Восстав из крученой постели,
Им разделенной пополам
С душой в прелестном грешном теле?

Ужели сдержит он зевок
И не потянется с улыбкой,
Коснувшись длинных сильных ног
Хмельной подруги, сладкой, гибкой?

Он будет нежно невесом
Громадой плоти в поцелуе
И светел тягостно лицом,
Продленья счастья не взыскуя.

* * *
Сколь неги, столь и боли той,
Что смеет в демона влюбиться,
Когда влекут и в зноб, и в зной
Его изменчивые лица.

Он - рай в дороге никуда,
Он - несчастливым божья кара,
И сам себе - всегда беда.
Мираж всегда близнец кошмара.




VII. Ведьма

Пропой беззвучно "Ave", дева, -
Негромко стану вторить я...
Не опасайся божья гнева, -
Уж спасена душа твоя.

Я - твой судья, палач... А ныне –
Твой исповедник у креста;
Пускай мое неслышно имя
Проговорят твои уста.

Как записать в листы допроса,
Что и под пыткой пела ты,
Что нож твои не резал косы,
Что ты стыдилась наготы,

Когда на узком жестком ложе
Тебя мы брали по ночам,
И нежный запах свежей кожи
Вдруг ширил ноздри палачам.

Меня по имени ты знала
И отличала от других,
И в заседаньи трибунала
Твердила мой любовный стих.

Костер погас. К тебе приду я
И под гудящей паствы гам
Приникну долгим поцелуем
К твоим обугленным губам.

июль 1994.
 









       МАРЬЮШКА




"Что воля, что неволя..."
"Трое башмаков железных сносишь,
три шапки железных изорвешь,
три посоха железных изломаешь, -
вот тогда..."
"Финист-Ясный Сокол" - сказка!
 
I. Финист

Привычно выскользнуть в окно,
Почистить перья, клюв - и дале,
Как с давних пор заведено? -
Вы блеска лезвий не видали.
Что охраняли в небо путь.
А плотью - больно как! - по стали.

Рубцы закроют рваных ран,
Обильных кровью, истеченье.
Цариц премного разных стран,
Влеченьем видящих леченье, -
Где спать и есть - не все ль равно?
Неволя? Воля? - Заточенье!

Так, полетаешь над двором,
Пугнешь курей, убьешь цыпленка
И - в духоту и хмарь хором,
Где только свету - смех царенка.
Лебяжий пух перин. Темно.
И чей-то дальний голос - тонко...










II. Марьюшка

Расчесывать русые пряди – легко!
Острижена коротко, будто монашка.
Плести и укладывать косы венком
В пути по чащобам неведомым – тяжко!

В затворенных горницах батюшкин дом,
И светел, и чист, только - кровь на окошке...
Здесь перышко Финиста грела тайком
Я ночью на узкой душистой ладошке,

Кричала и плакала в путаных снах,
Не ведая срока печали и боли,
И вроде - жила, только - будто впотьмах,
Как стоит - не так, непроснувшейся что ли.

Рассвет и закат - из распахнутых рам,
Проснулась - любила, да только - не много...
За тридевять бед и за тридесять ран
Ушла за любимым с родного порога.









III. Баба-Яга

Я - родня не далекая Финисту,
Хорошо он то знает, я - мать его,
Мне за ним - не дорогою глинистой, -
В заточеньи спасают проклятьями

Тех, кто крылья неволил сыновние,
Кто из Финиста выделал кочета.
А не быть же и Марьюшке ровнею
Ясну Финисту! Плоть ее клочьями

Разнесут по пригорочкам вороны, -
Покуражусь я, ух, поколдую всласть,
Чтобы Финиста вкруг - света стороны!
Бабья тварь непотребная вывелась!


IV.

"Я скажу - не надо рая"
Есенин.

       Отец Марьюшки (воевода)

Я не любил охоту сроду, -
К чему зазря стрелять зверье?
То дробь отлей, то жди погоду,
То снег сошел, то комарье...

Заранье знать бы мне ту птицу, -
Да я б - ружье, да я б - силки,
Да я б на Нимродов учиться
Заставил целые полки!

Но воеводам неподвластна
Порою собственная дочь, -
Так хороша и так несчастна.
А может - счастлива невмочь?

Что говорить? - Бог весть куда ей, -
Не знают карты и тома.
Я ей сказал: раз нету рая,
Эдемский сад сажай сама!


V.

Мать Марьюшки (still attractive lady)

Разыскивать Финиста Марьюшке - бред!
Умом, как она, понимаю, а - сердце...
Как мать - запрещаю, как женщина - нет, -
Куда ж ей от боли привязчивой деться?

Да сколько угодно найдется телков,
Готовых идти за нее на закланье, -
Она их меняет - на перья стихов,
На перья надежды, на перья желанья...




       И У Д Е Я

       
I. АВРААМ

Еще весенние дожди
Не освежили Галилею,
И Бога нет еще. Вожди
Не дали имени Еврею

Еще. Все только предстоит,
Все - накануне, в предизбытке,
И редких стад овечьих вид
Волнует путника. Кибитки

Вотще кочующих племен
Пылят. Плетутся караваны.
И под луной в раздумье - он,
И Бог - раздумья Авраама.

Первопричина существа
И существо первопричины
(Стреле потребна тетива!), -
Они несуетно едины

Недолго. Запах прелых трав,
Звенит цикада одиноко.
Все - будто прежде. Многоглав,
Шуршит репейник у истока

Ручья. Смоковница черна
В прохладном свете отраженном.
Блестит рогатая луна,
Спят утомленно-сладко жены



В просторном войлочном шатре.
В загонах овцы и ослицы
Готовы дойкой на заре
Сполна с Аврамом расплатиться

За корм, охрану и приют.
Не спят молочные ягнята, -
Ведь одного из них убьют,
Но это - жертва, а не плата.

Кому? Есть всемогущий Бог!,
И Авраам - его избранник.
Завет меж ними как зарок,
Что будет свят халдейский странник,

Что Ханаанская земля
Его родам обетованна,
Что в чреве старой Сарры для
Него есть Исаак желанный.

Да соблюдет Аврам Завет,
Обрезан пол мужской да будет,
И у дубравы Мамре свет
Его глазам померкнет. Люди...

Идут поить его овец...
Как быстро - утро. Ветер. Небо.
И солнца царственный венец.
Шум пробужденья, запах хлеба.




II. ИОСИФ

Умащено тело. Красивый
Набедренник так полосат.
По Нилу в Стовратные Фивы
Иосиф плывет. Он богат,

Он - главный в стране фараона,
Он вынудил в рабство народ,
В подножье и отблеске трона
Иосиф счастливо живет.

Он - проданный в рабство мальчишка,
(Египту отвратен еврей),
Наученный Богом излишки
Беречь до поры от людей.

Забыта жена Потифара,
Темница, оковы и стыд...
Носителем Божьего Дара
Израиль не мог быть забыт.

Он помнит Иакова руки,
Морщины благого лица, -
В придуманной Богом разлуке
Он помнит и любит отца.

Он помнит: и ласку Рахили,
И братьев оправданный гнев,
Как ноги от ужаса стыли,
Колодца распахнутый зев.



Да, братья... И дети служанок,
И Лии, и Вениамин –
По смерти Рахили подранок, -
Иосиф их ждет. Он один,

Как первое клетки деленье,
Как семени слабый росток,
Как нежное проникновенье
В девичества сладкий цветок.

Иосиф командует кратко, -
Корабль пристал. И рабы
По сходням томительно-шатким
Выносят любимца судьбы

На берег. Он будет молиться
Совсем не Египта богам,
(Язычники - солнце да птица!),
Но Богу, что ласков к рабам

Своим. А кому первородство? –
Не Левий, и не Симеон,
Рувим же был проклят за скотство,
И он - в отчужденьи, - не он!

А стало быть, выбор нетруден
Иакова меж сыновей –
Поклонятся братья Иуде...
Израиль. Завет. Иудей...




III. МОИСЕЙ

Тягучим илом у реки
Укрыт убитый египтянин, -
Пути Господни нелегки,
И часто выбор Бога странен.

Но Богом выбран Моисей –
Убийца, выкормыш Египта! –
Огнивом Боговых затей,
Обложкой вечной манускрипта.

Он не речист, как Аарон,
Но Бог в его уста влагает
Свои веленья. Фараон
Израиль вновь не отпускает...

Народу надобен вожак,
Чтоб он, наполнен Божьей славой,
Водил людей, за шагом шаг,
Смирял орущие оравы

И милосердия просил
У Бога. Суетны народы, -
Им идол мерзкий станет мил,
Когда не видится исхода...

Вот кровью метятся дома,
Египет сломлен Божьей дланью...
Как редко рушится тюрьма,
Сопровождая пленных данью! –



Тем золотом, что лишь взаймы
Израильтянки у соседок
(Египет - скудные умы!)
Набрали вдосталь напоследок

По воле Бога, не вождя, -
Ведь Моисей - не толкователь
Господних слов. Он - шум дождя,
Прибоя пена, злат старатель.

Синай. Здесь Богу ни к чему
Неопалимая купина, -
Здесь Моисею одному
Он лик явил. Так любят сына

И наставляют наперед.
Здесь Моисеевы скрижали
Узрел взволнованный народ, -
Как недовольные орали... –

И манна утром несвежа,
И неприветлива пустыня, -
Отвратно женщины визжат,
А дети треплют Бога имя...

Кто столько долготерпелив? –
У Божьих слуг лихая доля, -
Тот в Боге свят, кто Богом жив
И кто покорен Божьей воле.
 
IV. ИИСУС

Кусали Крестителя пчелы, -
Акридами будешь ли сыт?
Несущая взяток тяжелый,
Пчела, как молитва, звучит...

Из шерсти верблюжьей одежда,
И кожаный пояс простой...
В раскаяньи - мира надежда, -
Вещает Предтеча босой.

О, сколь сокровенное знанье
Крестителя въемлет глава, -
Крещение как покаянье,
И вскользь - о Мессии слова...

Ведет в Иордан Иисуса...
Мессия приемлет свой крест...
А древо для крестного бруса
Везут из языческих мест.

"Напрасны, Симон, уговоры,
Напрасны, - не надо затей...
Достоин ли Божьего взора
О Боге забывший еврей?

Молитва - не голоса звуки,
И Божие царство - не сон, -
Душе, лишь раскаянной в муке,
Дарует прощение Он.



На проповедь Божьего Сына
Пускай соберется народ, -
Боятся земель властелинов
Лишь те, кто приемлет их гнет,

Лишь те, кто бездумно греховен,
Кто жаждет и злата, и стад, -
Я знаю - не выйдет без крови,
Я знаю, что буду распят".

На озере Генисаретском
Мессия творит чудеса,
Предвестием гибельных бедствий
Сияют в ночи небеса...

Готовятся к Пасхе повсюду,
Взволнован Иерусалим...
Недорого куплен Иуда,
И римские власти - за ним...

"Запомни же, Петр, - так будет,
Как сказано мною теперь, -
Сейчас здесь появятся люди,
И мы разлучимся. Поверь,

Что ты отречешься, испуган,
И вновь отречешься, и вновь...
И римские воины - кругом,
И ляжет проклятием кровь..."

 
V. АГАСФЕР

Встречали Вечного Жида?
Ну, дай вам Бог, чтоб не встречали.
А мне - случалось. Что? - Ну да, -
Всегда во многая печали

Он был, но, впрочем, бодр, свеж,
Так полковые бодры шлюхи,
Солдат идущие промеж,
В поту и вони к Богу глухи.

Мы как-то пили с ним вино,
Сдается мне - испанский херес,
Он что-то мне твердил одно, -
Лососи так идут на нерест

Теченья против. Я был пьян
И девок липкими руками
Все тискал, бросив свой стакан...
Я вспомню, все, его словами:

"Ты слышишь или нет меня?!
Оставь ее трепать за вымя!
Когда б того не жить мне дня,
Когда б не помнить это имя

Две тыщи лет... Плюс я - еврей,
И всем чужой, евреям даже.
Да оторвись ты от ****ей! –
Чем жизнь моя, нет жизни гаже.



А было просто: я глядел
На оборванцев праздных толпы,
Я смрад терпел немытых тел, -
Все к месту казни шли. Я зол был, -

Они пылили, ну и - крик, -
От воплей боль вошла мне в уши.
Тот, что с крестом, лицом был дик,
От боли, тяжести. Ты слушай! –

Он отдохнуть хотел, дышал
Сквозь боль разбитых ребер часто,
А я был зол - не разрешал
Присесть в пыли у дома. Счастье

Еще, что я Его не бил,
А мог ударить, правый Боже!
Он был худой, и сетка жил
Была видна на смуглой коже...

Да... Выпьем, что ли? Мне - идти...
И знаешь - Он смотрел с усмешкой,
Провидя все мои пути,
Так шахматист сжимает пешку

В руке на миг. И ставит вон,
На край стола, где пыль, но много
Фигур других. Ну, всем поклон
Того, кто смог обидеть Бога".
 
VI. МЕНЯЛА

Не то чтобы деньги любил я, -
Мне нравится просто процесс, -
И бес, что в монетах, и сила,
И сладостный золота вес.

На низеньком столике горкой –
Дукаты и ливры, и медь, -
Приглядывать надобно зорко, -
Желающих много - спереть.

В моем ремесле осторожном
Нужны и смекалка, и ум,
И руки - в обмане безбожном, -
А мне Иегова - не кум.

Здесь нет ни одной синагоги,
Где б мне отпустили грехи,
И наши молитвы убоги,
И мудрости книги ветхи.

Жена и красивые дети
Так редко выходят гулять, -
Мы прокляты всеми на свете, -
Кого ж им еще проклинать?

Ну да, я кудряв и обрезан,
И многим на зависть - богат,
Но к ним-то в штаны я не лезу,
Я пью их презрения яд.



Я каждым могу быть обижен,
Убит, лишь за то, что еврей,
На улицах узких Парижа
Я прячу лицо от людей.

Рогатки полночная стража
Не ставит у наших домов, -
Какого достаточно лажа,
Чтоб не был убежищем кров?

Вся жизнь в ожиданьи изгнанья, -
Как только им деньги нужны,
В церквах начинают стенанья
И гонят нас прочь из страны,

Сперва обобрав и ограбив.
Куда мне с детьми и женой? –
Не скажут ни книги, ни равви, -
Я смолоду крыт сединой.

Но где бы я ни был, в субботу,
При разом зажженных свечах
Я праздную жизни заботу,
Забыв опостылевший страх.

Молюсь, чтоб ручьи золотые
Слились широчайшей рекой,
Чтоб царства, как древа простые,
Валились под нашей рукой.
 
VII. ДИЗРАЭЛИ

Бог, Бог... Опять густой туман
Богатства Лондона укутал...
Мерзавец-кучер снова пьян, -
Все едем, едем, но как будто

Стоим на месте у реки,
А королева ждет доклада...
Как гадок запах от руки
У пьющей женщины, но – надо

Колец губами тронуть блеск, -
Она - владелица полсвета,
И полумесяц где, и крест –
Ее страна, моей же - нету.

Я - англичанин, больше - пэр,
Лорд Биконсфильд, но - Дизраэли, -
Апостроф выкраден из недр
Моей фамилии. В купели

Я англиканство восприял,
Я больше свят, чем Кентербери, -
Любой католиков парад
Я разгоню войсками. Вере

Принадлежу своей тайком.
Я ненавижу Рима хоры
За то, что римским кулаком
Был мой народ покрыт позором.



Я не люблю за чванство знать,
Их кровь слабей моей намного, -
В дворянство надо возвышать
За ум, что верен воле Бога.

Да разве б я добраться смог
До высшей власти и признанья,
Когда б не мой еврейский Бог,
Что страны нам дает в закланье?

Мне ненавистен русский царь
За то, что рвется он к проливам, -
Пороховая лучше гарь,
Война? - ну что ж, она не диво.

Ведь от проливов только шаг,
А там - мое, там - Палестина,
А ей британский свычен флаг,
Никак не русская дубина.

Дела, дела... Вот и дворец,
Паркет блестящ в узорах нежных.
Очередной придворный льстец
Подносит мне букет, - подснежник!

Да, эти я люблю цветы,
Они прекрасны, как Иосиф, -
Первее первых. Нет мечты, -
Есть то, что мы у Бога просим.
 
VIII. ПОГРОМ

Окно захлопнулось, другое...
Где занавесок ситца взмах, -
Подобье там ковчега Ноя,
Там дети прячутся в углах,

Тряпьем укрывшись, задыхаясь, -
Сегодня в Киеве тепло,
И на ветвях такая завязь...
Почти неслышно бьет в стекло

Булыжник, двери рвутся с петель,
И древесины бел излом,
И, плача, писаются дети,
Когда отцовский череп лом

Крушит, а мать уже свалили,
Кусая груди, юбку рвут,
И, мажа лица потной пылью,
Ее насилуют и бьют.

Звенит разбитая посуда,
На книги плещут керосин...
Горят, уже убит, Иуда,
Его жена, и дочь, и сын.

Где переулок унавожен –
Соседка их в разбросе ног, -
"Дывысь, Петро! - А що? - Да може,
У ей середка поперек!"



Дымы в соседних околотках, -
Но не спешит городовой,
Мольбы пощады в сиплых глотках
Пока не сменит мерный вой.

Пока творимая расправа
Доведена не до конца,
Пока евреев бьют во славу
Земли небесного творца.

Но ювелирных магазинов,
Домов богатых, тихих дач
Погром не тронет, - разве псину
Придавят возле, - дворник, плачь!

День изойдет слезой тягучей,
Толпа утихнет, опьянев,
Натянет душный вечер тучи,
Гроза изъявит Божий гнев,

Прохладный, будто ливня струи...
Вода смешает пепел в грязь...
В живых оставшихся врачуя,
Евреи утра ждут, боясь.

Трава взойдет на пепелищах...
Куда бы - знать, - они б ушли...
В домах теснит друг друга нищих
Народ без собственной земли.
 
IX. ХОЛОКОСТ

Здесь паровозные свистки
Звучат, как Бах, - здесь топь, низина...
В руках приемщика листки
Шуршат, - запишет имя чинно.

Мужчин от женщин и детей
Прогонят рыжие овчарки
Освобождаться от вещей, -
От вшей потребна им прожарка, -

Вещам. Людей же гонят в "душ" –
Детей, мужчин и с ними женщин, -
Никто не верит в эту чушь, -
Скорей бы уж и мук - поменьше...

Газ - быстро. Трупы тащат в печь
Евреи лагерной обслуги,
И тоже - быстро, чтобы лечь
Успеть погреться в жарком круге

Заслонок возле. Здесь - зима,
И в стылой сырости барака
Еврей не сходит здесь с ума,
Не ждет инфаркта, грыжи, рака, -

Не успевают - быстро мрут.
В печах бывают неполадки,
Тогда их просто в ямах жгут
И поливают жиром сладким,



Что с тел сошел, - конечно, - снег
Иначе сгубит костровище,
И пепел воду польских рек
Мутнит, и - чадная вонища...

Цыган и русских меньше здесь,
Но в изобилии поляки, -
Забыта древней розни спесь, -
Здесь только из-за брюквы драки.

За эшелоном эшелон
Везут евреев по Европе,
Чтоб здесь убить. Так страшный сон
Никак не кончится. Утопий

Национальных бред кровав,
Любых - арийских и еврейских,
Цыганских, польских, русских. Прав
Лишь тот, чьих больше сил армейских.

Пакуют волосы в мешки, -
Пойдут на фетр - делать шляпки,
Евреек режет врач кишки,
А в картотеке пухнут папки,

Где - номера, где - имена
Здесь убиенных миллионов.
А на платформе - тишина
На краткий срок пустых вагонов.
 
X. ИЗРАИЛЬ

Немного к северу от Яффы
Был городишко Тель-Авив
Основан. Кой-какие штрафы
Сперва начальству уплатив

За незаконное владенье,
За то, за се, евреи тут
Решили множить поколенья,
Что до Мессии доживут,

Субботу праздновать спокойно,
Где свет над скинией святой...
Окружный мир кровавой бойней
Страдал - вселенскою войной.

Неподалеку битвы были –
Британцев хитрый Роммель бил,
Ерусалим пустынной пылью
Святые камни заносил...

Бог снова милостив к евреям, -
Им Палестина отдана, -
Мы Божий Суд не разумеем,
Но воля Бога нам ясна, -

Стране евреев быть. Давида
Звезда взошла на белый флаг, -
Арабов древние обиды –
Враг неизбывный, верный враг.



Четыре тыщи лет избыты...
Обетованная земля
Возвращена, но вся изрыта –
Она в окопах и щелях,

Во рвах и надолбах, - так струпья
Войны вынашивают шрам, -
Нельзя без сотен тысяч трупов
Построить Веры новый храм...

За мусульман славяне бьются,
Но Бог не выдаст свой народ...
В земле захваченной киббуцы
Растут, и множествен приплод.

На жаре зреют апельсины,
И государственную власть
Ортодоксальные раввины
Бранят за слабость веры всласть.

Арабы бомбы на базарах
Взрывают, ищет их МОССАД.
Среди соседской слышен свары
Евреев старых русский мат...

Тревожны вечно телефоны, -
Звонит богатая родня,
Святыни Веры ждут поклона,
И толпы праздно гомонят...
 
XI. ОТКАЗНИК

Несу кошерную мацу
Сквозь город мерзости и плена...
Я предложу ее отцу, -
Возьмет, но буркнет: мол, измена,

Мол, идеалы Октября...
Ты с кем связался, Анатолий?!
А мать заплачет - вот уж зря,
Без этих слез довольно боли.

Да, я - еврей и не хочу
СССР быть гражданином,
Пусть Леониду Ильичу
Весь КГБ про наши вины

Долдонит нудно день за днем, -
Бог скажет: "Отпусти народ мой!",
И власти сгинет злобный гном.
Страны постылой и холодной

Лишиться мне никак не жаль, -
Мне пальма вербы много ближе,
А подберезовую шваль
Чужой страны я ненавижу.

Нет, мы живем не плохо тут,
Очередей терпя шипенье:
Я не платил за институт, -
К отцу в ЦК полны почтенья,



Еще бы, шьет он женам их
Для заграничных ездок платья
И с этих мерзких щеголих
Доход имеет - внукам хватит.

Отец забыл, что он - еврей, -
Его жидом зовут по праву
Ублюдки смешанных кровей,
Бесясь от жиру на халяву.

Еврейской много бедноты,
Предав Израиль, рвется в Штаты.
Но не Нью-Йорк - мои мечты, -
Еврейской болью сердце сжато

Навек. Есть, правда, и расчет:
Меня недаром здесь учили
Ракет готовить страшных взлет
Сквозь толщу вод и тучи пыли, -

Своей стране я пригожусь, -
Израиль чтоб никто не трогал,
А нет - я скоро научусь
Тому, что будет волей Бога.

Друзей - не жаль, - они уже
Звонить боятся нам полгода,
Жаль Ирку в пятом этаже
Напротив дома. Жду исхода...
 
XII. БЕРЕЗОВСКИЙ

Борис Абрамыч Березовский, -
Покатый, в трех морщинах лоб, -
На нас выкатывает броско
Глаза безумные набоб.

Теперь магнат, вершитель судеб,
Еще недавно был босяк, -
Он богател в блошином зуде
Приватизаций передряг.

Он рыл имперские руины,
В земле ходы так роет крот,
Сводя пути в тоннеле длинном,
Что неизбежно вверх ведет,

На свет. И он явился миру,
Уже имея капитал,
Вполне достойный и Надира,
Того, что персов мордовал

Давно. Так опухоль незрима,
Почти, не вызреет пока,
Так христианство в храмы Рима
Проникло. Первая строка

Стихотворенья так родится,
За ней - неровный строчек строй,
Так вдруг становится юница
Матроной, - вот и наш герой...



Богатство множить стало тяжко
У всех на мушке, - власть нужна!,
А то в сосудах будут бляшки
И больше меры - седина.

Борис Абрамыч стал политик, -
С Россией он мирил Чечню,
Он - практик, а не думский нытик, -
Подковы так нужны коню,

Что вмах несет по скользким тропам
Шального ухаря в седле, -
Он не солдат жалел в окопах,
А власть, увядшую в Кремле.

Он власть питает, как садовник,
Из лейки влагу льющий в сушь,
Плодов желая. Так любовник,
Сорвать готовый сладкий куш,

Счета оплачивает бойко...
Теперь он мирит всех подряд, -
Грузин с абхазами, - поскольку
На трубопровод есть подряд,

С азербайджанцами армяне
При нем делили Карабах...
При президенте сыто-пьяном
Кто был наш истинный монарх?
 
XIII. ИУДЕЯ

В священных книгах - истин тьма,
Грозны речения пророков,
Сочатся мудростью тома,
Полны таинственных намеков.

Там Бог, создав из глины плоть,
Кладет народам жребий розно
И объявляет: "Я - Господь
Евреям в их ковчеге звездном.

Да будут мир и тишина, -
В Моем народе все земные
Благословятся племена"...
Но будут прокляты иные, -

"Когда потребно, я предам
Народ злословящее племя -
Врагов твоих - твоим рукам".
С тех пор прошли не годы, - время...

По слову Божьему сбылось:
Страна любая - Иудея, -
Пожалуй, лишь земная ось
Еще не родина еврею.

Еврей - француз, чилиец, швед, -
Он - иудей лишь верой Божьей;
Евреев-русских только нет,
(Евреев-немцев, правда, тоже).

Везде по миру - благодать,
Конечно, - в меру, не до жиру, -
Нехороша Россия-мать:
Поют анафему кефиру,


И протоколы мудрецов
Сионских выпущены снова
Слегка картавивших отцов
Детьми с фамилиями "-ов"ы,

Асфальт - жидовская смола,
Опять взорвали синагогу, -
В башках толпы густеет мгла,
Дичают люди понемногу...

Найдется тот, кто объяснит
Бардак российский их злодейством,
Мишень укажет четко - жид!,
И ну - раввинов драть за пейсы...

Смирился мир, и нам - пора
Простить евреям их ошибку, -
Христова вера - не игра,
Она зовет оскал в улыбку

Сводить усилием души,
Ведь Бог - един, мы - Божьи дети, -
Нам вместе жить - так Он решил –
На этой маленькой планете.

* * *
Но в православном государстве
Еврей - по-прежнему еврей...
Не потому ль на нашем царстве
Рабов проклятье и царей?

1996 - 1998.





СОДЕРЖАНИЕ

Молитва о Музе 3
Любви меня не одолеть 4
Люблю - реченья всех времен 6
Там, в темноте, моя рука 7
Седьмая Бетховена 9
Уравнение безумства 10
Письмишко в никуда 11
И чего ты уехала в Швецию 12
Уединение души 13
А же ты и приворожила 14
Похвала некоторой субтильности 15
Любил я шлюху... 16
Люблю - сильнее и нежней 17
В плену неведенья слепого 18
Слабая попытка покаяния 20
Dum spiro 21
Меня неправедно творя 22
Идет политика, как снег 23
На пустырях - вороний грай 25
Столетней империи бреда 26
Противозачаточное 27
Нечто падежное 28
На воссоединение Германии 29
Как и в сатрапии любой 30
Привет Осипу 30
Завещание Петра 32
"Le roi... , ...le roi" 33
Черт знает какая поэма 37
Про коня 43
Краткая исповедь конформиста 47
Благополучная рефлексия отказа 48
Исключительно открытое послание 49
Детерминизм 51
Все 52
Котомку мне сиротским хлебом 53
Мне - на паперть 54
Ах, и тихо... Вымахивай, ворон 56
Насмешница-судьба 57
Колыбельная-блюз 58
A little underground journey 60
Lupus 62
Эсхатология 63
В И Ч В О Ч? 68
ЛЫСАЯ ГОРА 75
МАРЬЮШКА 85
И У Д Е Я 91