Почему я пишу?

Эссе
Посвящается моим верным читателям

«Какова цена, таков и вкус вина…»
Стивен Кинг
Наверное, в жизни каждого из нас есть что-то такое, что для нас имеет первостепенное значение, о чем необходимо поведать миру; вот только пытаясь сделать это, мы сталкиваемся с неожиданным препятствием: то, что нам кажется важнее всего на свете, немедленно теряет свой высокий смысл, облеченное в форму слов, становиться каким-то мелким, будничным.
Укажи на любой крошечный шрам на моем теле или в моей душе, и ты услышишь историю о том, как он появился. Большие повреждения порождают романы, а не амнезию. Талант – полезная вещь для писателя, но единственное непременное условие – это способность помнить историю каждого шрама. Искусство – это упорство памяти. И секрет будет в самом рассказе, а не в том, кто его рассказал, или, в моем случае, написал. Просто любой дурак с быстрыми руками может схватить льва за яйца, но только смелый сможет сжать их. Понимаешь? Если у вещи есть две штанины и место, куда нужно вдеть ремень, то это штаны, цвет значения не имеет…
Если человек пишет произведения и его творения тебе нравятся (а некоторые от моих творений просто без ума), то ты заочно считаешь его каким-то мудрецом, сверхчеловеком, или хотя бы человеком, который умнее тебя. Однако это не так. Вместо всего этого ты видишь сопливого, низкорослого, семнадцатилетнего пацана, имеющим дурную привычку молоть чепуху и приставать к незнакомым людям со своими проблемами…
А ведь все начинается с детства.
Мы, как ни странно, забыли свое детство! Когда тебе пять лет и тебе больно, ты поднимаешь крик на весь мир. В десять ты хнычешь. А к пятнадцати начинаешь есть запретные яблоки, которые растут на дереве боли в твоей душе. Таков уж наш путь развития. И если тебе за пятнадцать, особенно далеко за пятнадцать, то ты начинаешь зажимать рот руками, чтобы заглушить крики. Кровоточит у тебя внутри. И ты запираешься в себе… Да, пусть у тебя есть друзья, которым ты как бы все рассказываешь, но ты запираешься в себе. А я, в свою очередь, полагаю, что даже для самых независимых людей в этом, я подчеркиваю «в этом», мире - самоизоляция есть худшая из пыток…
Ты не веришь мне? Нет, ты просто об этом не задумываешься. Это получается самопроизвольно. Все равно не веришь? Тогда я скажу тебе, что ты сейчас вдыхаешь или выдыхаешь воздух, моргаешь ресницами, хотя не задумываешься об этом. Так? Мы забыли детство. Именно поэтому, мне нравятся маленькие дети. Но это не педофилия! Многие из них ведут себя плохо, но ни один не был окончательно испорченным. Маленькие дети - это единственная хорошая разновидность людей. Просто люди взрослеют. Люди не становятся лучше при этом. Они становятся умнее. Они не перестают отрывать мухам крылышки, когда их ловят, а лишь находят для этого гораздо более убедительные оправдание, нежели дети, и порою нам даже кажется, что они поступают так из крайней необходимости.
Мне всегда было интересно, как люди становятся взрослыми. А спросишь у взрослых, так они обязательно соврут! Они говорят, что стали взрослыми после какого-то поступка, но чаще всего эти поступки – секс. Но это не так. Испытал тайны секса три года назад, но я ребенок. Ты можешь выглядеть взрослым, но быть ребенком, а можешь выглядеть ребенком, но быть взрослым. Бред.
Люди потому боятся взрослеть, что не хотят расставаться с маской, к которой они привыкли, и примерять другую. Если быть ребенком - значит учиться жить, то становиться взрослым - значит учиться умирать. И это так!
Мы, люди, в большинстве своем дети.
Человек должен платить за то, что получает в этом мире. Может быть, поэтому Господь сперва делает нас детьми и ставит к земле поближе, ибо знает: нам предстоит много падать и истекать кровью, прежде чем мы выучим этот простой урок. Платить за то, что имеешь, обладать тем, за что платишь… и рано или поздно, чем бы ты ни владел, все возвращается к Боженьке. Ибо все мы тленны.
Я пишу все это для того чтобы рассказать вам, как и для чего, я пишу. Потому что очень часто за последнее время у меня спрашивают: «Зачем ты это делаешь?». Я и сам не знаю. И вряд ли пойму, но попытаться объяснить все-таки надо.
Все люди обладают рассудком. Абсолютно все, хотя порою, кажется, что у некоторых в голове нет ничего. Но это нормально,- все мы дети.
Ребенок, родившийся слепым, не подозревает что он слепой, пока кто-нибудь не скажет ему об этом. Даже тогда он будет иметь смутное представление о слепоте; только зрячие знают, что это такое. Вот и я как этот слепой ребенок порой думаю, что у меня есть какая-то логика, что я мыслю здраво. Однако я с каждым днем все больше и больше понимаю, что это не так.
Каждый ведь знает, что если слишком долго смотреть на маленькие правильности - те, что лежат под самым носом, - легко потерять из виду большие истины, которые не так заметны на первый взгляд.
Вся моя жизнь – это любовь и смерть. Это так! И я знаю это!
Мы падаем из чрева матери в могилу, из одной тюрьмы в другую. Мы почти ничего не помним о первом и ничего не знаем о второй. Мы можем только верить. Но во что? В Бога?
Я не сомневаюсь в том, что Бог есть, только не думаю, что нынче Он имеет к нам хоть какое-то отношение; мне кажется, после того, как мы убили Его сына, до Него наконец-то дошло, что поделать с сыновьями Адама и дочерьми Евы ничего уже нельзя, и Он просто умыл руки.
Хотя мы часто молимся ему в тяжких жизненных ситуация, я точно знаю: Бог – отвратительный собеседник и в этом сомнений быть не может.
Бог перестал нас любить. Мы прокляты, потому что суть жизни не война и не секс – они лишь вызывают отвращение, если ими пересытится. Суть жизни – страх и благородная, бесконечная, безнадежная битва с ним.
Испытывать страх – это нормально, но иной раз выказывать его – не самый лучший выход. Потому что мир – это огромный корабль, затонувший у самого берега. Большую часть обломков море вынесло на сушу. Большая часть того, что мы находим, поражает, что-то даже можно использовать, если будет на то согласие воли, судьбы, и Бога; но в основном это обломки. Бесполезные обломки.
Только не думайте, что я хочу напугать вас своим рассказом. Я не Стивен Кинг и это не моя стихия. Я просто пишу… Хотя иногда мне приходит мысль: «Что толку писать стихи, рассказы, повести, эссе; если все равно никогда не удается описать словами свои чувства?». Я бы хотел их рассказать, рассказать свои чувства, но у меня никогда не получалось красиво говорить.
Я всегда пишу о своих чувствах. Все герои в моих произведениях это я! Я всегда пытаюсь описать то, что чувствую, но никогда это не удается довести до конца.
Я не могу описать страх или ужас, который я часто-густо испытываю. Должно быть, абсурдно верить в то, что могут существовать какие-то границы ужаса, который может вынести человеческий разум. Наоборот, кажется, что существует некий необратимый процесс падения во «тьму», все глубже и глубже, хотя не так уж глубоко, чтобы этого нельзя было представить. Кошмары встают черной стеной. Ужас плодит ужас. Одно недоброе совпадение вызывает следующее до тех пор, пока тьма не заливает весь мир... Наиболее ужасные вопросы - те вопросы, которые так же как большая часть страхов человека порождают и поддерживают постоянную настороженность, вызывают изумленные взгляды непосвященных. В таких случаях самая здравая мыль: бежать, спасаться; или ужас сломит, согнет тебя. В таких случаях только единственное чувство – любовь, описать которую еще сложнее, чем ужас, не подводит вас...
Иногда, когда я остаюсь в темной комнате и думаю о своей жизни, меня немного пугает страх и темнота. Нет не «Кинговский» страх, что из-под кровати что-то вылезет и меня съест. Нет, совсем иной страх. Во мраке своей комнаты я вижу фантомы всей своей жизни: от своей родни до всех моих друзей и знакомых, с которыми я знакомился на протяжении всей своей жизни. И, пока они проходят мимо меня, у меня, кроме страха и неподдельного ужаса, растет ощущение, что я все делал правильно. Что все трудные решения, вся страдания, потери, пролитая кровь не пошли прахом, не пропали зря. На все была причина. Все делалось ради поставленной цели. Ради любви и жизни. Я услышал все это в пении ветра и плакал, и они тоже. В основном, от облегчения. Дорога к этому знанию далась мне нелегко. Многие из тех, кто шел со мной, умерли или сдались. Однако здесь они жили, жили в моем сознании. Пели вместе с ветром. И я понимаю, что не зря прожил свою жизнь.
И я продолжаю бороться со страхом и жить дальше. Ведь никто еще не отрезал себе голову, чтобы не бриться…
Я продолжаю все это ради жизни и любви… Любви к женщинам, которые, сами того не замечая, так часто обижают мужчин. Одна пьяная девушка жаловалась мне как-то что, она не может понять, почему так много женщин боится мужчин. «Разве боги не создали их с наиболее уязвимой частью организма, болтающейся между ног, как кишка, которой не хватило места в животе? – спросила она у меня, но я лишь рассмеялся - Ударь их туда, и они свернутся в спираль. Поласкай их там, и у них растают мозги!». В принципе она говорила правду, но правда тоже может быть разной. Вообще слова – это самое сильное оружие. Словам нельзя верить. Вообще слов не должно быть. Они только мешают. Для любви не нужно слов, и более того, слова могут убить любовь. Вот точно также, если, незаметно приблизившись к оленю, шепнуть ему на ухо, чтобы он не боялся, что никто его не обидит, то зверь в одно мгновение исчезнет в лесной чаще. Так что слова - это зло, а любовь - совсем не то, что воспевают все эти безмозглые поэты.
Любовь все к тем же жестоким женщинам. Еще одна девушка выражалась о мужчинах следующими словами: «Мужчины… да на самом деле они слабаки: грустная песня вышибает у них слезы, обнаженная грудь – превращает в кисель; а их уверенность в том, что они сильны, круты и мудры, только помогает манипулировать ими…».
Просто еще с детства мы думаем обо всем и строим себе воздушные замки, но, немного выросши, мы падаем с них и бьемся сердцами о землю. И земля намного тверже человеческих сердец.
А еще с самого детства мы любим мечтать. Но я заметил, что мечты стареют намного быстрее, чем мечтатели. Сегодня ты мечтаешь об одном, а завтра совсем о другом. Твои вчерашние мечты уже стары, хотя ты постарел всего на один день. Однако умирают старые мечты зачастую трудно и о-очень долго.
Ведь планета вращается, знаешь ли. Можно вращаться с ней, а можно зацепится за что-то и протестовать, но тогда тебя свалит с ног!
Хотя порою мне кажется, что наилучшая стратегия выживания в этой жизни – брать от нее понемногу, когда берешь все сразу – становится совсем не интересно. Мы ведь ничего не приносим в этот мир, мы приходим в него в виде эмбриона, уходим кучкой пепла, и мы не можем ничего вынести из него. Поэтому нужно наслаждаться жизнью, в каждой секунде находить приятные моменты, хотя в тоже время в каждой секунде нужно находить ужас и быть готовым. Ты готов?
Помни, что добро – это иллюзия. Басенки, которые люди передают из уст в уста, чтобы прожить жизнь, не слишком много рыдая, и не так часто, уткнувшись в темноте в подушку кричать от безысходности.
В Библии говорится, что два величайших человеческих греха – гордыня и ненависть. Я предпочитаю думать о них как о двух великих добродетелях. Отказаться от гордыни и ненависти – значит сказать, что ты изменился во благо мира. Вобрать их в себя, принять их более достойно – это, значит, сказать, что мир должен измениться во благо тебе.
Поэтому я пытаюсь писать рассказы. Я пытаюсь писать стихи, я пытаюсь хоть как-то достукиваться к твоим мозгам.
Понимаешь, я не гончар, не гончарный круг, я лишь глина в руках гончара. И ты тоже глина. Но ценность достигнутой формы вазы или кувшина в равной степени зависит как от профессионализма гончара, так и от внутренних свойств глины! Это просто.
Да, я просто глина, но я рад этому. Я не хочу быть гончаром, потому что, у того, кто пытается нести весь мир на плечах, сначала ломается позвоночник, а потом душа. Нельзя объять необъятное!
Знаешь, если твой дом в один миг рухнет, то нужно строить новый, а не плакать над собранными обломками.
Я часто говорю себе, что я НИКОГДА не буду учить людей жить, но видимо одно из любимых занятий Господа Бога – это заставлять действовать тех, кто говорит «никогда». И вот у меня это получается самопроизвольно: в разговорах, в стихах, в прозе… Я этому не подвластен. Вот…
И как после этого я могу не писать?
Меня вот всегда занимал вопрос, каково это, убежать из такой толпы, где ты кричишь и не слышишь собственного голоса, где твоя индивидуальность растворяется в общей массе, где нет личностей, есть только стадо… Где нет ненависти. Есть лишь любовь и есть смерть, как самое худшее из золот.
Но это мне не известно. Это математическое уравнение, которое невозможно решить. А знаешь, что я делаю с такими уравнениями на уроке математики? Я просто стираю их с классной доски. Так просто!
И это не сон. А может и сон. Ведь только дурак верит в то, что он спит, до того, как проснется.
Один мой знакомый недавно посоветовал мне терапию от этой жизни, и я часто к ней прибегаю. Суть в следующем: «Выблевывай прошлое, когда жить настоящим становится совсем уж невмоготу, и кое-что из блевотины покажется тебе деликатесом».
Жизнь пройдет и оставит след. И след этот не более значим, чем простой отпечаток ботинка в пыли. Происхождение человека - не более чем чистая случайность; все остальное на свете, кроме этого следа, не более чем прах и тлен. Прах с дымным привкусом пороховой гари, оставшимся от сгоревших в секундной вспышке прожитых лет.
И поэтому я пишу, посвящая свои произведения друзьям. Кстати, знаешь, почему авторы пишут, что посвящают книги своим близким или друзьям? Потому что, в конце концов, масштабы собственного эгоизма начинают их пугать.
Просто мир не особо пестр своими красками. Обычно в мире всего два вида: самец и самка, черное и белое, и т.п. А все люди делятся на два типа. Два человека стоя на кухне, смотрят в окно, за окном ночь…, льет ливень. Так вот один человек, глядя в окно, увидит грязь, а второй звезды. И мне кажется, что я из того типа, что увидит звезды.
Именно поэтому я пишу…
Барма Евгений Анатольевич _________________________
(27.06.05)