Дым отечества

       ВСЁ МИРОЗДАНЬЕ

       Виталию Зайцеву.

       ДЫМ ОТЕЧЕСТВА

       Я приезжаю налегке,
       не объясняя цель ничем.
       Давно я не был в городке,
       что наречён Котельничем.
       Взыграла кровь горячая
       потомственного Вятича,
       и сердце зверем мечется -
       вдыхаю дым отечества.
       И что внутри ворочается,
       что говорить мне хочется
       на "че", на "че", на "че",
       как повелось в Котельниче?
       - Девка, чё, девка чё,
       девка, чёкаешь почё?
       - Я девчёнка деревенска,
       и почёкаю, дак чё?
       Здесь не знает бури
       ситчик неба синего.
       Кроет крыши сурик,
       крыши кроет киневарь.
       У зажиточных хозяев
       дом стоит картинкою,
       крыша новая играет
       жидким блеском цинковым.
       Но зажиточных у нас
       маловато - не Кавказ.
       Это примечание -
       не следствие отчаяния.
       А из труб, а из труб,
       а из труб побеленных
       ввечеру, поутру
       дым плывёт размеренно.
       Дым отечества таков -
       он доплыл до облаков,
       средь небесных барабулек
       затерялся, был таков...
       
       Пахнет дым берёзою,
       пахнет дым осиною,
       белый или розовый,
       сизовато - синий он;
       то повиснет ватою
       жёлтенькой, повытертой -
       у него богатая,
       как её, - палитра-то.
       Улица Советская -
       (бывшая Московская)
       различаю детство я
       вроде как из космоса.
       Стоят ряды торговые
       вторую сотню лет.
       Своды замурованы,
       говорят: объект.
       Без гнусной усмешки,
       друзья, на лице
       скажу - это зданье безвестное
       так, как Кощееву смерть в яйце,
       гибель любому агрессору.
       Минул объект, попадаем в сквер.
       История вот его вкратце:
       религиозных и прочих вер
       влиянье всё меньше, братцы.
       И, обходя аналогий сыр бор,
       без полемической пыли
       замечу: вот здесь разбили собор,
       затем уже сквер разбили.
       Я помню: на съезды булыжные
       длинннющий крестьянский обоз
       (пути-то, однако, неближние)
       разбрасывал щедро навоз.
       Я помню - сползались слизни
       свинцовых туч. На вокзал
       шли с мамой. Отец был призван
       на фронт. Не пришёл назад.
       Я много что ещё помню
       за 40 с хвостиком лет.
       Поверь, мой друг, нелегко мне...
       Да полно... На этой земле
       я снова. Дышу свободно
       над синей холодной рекой.
       От долгих гудков пароходных
       такой щемящий покой!
       Щемит. Но это детали.
       Скажи, у кого не щемит?
       Летали во сне, лепетали,
       исчерпали счастья лимит.
       Собаки заливно брешут
       в высокий пустой небосвод.
       По особому чист и безгрешен
       над Котельничем месяц плывёт.