История белого котенка

Белый котенок был очень доверчивым и наивным. Его голубые прозрачные глаза излучали столько добра, что многие люди, умиляясь чистому взгляду, прощали ему многочисленные проделки. Хотя всегда находился кто-то благоразумный, кто говорил: «Ты когда-нибудь попадешь в беду, глупое животное, если не будешь вести себя как подобает хорошо воспитанной кошке».
И, котенок, испугавшись, целых десять минут сидел не шевелясь, созерцая окружающий мир небесными глазами.
Время от времени котенок получал взбучку от людей, которым не давал спокойно жить своей непоседливостью и шумом. Даже спасаясь от очередного тапка или полотенца, он умудрялся подцепить лапкой какой-нибудь мячик или с грохотом обрушить что-нибудь очень хрупкое и ценное.
Люди громко ругались, собирая мелкие осколки новых очков или фарфоровой сахарницы, щедро рассыпавшей свое содержимое.
Тем не менее, всегда находился кто-нибудь, кто заступался за котенка, говоря: «Ладно, прекрати, это всего-навсего малыш, вырастет - поумнеет». Вот тогда можно было вылезать из-под дивана, осторожно оглядываясь по сторонам, так, на всякий случай…
Через пятнадцать-двадцать минут вопли и ругательства снова разносились по комнатам, ввергая в еще больший ужас маленького сорванца, только что стянувшего со стола кружевную скатерть, на которой стоял любовно накрытый обед.
Ошалев от грохота разбивающейся посуды и визга хозяйки, стуча когтями по полу и поскальзываясь на поворотах, он несся по комнатам в поисках надежного убежища, способного спасти его шкурку, заляпанную свеклой и майонезом. Белоснежная шубка подвергалась тщательному вылизыванию и вскоре глупого котенка можно было назвать красивым. Это было, пожалуй, его единственным оправданием в глазах общества.

Однажды, бесшумно войдя в гостиную, котенок заметил нового человека, сидевшего в кресле и смотревшего в окно. Этот человек был холодным и отстраненным, даже воздух вокруг него, казалось, был другим, привнесенным откуда-то извне, где очень-очень страшно и шумно. Тем не менее, котенок приблизился к креслу сбоку и тихонько стал рассматривать незнакомца, сев таким образом, чтобы сразу не попасть в поле зрения чужого. И чем больше котенок глядел на неподвижную фигуру, тем больше ему хотелось посмотреть в глаза, чтобы понять – что он такое, этот человек?
Гость видно ощутил чье-то присутствие в комнате, потому что резко повернулся в сторону котенка. Вздрогнув от испуга и вжавшись в пол, котенок посмотрел на незнакомца. Их взгляды встретились… и сколько несчастья, сколько тоски и безысходности было в этих черных глазах! Невыносимая боль пытки, бездонный провал в никуда, тьма и страх – все это, догорающее и тяжелое захлестнуло котенка. Угли сожженной души обожгли и его…
Но что-то в этом взгляде было смутно знакомым, и именно это «что-то» не давало котенку броситься прочь. Как будто они уже виделись когда-то, давно-давно, когда еще глаза Человека не превратились в угли, а сердце в пепел.
Никакого страха не осталось, только желание вспомнить и понять, изучить этот взгляд и все-таки вспомнить – кто он, этот Человек?
Котенок выпрямился, потянул носом воздух и обошел кресло. Он сел напротив Человека и склонил голову, чтобы как можно лучше рассмотреть все своими прозрачными голубыми глазами. Первая седина в волосах, высокомерно вздернутые брови, морщины в уголках глаз и рта, нос с аристократической горбинкой, чувственно очерченные губы, упрямый подбородок, открытая джемпером шея, переходящая в сутулые плечи и широкую грудь, крепкие большие ноги, широко расставленные на полу. На подлокотнике кресла покоилась сильная рука, другая же подпирала щеку Человека, так же молчаливо разглядывающего комок белой взъерошенной шерсти с прозрачными наивными глазами.

Котенок подумал еще немного и запрыгнул к Человеку на колени. Мягко перебирая лапками, взобрался на живот и свернулся калачиком, включив свой маленький тарахтящий моторчик. Человек почти не шевелился, только поднес руку, чтобы погладить котенка. Изборожденная линиями сухая рука была теплой и ужасно пахла табаком. Котенок поднял голову и с чувством чихнул. Легкая улыбка тронула уголки рта Человека и в грустных глазах его мелькнула маленькая искорка. Так началась их дружба.
Белый котенок не заметил перемен, произошедших с ним, но это было очевидно для окружающих и послужило поводом для множества шуток между жителями дома. Вчерашний бесенок стал смирен и послушен, всюду следуя за своим Другом, лишь изредка теряя из виду большие ноги, неторопливо шагающие по коридорам и комнатам. Стоило им только остановиться, как котенок начинал тереться о них шеей и спинкой, без устали наворачивая восьмерки вокруг Друга. Когда Друг усаживался в кресло или ложился на диван, котенок был уже тут как тут, устраиваясь на теле таким образом, чтобы как можно плотнее прижаться к Другу и вдыхать его запах, едва уловимый среди сигаретного облака, но такой необходимый для сладкого сна.
Ни ровное гудение телевизора, ни крики спортивных комментаторов, ни орущие рекламные заставки не могли заглушить для котенка ровный стук сердца Друга, ставшего для котенка целым миром. В своем стремлении общения, малыш часто мешал во время обеда или работы за компьютером, постоянно тыкаясь под руку и требуя ласки. Друг мягко спускал котенка на пол и тут же ощущал царапанье мелких коготков, стремительно взбиравшихся вверх по джинсам для того, чтобы свернуться клубочком на коленях.
Когда Друг уходил из дома, у котенка случалась целая трагедия – он не отзывался на имя, не реагировал на пищу и яростно царапался при попытке оттащить его от входной двери. Угрюмо сидя в углу рядом с входом, он оживал только от шагов на лестнице, ведущей к дому. Бросаясь к двери, он в нетерпении подпрыгивал, вставал на задние лапки, толкая дверь, чтобы приблизить момент такой долгожданной встречи. А когда шаги на лестнице стихали, унося обладателей ног на верхние этажи, на маленькой мордашке появлялось столько разочарования и обиды, что обитатели дома приостанавливались рядом и говорили «Ну что ты, он скоро придет…».
Друг всегда возвращался, и в этот момент не было на свете существа счастливей, чем маленький белый котенок: он запрыгивал на руки, прижимался всем своим тельцем, урчал, обнюхивал, терся головой, и столько надежды было в его взгляде, что даже умей котенок говорить, не смог бы подобрать такого слова, чтобы выразить свое обожание и нежность.
«Без тебя совсем сиротинушка!» - смеясь говорили Другу. А Друг, рассеянно поглаживая котенка, смущенно улыбался в ответ.
Так прошло около двух месяцев. Однажды Друг взял котенка, посмотрел ему в глаза и сказал «Малыш, мне пора возвращаться домой». Котенок, превратившийся к тому времени в маленькую пушистую кошечку, не понял слов, но почувствовал легкое беспокойство, исходящее от Друга. А когда Друг вытащил большой чемодан и стал складывать в него свои вещи, то котенок пытался всеми силами помешать ему, стаскивая мелкое белье и трогая лапкой руки, аккуратно складывающие свитера и рубашки…

На следующее утро обитатели дома собрались на завтрак. Большой чемодан стоял в коридоре, а Друг был еще более рассеянным, чем обычно. Белая кошечка лежала на его плече, крепко прижавшись всем своим существом: и он вдруг почувствовал крохотное сердечко, бешено колотящееся сквозь хрупкие ребра и пушистую шкурку. Несмолкающий барабанчик проникал в него, отдавая свою энергию и силу каждой артерии, каждой вене, ускоряя движение крови по телу и заставляя мозг работать быстрее. Его сердце дрогнуло: словно ледник, сползающий в океан, отпускала щемящая боль, ставшая привычной настолько, насколько узник привыкает к кандалам и просто перестает их замечать.
Он глубоко вздохнул и почувствовал запах корицы, исходивший от свежих булочек, лежавших перед ним на столе. Он потрепал по теплой шкурке кошечку, неподвижно лежащую на его плече. Кто-то сказал: «Теперь я наконец-то понял смысл фразы «влюбленная как кошка» и засмеялся собственной шутке.
Когда встали из-за стола, Он понес кошечку в комнату, щекоча пушистые ушки и поглаживая невесомый мех. Он поднял ее высоко, так, что их глаза оказались на одном уровне, и произнес: «Спасибо тебе за все, девочка». Он впервые поцеловал ее, улыбнулся прозрачным голубым глазам, напоминающим небо и, отпустив на пол, быстро закрыл дверь. Бедняжка кинулась к нему, но не успела. Напрасно она бросалась на дверь, разбиваясь и громко мяукая, напрасно царапала дерево, пытаясь разорвать ненавистную преграду, все тщетно…Когда, наконец, дверь открылась и кошечка ринулась к лестнице, сбивая людей и цветы, было уже поздно: не было Его, не было и большого чемодана.

Два долгих дня она неподвижно сидела у дверей, не реагируя на мир, людей, шаги, пищу, не чувствовала ничего, даже естественных потребностей, свойственных каждому живому существу.
На третий день, когда входная дверь открылась, впуская кого-то из домочадцев, кошечка вдруг рванулась наружу, вниз по лестнице, в страшный незнакомый мир, о котором она знала только по запахам, приносимым с собой обитателями дома да видам из окна.
Лавина запахов и звуков обрушилась, оглушила, захватила ее в свои дикие пестрые тиски. И даже среди этого хаоса она искала только один запах – Его, запах, без которого нет смысла и радости, нет ничего, ничего!
И ничего...ничего даже близко напоминающего Его запах … Вонь бензина, пыли, уличной грязи, канализации, людских тел, собак, карбида, чахлой яблони, пытающейся выжить в городском аду… а Его запаха нет! Не может этого быть!…или может?
Осознание того, что она совсем не чувствует Его запах настолько потрясло наивную душу, что кошечка просто утратила все свои инстинкты и рефлексы, в том числе и инстинкт выживания. Несущийся по дороге автомобиль несколько раз просигналил, а потом просто переехал ее, избавив от муки тоски и бесплотных надежд. В последний момент угасающее сознание подсказало, почему ей первый взгляд Друга показался знакомым: в его глазах она увидела Бесконечное Одиночество, такое знакомое и такое понятное, сопровождавшее всю ее жизнь до встречи с Другом.
Он позвонил в тот же вечер и спросил о кошечке. Люди замялись, но в итоге сказали правду - что кошечку сбила машина и все тут. Он положил трубку и нервно закурил сигарету. Конечно, в его жизни были гораздо более тяжелые утраты – два года назад погибла горячо любимая женщина, значимость которой он осознал только после ее смерти. Тогда, пережив все круги ада, заставляя себя дышать, говорить и существовать ради детей, он перестал чувствовать запахи и вкус пищи. Тоска выжигала душу, терзая воспоминаниями и сожалением о каких-то мелочных ссорах, его изменах и шатаниях, упреках и невыполненных обещаниях. Он курил и думал о разговоре с хозяевами кошечки.
«Не переживай, она погибла из-за собственной глупости» - сказали они ему.
Нет, господа, она погибла из-за любви!