Талант подлинного убийцы

Погодите минутку, дети мои. Сейчас я допью кофе, дожую булочку, утрусь салфеточкой и расскажу вам подробно и обстоятельно про это чертово письмо. Ну, так вот… Помнится был девятнадцатый век, когда ни меня, ни тем более вас еще не было в этом почтенном кафе. Наверное именно поэтому Париж и был хорош как никогда.
А что касается графини де Маньяк, то она всегда слыла за исключительно экстравагантную особу. Письма полученные накануне от брошенных любовников она предпочитала читать после обеда. В гостиной. В отсутствие мужа. Так как тот вечно отвлекал ее по пустякам и ни о каком серьезном чтении не могло быть и речи, а дешевыми бульварными романами блистательная графиня не увлекалась никогда.
И вот, нахлебавшись кофию, как говорится до икоты, и услав прислугу "как можно более прочь", графиня плюхнулась на оттоманку, изобразила на лице улыбку полную иронии и явного превосходства над окружающим миром, и острым как бритва ногтем решительно вспорола плотный не надушенный конверт. Ножом для вскрытия конвертов она редко пользовалась по назначению. В основном пугала им мужа, да и то в шутку.
Но по мере чтения письма ирония, самовлюбленность и ироничная улыбчивость постепенно исчезли с личика графини. Теперь оно и вправду казалось прелестным.
Письмо определенно задело ее за живое. И было невероятно изящным по стилю, лишено привычных штампов и комплиментов, и грузных пошловатых четверостиший на которые были так горазды тогдашние кавалеры.
-Какой он все же оригинал! –подумала графиня не без восхищения.
-Не зря ли я его бросила? –подумала она же через минуту.
А дочитав письмо до конца вообще перестала что-либо соображать. Как все это было убедительно написано! Каждое слово било прямой наводкой прямо в сердце. В результате мутный поток ничем не разбавленной чисто эпистолярной страсти прикончил графиню на месте там, где она была. Свою не слишком праведную жизнь она окончила на оттоманке.
Когда веселенький и пьяненький граф де Маньяк за полночь вернулся домой из славного загула, то зайдя в гостиную он не сразу сообразил, что графиня преждевременно перешла в мир иной и даже беседовал с ней с поистине французской непринужденностью. Но жена не отзывалась и до него постепенно дошел общий смысл произошедшего.
Посылать за доктором было уже бесполезно, но он все равно за ним послал, поскольку все графы в таких случаях непременно посылают за доктором, а сами нервно прогуливаются вокруг трупа, попыхивая дорогой сигарой и роняют пепел на ковер. А изредка и скупую мужскую слезу.
Подоспевший к рассвету доктор ощупал всю графиню с ног до головы, но так и не сумел обнаружить пульс. Причина смерти была ему непонятна, поэтому диагноз поставленный им по латыни был длинным и очень путаным, а счет за вызов в столь неурочное время почти астрономическим. Понятное дело, что ни доктор, ни граф не обратили внимание на листок бумаги, лежавший у остывающих ножек графини. У доктора были свои хлопоты, а что касается графа, то он никогда не читал чужих писем. Впрочем, книг он тоже никогда не читал. Чужие юбки, бутылки и охота были его подлинной страстью.
-Вы довели ее до смерти своими безобразными выходками! –истошно вопила на похоронах вельможная теща. И весь Высший свет, грубо говоря "Бомонд", пришел к выводу, что она права. Общество так и не простило безутешному безвинному вдовцу смерти графини де Маньяк. Оставленный друзьями и любовницами он пил в одиночестве.
А то убийственное письмо уцелело. Провалявшись в архивах сотню с лишним лет оно было продано два года назад за очень крупную сумму. На аукционе Сотбис. Графологи безошибочно распознали почерк писателя Проспера Мериме. Хотя, может это была и подделка. В наши дни ничему нельзя доверять. Ни писателям, ни графологам.
У меня в Сотбис свои связи, я снял копию с этого письма. На всякий случай. Мало ли… Вещь стильная и работает до сих пор. Нет, я –то жив. Но одного из моих приятелей заела теща. Не столь вельможная как мамаша пресловутой де Маньяк, но тоже женщина с выдающимися голосовыми связками и бойцовским характером. Приятель послал ей копию этого письма по почте. Видимо она прочла так как я только что с похорон. Они были просто шикарными. В отличие от после- похоронного банкета. Приятель мой –человек прижимистый… Эй, гарсон! Чашечку кофе и круассан.